Хрустальные туфельки

На месте преступления стражники не нашли ничего (если не считать того, что с трудом можно было назвать телом), кроме лужи крови и хрустальной туфельки, которая зловеще блестела, отражая лунные лучи. Обнюхав съемную комнатку несчастного разорившегося писателя, Ангва доложила, что никто, кроме пострадавшего, сюда в последнее время не входил. Не было даже запаха мятной бомбы, за которым можно было бы что-то спрятать. Моркоу опросил возможных свидетелей, но никто как обычно ничего не видел и не слышал, кроме, разумеется, криков несчастного. Пообещав обеспокоенной домовладелице обязательно найти преступника, стражники, возглавляемые сердито топающим герцогом, вернулись в штаб, оставив нескольких ребят сторожить квартиру на случай возвращения убийцы. Усевшись в своем кабинете, Ваймс рассеянно покрутил предмет обуви в руках, после заверений Шелли, что на хрустале не было никаких отпечатков. Острый каблук недобро сверкал, словно обещая неприятности. В остальном в туфельке не было ничего примечательного, если не считать того факта, что это уже был третий похожий случай за неделю. Командор лично относил улику в штаб, лично запирал в ящике своего стола, лично поручал Моркоу сторожить у двери и лично с утра не находил кусок хрусталя там, где оставил его накануне. Это начинало надоедать. С утра, во время обычного доклада патрицию, Ваймс высказал тому все, что думал о хрустале вообще и об убийственных туфельках, которые исчезают из ящика стола, в частности. Вернее высказал бы, если бы обладал инстинктом самосохранения лемминга. Вместо этого он ограничился емким «сэр» и «мы во всем разберемся, сэр». Ветинари был занят своими мыслями, поэтому командор, поняв, что визит себя исчерпал, отправился, громко топая, прочь. Он спускался по крыльцу дворца, когда его застала какофония звуков, оповещавшая о наступлении девяти часов утра. Последней, как всегда, свою лепту внесла Гильдия Наемных Убийц. Убийц. Ваймс недобро ухмыльнулся и решил проведать Лорда Низза, который по каким-то странным причинам недолюбливал командора. Как и кулак командора под своим носом, если уж на то пошло. — В который раз спрашиваю, — рявкнул он, — поступали вам заказы на имя Джона Лантерна, писателя? — А я в который раз повторяю вам, ваша светлость, что на его имя заказы мы не принимали, — недовольно ответил Глава Гильдии, надменно отряхивая свои черные-черные лацканы. — Как и на сапожника и на торговку овощами. А если бы и принимали, это не было бы вашим делом. Политика Гильдии гласит… Что там гласит политика, Ваймс дослушивать не стал. В Гильдии его раздражало все: черный цвет на каждом шагу, глупые правила, которым следовали все, устои и традиции, установленные несколько веков назад и почитаемые до сих пор. Сборище скользких ублюдков, которые наивно верят, что у них есть хоть какое-то подобие чести. Когда командор, спустившись по лестнице, проходил мимо одного из залов для тренировок, прогремел взрыв, раздался ужасный крик, а потом все затихло, и послышались голоса: — Идиот. — Так ему и надо. — Все же говорят: за всю историю Гильдии только один ученик смог избежать этой участи, сделав колесо вперед. — Чья очередь? — Знаешь, Томас, ты форменная скотина. Ну конечно. Очередная смертельная тренировка, которую переживет не всякий. Одногруппники просто оттаскивали несчастного в сторону и продолжали занятия. Боги, как они вообще доживали до выпуска? *** Настроения несостоявшийся разговор не улучшил. Ровно и как и очередное преступление, совершенное с помощью зловещей туфли. К вечеру таких накопилось целых четыре, при этом туфли на своем законном месте не было, она оставила лишь кровавый отпечаток рядом с не менее зловещей лужей. — Да не может же она растворяться в воздухе! – злобно воскликнул Ваймс. — Откуда она вообще взялась? — Есть легенда, сэр, — начал было Колон, но командор резко оборвал его. Не время было для легенд, когда убийца разгуливал на свободе и убивал людей хрустальной, прости господи, туфелькой. Орудие убийства всплыло около десяти утра на очередном месте преступления. На женский пронзительный крик сбежался патруль, послали за командором. Комнатушка оказалась ожидаемо вся крови, рядом с лужей и зловещей туфелькой лежало тело несчастной, истерзанное до неузнаваемости. Кричала ее подруга, которая теперь плакала, закрыв рот ладонью и размазывая по лицу еще не успевшую засохнуть кровь. — Мисс Брик, глубоко вдохните и расскажите нам, что случилось, — осторожно попросил Моркоу, которому доверили допрос: по сравнению с командором он выглядел образцом дружелюбия. — Мы не знали, что все так закончится, — всхлипывала девушка. – Она появилась из ниоткуда, понимаете? — И вы, не задумываясь, решили ее примерить? — все же вставил Ваймс, держа орудие убийства в руках. — Конечно! Вы же знаете легенду, как мы могли устоять? Любой на нашем месте сделал бы так же, — добавила она, заметив сомнение на лице герцога. К его ужасу почти все стражники согласно кивали. — Фред, что там за легенда? Кажется, ее все слышали, кроме меня? — он уселся на самое чистое кресло и приготовился слушать. — Пусть лучше капитан расскажет, у него красиво получается, — предложил Колон, заручившись поддержкой Шнобби. — Все знают, что антропоморфной персонофикацией Анк-Морпорка является Морпоркия, в которую лучше не верить слишком уж сильно, — начал Моркоу, а на комнату, несмотря на утро, опустились зловещие тени. — Вы же не верите в это безумие! — воскликнул Ваймс, но все посмотрели на него так, словно у него выросла вторая голова. — Фикация – это важно, — авторитетно заявил Колон. — Особенно поморфная, сэр, — торжественно подтвердил Шнобби. — Существует предание, сэр, что Морпоркия подарила первой королеве города хрустальные туфельки, которые передавались по наследству внутри семьи. Однако туфельки оставались собственностью своенравной Морпоркии, и надеть их мог только тот, кого она считала достойным. На ноге иного человека хрусталь крошился, осыпаясь на пол. Туфелька затем собиралась вновь, как мозаика, и поджидала того, кто будет ее достоин. Много веков королевы и принцессы блистали на балах хрусталем. А потом туфельки были похищены и потеряны. Морпоркия разгневалась, сэр, а в гневе она ужасна. И она прокляла свой подарок. Теперь хрусталь убивал любого, кто не обладал нужными качествами, а потом появлялся в новом месте в надежде, что достойный человек все же отыщется. — Обладал нужными качествами? Для чего? Для правления городом? Неужели вы и правда во все это верите? – воскликнул Ваймс, когда капитан закончил свою историю. — Мисс Брик, неужели вы собирались прийти во дворец в хрустальных туфлях и намекнуть Ветинари, что имеете больше прав управлять городом, чем он? — Что вы! – почти взвизгнула девушка. — Нам этого даже в голову не приходило! Мы просто… просто хотели… Вы просто хотели хоть чем-то скрасить свою жизнь, подумал он. Вы просто хотели быть достойными женщины, которой даже не существует. Большинству из вас даже не приходила мысль о том, что вы могли бы прийти во дворец и что-то требовать. Вы просто хотели получить подтверждение, что ваша жизнь чего-то да стоит. Стоило бы навестить Низза еще разок, только уже с другими вопросами. Оставив стражников успокаивать безутешную мисс Брик, он направился прямиком к зданию Гильдии, крепко прижимая находку к груди. Он мигом взлетел по лестнице и заметил, что дверь в зал, где вчера произошел взрыв, была приоткрыта. Он заглянул на звук голосов внутрь и ужаснулся. Вот лужа крови и обезображенное тело. Вот хрустальная туфелька рядом. — Я же говорил, неправильный угол, — прокомментировал один из студентов, наблюдая за тем, как уже мертвого товарища оттаскивали в сторону. — Томас, когда это ты стал экспертом? — спросил патлатый мальчишка, стоявший в стороне. Боги, да они же все были мальчишками: не старше восемнадцати, а кто и младше. — С тех пор, Фредди, как я пять раз остался в живых, в отличие от Марка, - Томас посмотрел в сторону тела с презрением. — А теперь, с твоего позволения, останусь в живых в шестой раз. На глазах Ваймса парнишка надел туфельку и в следующий же момент сделал изящное сальто назад, ловко увернувшись от осколков, на которые разлетелся хрусталь. Подвиг юного убийцы был встречен одобрительным гулом, а осколки снова собрались в единое целое. — Что здесь происходит, черт возьми? — услышал он собственный голос. Он хотел обвинить всех собравшихся в краже вещественной улики, но его туфелька до сих пор была крепко прижата к груди. Послышались шепотки, среди которых можно было различить «терьер Ветинари», «что он здесь делает» и «ух ты, не знал, что у нее есть пара». — Тренируемся, сэр, если вы не заметили, — довольно заносчиво ответил Томас. — Я староста этого факультета. А что здесь делаете вы? — Расследую убийства, — сердито ответил Ваймс. — Низз знает, чем вы здесь занимаетесь? Или мне пойти ему все рассказать? Послышались смешки, но суровый взгляд герцога не смог найти ни одной улыбки или даже ухмылки. — Неужели вы думаете, что лорд Низз в свое время тоже так не забавлялся? — поинтересовался Томас. — Надо же как-то коротать время. — А как насчет вашего товарища? Ему уже не так весело, — попытался образумить их Ваймс. — Марк всегда был медлительным. В нашей сфере деятельности за такое обычно платишь жизнью. Рано или поздно, — вставил Фредди, высунувшись из-за плеча старосты. Раздалось одобрительное гудение. Какие же вы все-таки ублюдки, хотел сказать Ваймс, но они бы не поняли, почему, что такого они сделали, что человек перед ним презирал их больше преступников из Теней. — Допустим, - вместо этого вздохнул он, — но откуда у вас пара? — Откуда у вас пара, сэр, вот в чем вопрос, - задумчиво произнес Томас. — Наша туфля была собственностью Гильдии с самого ее основания. Вторая туфля всегда считалась утерянной. Жаль, нам не пришлось бы ссориться с факультетом гадюк за нее. — Зачем вам это? — устало произнес герцог. Его мозг честного, как карандаш, человека отказывался воспринимать происходящее. — Неужели тоже из-за легенды? Достойный человек и прочая и прочая? — Какое нам до этого дело? — пожал плечами Фредди. — Мы просто тренируемся, сэр, — подтвердил староста. — Если ты достаточно быстрый, то ты успеешь увернуться. Если нет, то ты все равно умер бы рано или поздно. Заметив непонимающий взгляд командора, мальчик пустился в объяснения. — Понимаете, сэр, — говорил он, — туфелька не просто взрывается. Вихрь энергии направляет осколки в вашу сторону, и вам нужно успеть увернуться. Самый действенный и излюбленный способ – это сальто назад. Так исторически сложилось. Есть первопроходцы, есть желающие повыделываться. Они обычно разделяют судьбу Марка. — Вы хотя бы не верите в легенду, — с облегчением вздохнул Ваймс. — В смысле? — возмущенно переспросил Фредди. — Мы верим в легенду, сэр. Просто нам нет до нее никакого дела. — И что, ни разу не было счастливчика? — язвительно поинтересовался командор. — Был, сэр, — ответил мальчик в толпе и, заметив внимание на себе, протолкнулся вперед и поправил очки. — Говорят, ему одному удалось выжить, сделав колесо вперед. И началось. — Вот только он обернулся и увидел, что в этом не было никакой необходимости, — туфелька осталась целой, — подхватили в толпе. — Он надел ее снова и рискнул остаться на месте. И ничего не произошло, сэр. Ну, кроме того, что его целый день называли королем, — закончил Томас. — А еще говорят, сэр, — заговорщически произнес тот мальчик в очках, — что этот «король» убил Ветруна. — И Капканса. Они оба были чокнутыми. — Король мог чувствовать все нужды Морпоркии, мне отец сказал. — Говорят, этого счастливчика патриций заточил в темницу. — А я слышал, что его бросили в яму к скорпионам. — А если это сам Ветинари? Ваймс задумался. Смерть Ветруна была слишком загадочной, чтобы быть естественной. Нужно быть настоящим профессионалом, чтобы остаться незамеченным в толпе. Не удивительно, что толпа превозносила неведомого, восхищаясь им. — А еще, сэр, у легенды есть продолжение, — осторожно продолжил очкарик. — Туфельки путешествуют в поисках достойного владельца, только тогда они остановят свое беспорядочное появление и исчезновение, когда найдется такой человек. Вы очарованы легендой, вдруг понял он. Вы верите, что это не просто орудие убийства. Вы восхищаетесь слухами, что когда-то туфля не взорвалась на чужой ноге, вы повесили на этого «короля» все, чему нельзя найти объяснения. А, может быть, так оно все и было. С легендами никогда не поймешь. — Я собираюсь найти этого «короля», — заявил Ваймс, взял вторую туфлю в свои руки, направился к кабинету директора Школы, и никто не посмел возразить. Лорд Низз был, как и ученики, удивлен тому факту, что у туфли имеется пара. Он крутил находку в руках так, словно смотрел на сокровище. — Говорят, и вы ее примерили, — усмехнулся Ваймс, ожидая от Главы Гильдии любой реакции, кроме тяжелого вздоха. — Я был молод, сэр Сэмюэль, — вздохнул Низз. — Поверьте мне, и более степенные люди пробовали счастья. — Говорят, некоторые преуспели. — Некоторые говорят, что мир круглый, представляете? — Я отнесу обе туфли патрицию. — Пожалуйста, пожалуйста, — Низз миролюбиво отдал парную туфлю командору. — Хотелось бы мне посмотреть, как изогнется его бровь, но дела, слишком много дел… Было в этом что-то подозрительное. Хотя бы то, что еще никогда бровь патриция не поднималась так высоко. На лице любого другого человека это означало бы нелепое удивление или даже шок. — Не знал, что существует и вторая, — всего лишь сказал он. — Говорят, был счастливчик, на ноге которого туфля не взорвалась. Вы ничего не слышали об этом? Вы же учились там? Ветинари стоял у окна и смотрел на вечерний город. Что он там видел? Явно не то, что в городе видел Ваймс. Через неделю запах сирени снова будет напоминать о том, что осталось в прошлом. Иногда Ваймсу казалось, что тогда на кладбище он не понял, что пытался ему сказать Ветинари. Он прервал его слишком много раз, чтобы тот решил заговорить снова, всему свое время, и командор свой шанс упустил. Иногда ему снился мальчишка с голубыми глазами, который спрыгивал с крыши и бежал, прорываясь сквозь толпу, к Килю, но было слишком поздно. С тех пор недоговоренность висела между ними в воздухе, Ветинари не затрагивал эту тему, очевидно решив, что для Ваймса это не имело значения, а тот не знал с чего начать разговор. «Эй, сэр, помните, как я умер у вас на глазах тридцать лет назад?» — Был такой человек, — согласился патриций. Нейтральный голос, теперь всегда нейтральный. Иногда, все чаще, Ваймс замечал внезапное тепло по отношению к себе, словно вспышки чувств, которые потом прятали, будто их и не было. Словно Ветинари не мог понять, кого видит перед собой: героя Славной революции Джона Киля или пьяницу, которого он сделал героем своими руками. В конце концов это был один и тот же человек. — Я хочу найти его, — сказал Ваймс. — Я подниму списки в Гильдии, этот человек может быть до сих пор жив. Ветинари повернулся к нему, и в его чертах на секунду мелькнуло что-то неразличимое, то ли усталость, то ли сожаление, и тут же пропало. — Боги, это было тридцать лет назад, — наконец произнес патриций. — Столько всего могло перемениться. К тому же в живых не будет и половины списка, сами понимаете, издержки профессии. — Но вы даете разрешение? — Даю, сэр Сэмюэль. Возьмите с собой Стукпостука, он вам поможет разобраться с архивами. Уже у двери Ваймс остановился. — У вас на ноге туфелька тоже взорвалась? Сэр, — не выдержал он. — Спокойной ночи, ваша светлость, — патриций уже сидел за столом и разбирал стопку документов. *** Ночной воздух был холодным, несмотря на то, что уже стоял конец мая. Стукпостук выслушивал инструкции и кивал. Наверное, с таким человеком приятно работать. Он молчаливо принимал приказы, так же молчаливо их выполнял, не задавал глупых вопросов и приносил горячий чай на подносе. А еще он не вызывал драконов, потому что был напрочь лишен воображения. Их возвращение нисколько не удивило Главу Гильдии, который с довольным лицом сообщил, что счастливчик нашелся примерно тридцать лет назад. Это означало, что не было необходимости поднимать архив за все года. Примерно тридцать лет назад была революция. Самодовольный ты ублюдок, ты скорее всего видел, как этот счастливчик с озадаченным видом рассматривал целую туфлю на своей ноге, подумал командор, но ничего не сказал. Стукпостук лишь попросил провести его к архивам и обещал принести к утру составленный список. — Руфус, можешь передать сообщение во дворец с одним из студентов. Кажется, Томас неплохо справился в прошлый раз, — на удивление добродушно предложил Низз, когда упомянутый парнишка вдруг возник за его плечом. — Все указания отдает командор, — и секретарь исчез в направлении хранилища вместе с директором, оставив Ваймса наедине с уже знакомым ему учеником, который для старосты и будущего наемного убийцы задавал слишком много вопросов. — Все будет официально, да? На площади, перед дворцом? Пытать счастья будут бывшие студенты? Вы думаете «король» будет среди них? — Надеюсь, парень, потому что только это остановит эти туфельки, — довольно резко ответил Ваймс и поймал себя на мысли, что больше не сомневается в легенде. Он не то чтобы поверил в нее, он просто перестал отрицать то, насколько она была нелепа. Осталось только убедить себя, что это не одно и то же. Командор дождался списка от Стукпостука и сам отнес его Моркоу, которому и доверил выкрикивать имена претендентов. Светало, но от свечей света было больше, и капитан склонился над списком, бегло перечитывая строчки. — Половины, наверное, нет уже в живых, — поделился он своими соображениями. — Ветинари тоже так считает. Остается надеяться, что этот достойный умудрился не получить арбалетный болт себе в лоб, — кисло улыбнулся герцог. *** С утра на площади было не протолкнуться, а шум оглушал. Ваймс окинул толпу взглядом, пользуясь моментом, когда Моркоу в очередной раз пересказывал в рупор легенду. Горожане кивали, захваченные сюжетом, пропустив мимо ушей тот факт, что в процессе погибли люди. Солнце отражалось от туфлей, которые что днем, что ночью не теряли своей зловещей сущности. В стороне стояли студенты Гильдии Наемных Убийц и, вытянув шеи, старались увидеть как можно больше. Пришли на развлечение. Журналисты с блокнотами и иконографами на готове вились поблизости. — Я буду называть имена, а вы, пожалуйста, выходите в центр в порядке очереди, - мягко, но в то же время приказным тоном произнес Моркоу. — Джон Лерганд. Ответом была тишина. — Так он помер на прошлой неделе, — отозвался кто-то. Послышались шепотки, и лишь толпа студентов в официальном черном даже не повела бровью. — Мартин Люмен, — продолжал капитан. — Утонул в прошлом году, — хихикнули сзади. — Джордж Оилт. — Упал с крыши. — Саманта Стюарт. — Застряла в дымоходной трубе, сэр. Насмерть, сэр. — Кэтрин… Просто Кэтрин, мэм. — Ушла в лес и не вернулась. Листы в руках Моркоу таяли, а список мертвецов пополнялся. Умер, умер, умер, умер, умер. Нелепые смерти, случайные даже – они не выполняли работу наемного убийцы, им просто не повезло. Список на последнем листе подходил к концу и Моркоу с отчаянием выкрикнул три последних имени. — Сэмюэль Людограм. Джонатан Робертсон. Роберт Низз, сэр, — кивнул он Главе Гильдии, когда трое сделали шаг вперед. Низз улыбнулся журналистке, и в толпе раздались восторженные хлопки. Боги, да вам же всем за пятьдесят, подумал Ваймс. Более молодые наемные убийцы давно нашли свою участь и даже не могли утешать себя тем, что погибли, пытаясь выполнить заказ. Впервые за долгое время он почувствовал свой возраст. Лорд Низз приблизился первым, элегантно вышагивая босыми ногами по камням мостовой, которая только начинала нагреваться под прямыми солнечными лучами. Толпа студентов ожила, осыпав своего директора жидкими овациями. Глава Гильдии Наемных Убийц быстрым движением сунул ногу в туфлю и тут же сделал сальто назад, ловко увернувшись от вихря осколков, которые лишь слегка оцарапали его щеку. Послышались активные радостные возгласы, впрочем командор отметил, что журналисты и Отто, не расстававшийся со своим иконографом, словно чего-то ждали. Крови? Развлечения? Боги, да кто их разберет. Людограму повезло меньше. Он оступился и ему отрезало руку. Кровь залила мостовую, студенты, приготовившиеся аплодировать, разочарованно опустили руки. — О, боги, крофь! — завопил Отто, зажав предупредительно припасенным заранее платочком нос и рот. Для верности он зажмурился. — Йа не буду смофтреть, не буду. — Вампир приоткрыл один глаз. Неловкую паузу нарушил Игорь, протолкавшийся в самый центр событий. — О, не перефифайте, мафтер, я прифью офень аккуратно, фсе буфет как нофое, — заверил он, подобрав одиноко лежавшую руку и засеменив прочь. Людо ничего другого не оставалось, кроме как последовать за своим спасителем. Ваймс словно только теперь вспомнил, что туфелька может и убить. Чего он требовал от этих людей? Прошло столько лет с тех пор, когда они были молодыми и развлекались в одном из залов Гильдии. — Не переживайте! — попытался успокоить всех Моркоу. — Игори очень хороши в своем деле. Остался только Робертсон, который кисло переводил взгляд с туфельки в руках командора на туфельку на мостовой, а потом посылал какие-то тайные сигналы Главе Гильдии. — А ваши Игори умеют воскрешать? — поинтересовался несчастный, чем заработал пару смешков. Он осторожно приблизился к зловещему стеклу, осторожно всунул ногу в туфлю и так же осторожно отпрыгнул, неловко приземлившись с громким «ох». Осколки тоже слегка оцарапали ему лицо, но ничто не могло затмить улыбку человека, который сам не мог поверить, что выжил. Толпа отреагировала быстро: аплодировали ему не так бурно, как Низзу, но все же самолюбие погрели. Складывалось ощущение, что все чего-то ждали. Журналисты, аккуратно обойдя лужу крови, подобрались поближе. Отто, стараясь держаться подальше от этого пятна и не расставаясь с плоточком, перетащил свой иконограф поближе и выжидательно уставился на Моркоу, все еще сжимавшего последний листок. Студенты высоко подняли головы и встали более ровными рядами, словно замерев в ожидании то ли приказания, то ли чуда. Толпа, словно уловившая общее настроение, тоже затихла и прислушалась. Вот, сейчас… — Мне кажется, капитан, вы забыли еще одно имя, — вдруг хитро улыбнулся лорд Низз. — На другой стороне листа, быть может? Все замерли в предвкушении, когда капитан послушно перевернул лист и уставился на чернила, явно оставленные там рукой Стукпостука. — Хэвлок Ветинари, — выкрикнул Моркоу, сверившись со списком еще раз, и Ваймс замер. Он спокойно слушал, как капитан перечислял одно имя за другим, он сам отдал ему списки, но даже представить не мог, что услышит имя патриция. Возможно, тот так и остался в его воображении патрицием, у которого не было ни прошлого, ни человечности. Моркоу отдал листы Стукпостуку, и Ваймс понял: это имя было последним. Что-то тяжелое стянуло его горло, когда он направился к Ветинари с туфлей. Тот, как и все люди из списка стоял босиком и выжидательно смотрел на командора. — В прошлый раз вам это удалось, милорд, — улыбнулся Низз, волосы которого растрепались от прыжка назад, а на щеке засох маленький порез. — В прошлый раз, если мне не изменяет память, у меня было другое прозвище, — тонкие губы патриция тронула едва заметная не-улыбка и он перевел взгляд на Ваймса. Тот опустился на одно колено и поставил угрожающее сверкнувшую туфельку на мостовую. Поймал взгляд Ветинари, который на удивление выражал одновременно слишком много и ничего. Ваймс не отвел глаз, поудобнее устроил руки, всем своим видом давая понять: в случае чего эту туфельку он выкинет куда подальше, и плевать на проклятье. Он почему-то подумал о том, как мало наемных убийц смогли дожить до этого дня, как много студентов погибли в том зале под насмешливое «смотрите, он боится». Ветинари в прошлый раз остался жив. — Сэр Сэмюэль, я ценю ваше желание спасти меня в случае чего, но в данный момент вы мне мешаете, — голос Ветинари был на несколько градусов теплее обычного. Ваймс, не задумываясь, передвинулся так, что теперь стоял сбоку. И только когда по толпе студентов Гильдии Наемных Убийц пронесся шепот, он понял, что задумал патриций: колесо вперед, что обычно заканчивалось смертью. Он не успел ничего сказать. Туфелька уже была на ноге Ветинари, и их глаза встретились. Ваймс готов был поклясться, что тот улыбнулся. А в следующую секунду патриций сделал прыжок. Ваймсу, конечно, доводилось ловить гибких преступников, как-то раз они даже гонялись за бандой балерин, но еще никогда он не видел так красиво исполненное движение. Ветинари изящно приземлился на мостовую в ворохе черных одежд, а туфелька так и осталась блестеть в руках командора. — Обман! — крикнул кто-то в абсолютной тишине. — Так подойди и сам попробуй, — крикнул кто-то в ответ. — Скоты, — буркнул Низз. — Лорд Низз, вы всех скотами называете, — как-то хитро кивнул ему патриций. — Потому что так и есть, милорд, так и есть, — ответил тот, пряча улыбку. Ваймс, оглушенный аплодисментами, уставился на хрусталь в своих руках. Эти ублюдки все знали. Или догадывались. Вспыхнул иконограф вездесущего Отто, который с восхищением, захлебываясь в восторженных возгласах, смешивая убервальдский и морпоркский языки, выкрикивал что-то. Он заметил почти неуловимый кивок патриция, и, если бы вампиры могли терять сознание, точно бы упал без чувств. От зрелища, видимо, он уже отошел и снова был готов первым сделать важный снимок. — Йа, йа, мои пофдравления, - раскланялся он, приближаясь. — А теперь не буфет ли ваша сфетлофть так добра, фтобы примерить обе туфельки? — И он добавил смачный убервальдский эпитет, который заставил Ангву покраснеть. — Первая полофа, ваша сфетлофть. Ветинари перевел взгляд на командора, который до сих пор стоял на коленях и умудрялся делать это злобно и угрожающе. Он демонстративно выровнял уже обе туфельки и протянул босому патрицию руку. Маленькая месть, которая грела душу. Хотелось бы ему увидеть заголовок в завтрашней газете. Что-то интересное, если верить лицу де Ворда, который не знал, то ли закрыть лицо руками и стать невидимкой, спрятавшись за Сахариссу с блокнотом на готове, то ли радоваться сенсации. Крипслок что-то уже строчила, закусив губу. Отто размахивал иконографом с маньячной улыбкой. Толпа замерла в ожидании реакции правителя, и только толпа студентов Гильдии Наемных Убийц держала кулачки, надеясь либо увидеть патриция в обеих туфельках, либо стать свидетелем еще одного превосходного колеса в его исполнении. Их устроил бы любой вариант. Ветинари и Ваймс встретились глазами. Патриций плотоядно улыбнулся и взял предложенную руку, медленно подошел к туфелькам и, мучительно растягивая время, надел сначала левую, потом правую. Не выпуская руки командора, он кивнул Отто, который тут же запечатлел момент. Вспышка иконографа словно разбудила людей, толпа возликовала, послышались крики «да здравствует патриций», зазвучал гимн города, который исполнялся на удивление четко и слаженно. Боги, люди даже слова вспомнили. Ветинари, преследуемый по пятам верным секретарем, направился во дворец, и все почтительно расступались на его пути, снова смыкаясь плотным потоком за его спиной. Ваймс с отвращением смотрел на людей, которые пришли на зрелище, словно акулы, почуявшие кровь. Им было все равно, что там за легенда окружала эти туфли, кому они принадлежали и откуда взялись. Они точно так же аплодировали и ликовали бы, если бы всех претендентов убило этим вихрем из осколков, и от одной мысли об этом становилось тошно. А еще ему почему-то запомнилась легкая неуверенность Ветинари, скорость, с которой он отскочил от возможного взрыва. Словно он не был уверен, что хрусталь останется целым и во второй раз. Он перевел взгляд на патриция. Хрусталь ярко блестел в лучах полуденного солнца и на ногах патриция умудрялся выглядеть еще более зловещим, чем в луже крови. Возможно, во всем была виновата чернота одежд, но взгляд то и дело возвращался к блеску и стеклу. Тонкие острые каблучки звучно отстукивали ритм по мостовой, и командор отстраненно заметил, что патриций совсем не хромал. Он готов был поклясться, что увидел, как полная женщина с короной на голове укоризненно погрозила ему пальцем и растворилась в воздухе. *** Когда вечером он пришел с докладом во дворец, хотя докладывать о том, что толпа около дворца разбрелась, не было особого смысла, Стукпостук долго смотрел на него, а потом направил его в сад. Вечерело. Воздух пах сиренью, и Ваймс, впервые очутившись в дворцовых угодьях, немного поплутал, прежде чем найти патриция. Тот сидел на скамье, закинув ногу на ногу и отказавшись от стула, который стоял неподалеку. Вместо документов он вертел в руках веточку сирени, сорванную с ближайшего куста. Туфельки отражали розовый свет заката. Он явно не ожидал, что Ваймс потревожит ход его мыслей. Тонкие руки на секунду замерли, а потом одна из них тут же приветливым жестом легла на нагретое за день дерево. — Прошу вас, садитесь, командор, — пригласил он и, заметив обычный вежливый отказ, устало вздохнул. — Ну же. Считайте это прихотью тирана. Это шло вразрез со всеми правилами и уставами, которые Ваймс только мог вспомнить, но он послушно сел на скамью: не далеко от правителя города, а поближе, надеясь, что тот сам поторопится установить дистанцию, как это обычно происходило, когда командор переходил все рамки дозволенного. Вот только Ветинари ничего делать не спешил. Он смотрел в зеленую даль и думал о чем-то своем. Он перевел взгляд на хрусталь и невесело усмехнулся. Ваймс, пользуясь возможностью и непозволительной близостью, с жадностью рассматривал черты человека перед ним, словно впервые увидел его. Тонкие бледные пальцы, которые казались такими хрупкими. Узор голубых вен, отчетливо проступавший на белом запястье, терялся под черным рукавом. Серебро на висках смотрелось на удивление к месту. Грудь, обтянутая тканью, ровно вздымалась и опадала в такт дыханию. Ваймс только словно сейчас заметил, что человек перед ним был живым. — Неужели и вы верите в эту легенду? — наконец спросил он. — Без легенд мы не смогли бы жить, командор. Но вы ведь не это хотели спросить, не так ли? Вы хотели узнать, почему студенты Гильдии не обращают внимания на эту красивую сказку, что движет ими, когда они уворачиваются от осколков? Потому что им скучно, сэр Сэмюэль. Для них это то же, что для вас после тяжелой смены метать дротики. Никто из горожан не мечтал о власти. Они даже не думали об этом. Они просто хотели стать частью легенды хоть на короткий миг. — Вы же не в первый раз их надеваете, — Ваймс осторожно не стал добавлять «сэр», потому что ему не хотелось, чтобы их разговор стал официальным, чтобы этот человек снова превратился в недоступного холодного патриция. Не здесь и не сейчас. Не когда у Ваймса было столько вопросов и так мало ответов. — Хм? О, да. В прошлый раз все было иначе, сэр Сэмюэль. Был целый зал студентов, а я был всего лишь мальчишкой в очереди. Как и у всех в то время, у меня была своя тактика. Кому-то не повезло. Я отпрыгнул, а туфелька осталось целой. И что с того? Лорд Низз… Ох, лорд Низз уже тогда всех называл скотами. Неудачников, успевших отпрыгнуть, меня. Целый день об этом говорила вся Гильдия, а на следующий день к туфельке выстроилась новая очередь, и события вчерашнего дня стали частью легенды. — И вы ничего не предприняли? — не поверил своим ушам Ваймс. — А что я мог сделать? Боги, мне было шестнадцать, Ваймс. Я даже экзамены еще не сдал. Город был объят революцией, разве до этого было? Мы просто сменили одного правителя на другого, и ничего не изменилось. Все наши жертвы и старания оказались напрасны. Люди погибли, а город продолжил все дальше и дальше разрушаться. Вы же сами понимаете, что это механизм, который при необходимости уничтожит все на своем пути, мастера в том числе. — Вы так говорите, словно принимали участие в основных событиях, — фыркнул Ваймс. — Я вам скажу вот что, — Ветинари перестал раскачивать ногой и склонил голову набок, словно о чем-то задумавшись. — Пробраться во дворец, когда городом правит параноик, довольно проблематично. Остаться же незамеченным в толпе – довольно просто. — Вы!.. Вы!.. — Ваймс подавился собственными словами. Вот она, эта тень, которая пробралась в логово чудовища и у всех на глазах избавила народ от тирана. Вот только кто мог знать, что они просто сменят одного деспота на другого. Ветинари тоже был тираном, вот только никто не спешил его ненавидеть, город процветал, являясь, по сути, банкротом, а к воротам прибывали все новые и новые толпы желающих устроить свою жизнь. И смрадный город принимал их в себя, делал их своей частью, и они уже ни на что не променяли бы этот воздух, который можно потрогать руками, эту реку, по которой в любое время года можно пройтись пешком, если, конечно, не жаль ботинок. А в чем заключалась тирания этого ужасного деспота, которым пугали непослушных детей? «Посидите со мной рядом на скамеечке, командор». «Мистер Липвиг, проложите, будьте так добры, железную дорогу до Убервальда, у меня там старый друг живет». — Конечно, я попытался исправить свою ошибку, — продолжал патриций, опустив глаза на веточку сирени. — Невыполнимое задание, теперь я это понимаю: найти и предупредить Киля об опасности. Я не знал, где вас искать, командор. Город был объят беспорядками, время было против меня, все было против меня. И я нашел, представляете? Нашел. Вот только я опоздал на считанные секунды. — Это были вы, там, на крыше? — у Ваймса пересохли губы. Он ясно представил себе мальчишку, который мчался через весь город, на глазах которого умер его герой. Ветинари ничего не сказал. Бесполезно было что-либо отрицать, когда голубые глаза посмотрели на него с такой болью. — Вы не были уверены, — вдруг выдохнул командор и заметил непонимающий взгляд собеседника. — Сегодня, на площади, вы не были уверены, что туфелька останется целой. Почему? В прошлый раз она же не взорвалась. — Дорогой мой сэр Сэмюэль, — вздохнул Ветинари, и было в его голосе что-то горькое и терпкое. — Как бы мне хотелось, чтобы все было так просто, как вы это себе представляете. Я не знаю, что Морпоркия нашла в простом мальчишке из очереди. И я тем более не знаю, что она нашла во мне сейчас. Она улыбалась, вы видели? — Она… она погрозила мне пальцем, — выдавил Ваймс и заметил, как приподнялись уголки губ патриция. Это было хорошим знаком, да? — Вы ведь не понимаете, о чем я, верно? — покачал головой тот. — Прошло тридцать лет, командор. Столько всего изменилось. Тот мальчишка остался в прошлом… Да вы же лучше кого-либо знаете, что у меня руки в крови. Вы знаете, что я не всегда пользуюсь честными методами в игре, я жульничаю везде, кроме баца и шахмат. Сначала я просто пытался остаться в живых, теперь я пытаюсь удержать город на плаву, когда он сам по себе пытается пойти на дно каждый день. Вы хоть раз пробовали пройтись по натянутой веревке без страховки? Под вами пропасть, а сбоку стоит Морпоркия и качает головой. Интересные ощущения, поверьте. Ваймс никогда не думал об этом. Ветинари всегда сидел за своим столом и разбирал бумаги. Командор понимал, конечно, что это лишь меньше трети работы, но иногда казалось, что только этим правитель города и занимался. Ваймс, как и все, забывал, что Анк-Морпорк был довольно своенравным и часто из скуки или еще по какой причине так и норовил устроить конец света. А еще местным жителям до дрожи в коленях нравились дыры во времени и пространстве, но, несмотря на это, город работал. — Говорят, все грехи прощаются, — наконец смог произнести он. — Боги, Ваймс, вы же сами в это не верите, — как-то жестоко рассмеялся патриций. — Далеко не все грехи прощаются, и вы это знаете. А что-то вы сами себе никогда не сможете простить. В саду повисла тишина, не нарушаемая ничем. Наверное, им давно стоило поговорить. Наверное, поправил себя Ваймс, ему давно следовало прислушаться к словам патриция вместо того, чтобы искать в них второй и третий смыслы, пытаясь одновременно разглядеть, куда же спрятался четвертый. Иногда Ветинари вел с вами честные разговоры, а вы могли и не понять. Сколько было их, пропущенных попыток поговорить с Ваймсом не как патриций с командором? — Сэр Сэмюэль, — Ветинари вдруг встал на ноги одним плавным движением, — как один человек другого… могу я у вас кое-что спросить? В лучах заходящего солнца он казался хрупким и уязвимым, и Ваймс не собирался очередным неуместным словом прервать волшебное заклинание, которое на короткое мгновение растопило лед. — Конечно, — ответил он осторожным нейтральным голосом. О, вот как. Такой тон выбираешь, когда не знаешь, как себя держать и что делать дальше. — Если бы вы влюбились в двух людей, а потом бы оказалось, что это один и тот же человек, что вы не можете ничего предпринять, даже сказать ему об этом… что бы вы сделали? — и, боги, на него смотрели с ожиданием и надеждой, словно он содержал в себе ответы на все нерешенные загадки. Мысли в голове носились испуганным ураганом. Восхищение Килем он мог понять, но им, Ваймсом? Откуда? Почему? — Я… я не знаю, — выдохнул он, потому что видел все упущенные шансы стоящего перед ним человека. Оказывается, можно всегда опаздывать: на несколько секунд, дней, лет. Видимо, сомнение на его лице было слишком явным. — Видели бы вы себя глазами влюбленного мальчишки тогда, когда за вами шел весь город, — тихо, почти шепотом сказал Ветинари и осторожно, словно боясь, что все рассыплется на осколки, как хрусталь, поцеловал командора в лоб. — Видели бы вы себя глазами правителя города, когда вы спасли его от дракона, когда вы арестовали этого самого правителя и имели на это полное право. Он стоял слишком близко и слишком далеко. Слишком открытый и слишком недосягаемый. Невысказанных слов больше не осталось. Сейчас он уйдет, и они больше никогда не вернуться к этой теме, спокойной ночи, ваша светлость, ну конечно. Ну уж нет. — А чьими глазами мне смотреть на вас? — севшим голосом спросил командор. — Кем вы хотите меня видеть сейчас? Кем вы хотите быть? Он осторожно протянул руку и взял тонкое запястье в свои ладони, потянул на себя и с удовольствием увидел, что тиран Анк-Морпорка послушно сел рядом, словно и не вставал. — Что же вы делаете, — прошептал он, и, если бы на его месте был любой другой человек, его голос прозвучал бы испуганно. — Вы не ответили на вопрос, — напомнил Ваймс. — Я бы предпочел быть просто Хэвлоком, Сэм, — Ветинари осторожно положил голову ему на плечо и вздохнул. Ветинари и Ваймс. Тиран и его терьер. Патриций и командор. Влюбленный мальчишка и герой революции. Хэвлок и Сэм. Хм, могло сработать. — Знаешь, Хэвлок, — вдруг сказал Сэм, — мы поговорим с Сибиллой, и она обязательно что-нибудь придумает. Хэвлок, боги, как прекрасно звучало это имя, фыркнул. Он был человеком, он смотрел на темнеющее небо и думал о том, что ему уже давно не было так тепло. Женщина в короне показалась в кустах и подмигнула им обоим. Солнце отразилось в последний раз в хрустале и зашло за горизонт.