Фанатка

      - Блин! – раздалось девчачьим писком со всех сторон, когда лакомство, предназначенное кумиру миллионов, врезалось ровно в бок незадачливой фанатке. Никому не было жалко форменный светлый жилет, наверняка теперь испорченный жирными сливками – соседний мороженщик делает вкусно, но калорийно. Расстройство было из-за другого. Их сладкий милый мальчик не получит свое угощение, которое целые пять минут прождал в душной машине.       Одна особо активная школьница пихнула испачкавшуюся девчонку локтем в чистый бок и зашипела, мол нечего такие складки огромные откармливать. Вторая, как можно более незаметно, задела пятно своей рукой – Ками-сама, это же мороженое, предназначавшееся самому Мияви! Звезде, величину которой не дано познать несчастной половине человечества. Попробовать хотя бы каплю подобного – значит, фактически, оказаться на свидании, наедине с любимым – несомненно – мужчиной.       Как это смущает!       Визг не стихал и без того, но отъехавшая дверь усилила его в разы – будто бы не маленькая кучка скромных (noblesse oblige, как говорится) японок облепила машину, а небольшая такая толпа раскрепощенных европеек. У последних, кажется, еще пару лет, и крышу снесет совершенно – белье, там, на сцену кидать начнут. Чтобы лежало у милого сердцу мужчины на полочке, пусть и в комнате «с доставкой прямо в Ад».       - Что наделала? – мужчина вышел из машины, явно не в благоприятном расположении духа. Ему автомобиль с его защищенными стенами из прочного металла был милее центра этой банды мелких вопящих школьниц. Там, по крайней мере, было безопаснее. Необходимо было отвлечь фанатское внимание от себя самого, пока эти дурочки не оклемались и не подобрали свои челюсти с асфальта, перейдя в боевой режим.       Девушка стояла, как громом пораженная. Только что ее униформа была испачкана неловким движением, и вот в полуметре от нее стоит тот, на кого молятся все девчонки класса. Наклоняется к животу – замедленная съемка у нее перед глазами запечатлевает лучшие кадры – и рассматривает внушительное белое пятно, отводя своей рукой чужую. Томно вздыхает – из-за нее, не из-за какой другой девчонки! – и забирает второе, целое мороженое из рук водителя-ассистента.       - Забирай, - доносится, словно через вату, голос, и мир приходит в порядок, разве что становится чуть быстрее.       - Правда? – успевает среагировать, пока спустя секунду до мозга доходит информация: Мияви дал ей облизанное мороженое. Одно большое слаженное движение языка и губ, при участии белых зубов. Стоит ей попробовать и… Ками-сама! Это же самый настоящий поцелуй!       Он на секунду застывает, быстро залезая в машину. Тонкие руки держатся за крышу и косяк дверцы, чтобы уже в следующее мгновение грациозно влететь в машину, приземлившись на мягкое сидение. Дать отмашку и уехать, пока девицы не пришли в себя. И, все же, снова оглядывает с ног до головы неудачницу – как посмотреть – озадаченным взглядом.       - Я тебя нигде не видел? – с сомнением спрашивает Мияви, заставляя резко всех заткнуться и в упор посмотреть на – им – знакомую до мелочей тихушницу с последней парты у окна.       - Меня зовут Синико, второй класс старшей школы, - девчонка резко поклонилась под углом в девяносто грудусов, еще и волосы свои испачкав в мороженом.       Нет, никого такого певец припомнить не мог. Школьницы были не его пределом мечтаний, определенно.       - Родные зовут меня Ниси, - зачем-то заикнулась она, когда, покачав головой, мужчина отвернулся, чтобы все же залезть в авто целиком. - Если переставить часть кандзи в Синико, то выйдет Ниси. Это папа придумал.       Кумир усмехнулся, потрепав девчонке челку кончиками пальцев.       - Передавай отцу привет, Ниси-тян, - повеселев, заявил он и, быстро усевшись, посмотрел в последний раз. – Ешь, пока не растаяло.       Но стоит только успеть залиться краской из-за своей глупости и чужой странной реакции, стоит перестать хлопать ресницами, и машина уже быстро уезжает дальше. Вокруг все те же девчонки. Вопящие и безобразные. Нацеленные на самый сладкий в своей жизни поцелуй. ***       - Я дома, - крикнула девочка, заходя домой. Навстречу тут же вышла мать, в чьих прядях уже стали появляться седые волосы. Пора, наверное, к пятидесяти-то годам.       - Ниси-тян! Где ты так испачкаться умудрилась! Вся в отца, с его вечным беспорядком, - женщина поцокала языком, тут же махнув рукой в жесте, приказывающем стянуть испачканный жилет на стирку.       Не хотелось, но здравый смысл брал верх. Свой поцелуй прекрасного принца она урвала уже, пора возвращаться из сказки. Только слизнув подтаявшее лакомство, она выронила его, как только стоявшая рядом одноклассница все же изловчилась ударить под локоть. Казалось бы, да не доставайся же ты никому, но парочка школьниц все же попыталась умыкнуть с грязного асфальта несколько кусочков сломанного рожка. Синико честно не желала узнавать, что они будут с ними делать.       Главное, что она успела попробовать самое горячее мороженое в своей жизни.       Поднялась к себе в комнату, переоделась, сполоснула слипшиеся от сладости пряди волос. Вспомнила о просьбе заоблачного – как иначе еще назвать того, дотянуться до кого не представляется реальным – певца. Спустилась вниз, где упитанный, в силу сидячей работы и возраста, отец щелкал каналы на огромном ящике-телевизоре.       - Папа, а мы с девочками сегодня…       Рассказ получился странным, скомканным и глупым, но, почему-то, вызвал улыбки на лицах родителей. Мама подошла послушать историю пятна на форме дочери, но, только услышав имя, перестала хмуриться.       - Я ему показалась знакомой. Аясэ-тян посмеялась, что я зачем-то ляпнула про то, что меня в твою честь называют Ниси, - девочка нахмурилась, явно поминая эту Аясэ словами, недостойными благовоспитанной японки. – Но он передал тебе привет, папа, - улыбнулась школьница. Про облизанное мороженое она промолчала. Не надо так шокировать родителей. В ее истории он просто взял его в руки. Достаточно, пожалуй.       - Этот странный парень не меняется, да, Фудзико? – мужчина рукой зачесал волосы ото лба к затылку, зажал их между пальцев и придал своему пятисантиметровому ежику стоячее положение. В этот момент он помолодел лет на десять, не меньше.       Девочка посмотрела на развеселившихся взрослых непонимающим взглядом и, чуть поклонившись, убежала к себе.       Синико знала, что когда-то ее отец играл в группе, известной в их префектуре в конце восьмидесятых. Но не знает же он самого Мияви, в конце концов?       Ведь не знает же, верно?