* * *
Это случилось в один из прекрасных весенних дней. Как сейчас помню. Отец вернулся домой с работы, и все, казалось бы, текло в привычном русле. Матушка отправилась на кухню, чтобы подогреть ужин, но отец почему-то не плюхнулся на диван перед телевизором, как это случалось обычно, а пошел следом за ней и захлопнул за собой дверь. В моей голове на тот момент беды, вроде бы, ничего не предвещало, поэтому почетное место напротив телевизора занял я и уставился в Колесо Фортуны, которое батя терпеть не мог. Он говорил, что это все сплошной обман. Но через несколько минут я узнал, что это просто жизнь такая. В ней все - обман. Кухонная дверь отворилась, и я услышал, как возле плиты тихо плачет мама. Она старалась сдерживать слезы, чтобы никто не услышал, но ей это плохо удавалось. Я кинулся было на кухню, но отец остановил меня. Он сказал: – Знаешь, сынок. Нам с твоей мамой нужно какое-то время пожить отдельно друг от друга. Надеюсь, ты не будешь сильно возражать? – Угу... – только спустя какое-то время я стал прокручивать в голове эту ситуацию и думать над тем, что должен был ему сказать, должен был вступиться за маму, но в тот момент не смог произнести ни слова. – Но помни, ты по-прежнему мой сын. И я люблю тебя. Мы обязательно будем созваниваться и встречаться по выходным. – Угу... Он обнял меня, достал из-за дивана заранее заготовленную сумку с вещами и исчез за дверью. Больше я его никогда не видел. А матушка больше никогда не улыбалась. Со стороны могло показаться, что она осталась прежней, и ничего не изменилось, но я-то знал, что это не так. Она все так же по утрам готовила мне трехэтажные завтраки в школу и индейку на День Благодарения, сидела возле больничной койки после очередного хэллоуинского анафилактического шока... Но никогда не улыбалась. Быть может, я просто очень сильно напоминал ей отца. И с этим было действительно тяжело жить. На день ее рождения мне удалось уговорить матушку собрать в нашем доме гостей. Тогда мне казалось, что это отличная идея, и все, вроде, шло хорошо, пока я случайно не услышал обрывок разговора, когда проходил мимо кухни. Мама говорила с какой-то нашей дальней родственницей: – Линда, последи, пожалуйста, за курицей. Мне нужно пойти проверить автоответчик. – Дебби, неужели ты все еще думаешь, что он вернется? Прошло больше года. Ты ему не нужна, смирись с этим наконец! – Да...я...просто... Со слезами на глазах мама вылетела из кухни в своем праздничном наряде, но я преградил ей путь. – Ой, Говардюнчик, милый, и ты здесь. Сходи на кухню за пуншем, будь добр. Наши гости хотят пить. – Хорошо, мам, – я обнял ее, а она поцеловала меня в макушку, пытаясь тайком вытереть слезы. Дотащив огромную чашу с пуншем до комнаты, в которой были гости, я поднялся наверх и сел на ту самую кровать, на которой сижу сейчас. И стал думать о том, как же мне заставить маму улыбнуться. Может, нарисовать ей что-нибудь? Раньше она очень радовалась моим закорючкам. Но мне ведь уже не пять... Может, упасть лицом в торт? Близко, но тоже не то. Скорее всего она еще больше расстроится из-за того, что я торт испортил. Тогда, может, фокусы? Да, точно! Отец когда-то очень давно дарил мне набор юного иллюзиониста. Нужно посмотреть, что из этого всего уцелело. Перерыв великое множество пыльных коробок, я наконец нашел колоду карт, кольца и булавы. Не очень-то большой улов, но все же лучше, чем ничего. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Вскоре выяснилось, что жонглирую я из рук вон плохо, а с ловкостью пальцев у меня вообще полная катастрофа. Оставались кольца. Их я освоил быстро. Но этого было мало. Поэтому я принялся колдовать над картами. К одной из них я приклеил кармашек, чтобы в нем можно было спрятать нужную мне карту и, потренировавшись пару раз, почувствовал себя самым настоящим иллюзионистом. Мол, вот как я ловко тут всех вас надул при помощи скотча и клея-карандаша. А булавы было решено использовать для юмористического номера в качестве замены торта. "Говааааард, иди попрощайся с гостямиииииии!" – послышался голос с первого этажа. Я спустился вниз и перетерпел поцелуи и объятия от друзей и родственников матушки, которые все вместе напоминали мне пакетик со сморщенным изюмом. Пришлось обнять и эту тетю Линду (или как там ее), которой мне хотелось повыдирать все волосы. Но ради мамы я сдержался. Когда дверь захлопнулась за последним гостем, мы синхронно выдохнули и направились в сторону дивана. По телевизору шло Колесо Фортуны. Забавное совпадение. Когда передача закончилась, я повернулся к маме и произнес: – У меня для тебя есть еще один подарок. – Говааард, ну я же тебя просила не тратить карманные деньги на подарки для меня! – Мне это не стоило ни цента. Пойдем! Я взял ее за руку и повел на веранду, увешанную разноцветными лампочками. На фоне огромной Луны, которая выплыла из-за тучи, они выглядели самыми настоящими маленькими звездочками. Усадив матушку в кресло, я попросил подождать меня с закрытыми глазами, а сам побежал за реквизитом так быстро, как только мог. Когда я вернулся, она все еще сидела в плетеном кресле-качалке, но глаза были открыты. Она любовалась Луной. – Ну маааам, ну я же просииил... – Хорошо-хорошо, – она поспешила закрыть глаза. – Я все равно ничего разглядеть не успела. – Да ладно уж, открывай. Я стоял перед ней в смешной цветастой жилетке и с бумажным цилиндром на голове и никак не мог начать. Наконец я собрался с мыслями. "Добрый вечер, дамы и господа! Добро пожаловать на представление великого и ужасного Говардини!" Мама захлопала в ладоши. "Для моего первого номера мне понадобится доброволец из зала. Кто тут хочет стать помощником знаменитого иллюзиониста?" Сперва она слегка замялась, но потом подняла руку. Я показал ей, что у меня в руках три шестерки, и предложил, перевернув карты рубашкой вверх, вытянуть одну из них. Естественно, она вытянула даму, которую я заранее спрятал в кармашке. "Дама для прекрасной дамы!" – произнес я, и матушка снова зааплодировала. То ли она не заметила моей маленькой хитрости, то ли просто сделала вид, что не заметила, но я решил продолжить представление. "Итак, представляю вашему вниманию мой следующий номер - кольца!" – предприняв попытку вытащить кольца из мешка с реквизитом, я знатно облажался, и они покатились по лужайке в противоположные стороны. Но я, как и поступил бы настоящий профессионал, не подал вида: "Ох уж эти кольца, так и норовят от меня сбежать. Утверждают, что я слишком мало им плачу. Ну что ж, продолжим!" Я покрутил кольцами в воздухе, заранее предупредив, что это самые обычные кольца. И когда попытался их разъединить, они никак не хотели мне подчиняться. Я дергал и дергал эти дурацкие кольца, чувствуя, что к глазам подступают слезы. И вдруг неожиданно для меня самого кольца наконец разлетелись, словно по волшебству, в разные стороны. И когда я наконец осознал, что произошло, победно поднял их над своей головой и поклонился. Матушка встала с кресла и подошла ко мне. На ее нижних ресницах в лунном свете сверкали крошечные слезинки. Но она улыбалась. Впервые с того самого дня, о котором в нашем доме говорить не принято. Мама сняла с моей головы мятый бумажный цилиндр и, бросив его на траву, погладила меня по голове. А я обнял ее так крепко, как только мог, вдыхая запах гренок и скипидарной мази. – Мам, я тебя никогда не брошу. – Я знаю, милый, я знаю.* * *
В моем кармане завибрировал телефон. Это была Бернадетт. Нужно будет завтра рассказать ей эту историю. Она обязательно меня поймет. Я не могу просто так оставить маму одну. Ведь тот волшебник в мятом цилиндре когда-то дал ей слово.