Коллекционер. Песочница.

      По щелчку пальцев передо мной появляется интерфейс, перемещенный прямиком из стареньких игр. «База данных»… «Почта»… «Архив: Алессия». Мое лицо не выражало никаких эмоций, лишь чуть дрожащий перед нажатием на «Открыть» палец выдавал чувства, обуревавшие меня. Среди всех выделялась самая сильная эмоция. Страх. Страх перед неизвестностью, перед тем, что скорее всего изменит мою жизнь. Пусть и не до неузнаваемости, но даже на каплю. Даже я могу боятся. Я бы вновь повторил ту шутку с Рэксом, лишь бы не открывать его. Я готов даже воевать с Цербером, лишь бы не открывать его! Но когда-нибудь это должно было произойти.       И даже страх перед неизвестностью не самый сильный. Я боюсь… что она разочаруется во мне. Мало того, что сын эльфийки и демона. Мало того, что я скорее всего нежеланный ребенок, плод насилия, так я еще и ни капли на нее не похож! Демон, вампир, оборотень, эльф, человек с приставкой сверх, химера… От того, кто был ею рожден осталась только частица. Жалкий кусочек. Лишь сейчас я стал себе противен, но это длилось лишь мгновение, так как я не могу ненавидеть себя. Ни одну из своих частей. Я приобрел это еще в раннем детстве, когда не жил, а выживал. Нельзя ненавидеть то, что помогает тебе выжить. С того времени все и началось. Все эти мои эксперименты, немыслимая жадность — все это лишь для того, чтобы выжить, пережить всех. Мое детство очень сильно повлияло на меня. Хоть снаружи я и весел, сумасброден, но внутри я просто бесчувственный кусок металла, который ощущает лишь отголоски эмоций. Все это маска, которую я забрал у Джеки. Я лишь следую желаниям этой маски. По своей сути я аморфное существо, которое даже не может само принять решение, если оно не касается моего выживания. Я в сомнениях. Одна часть меня за подобное презирает меня, потому что для нее семья важнее. Другая же часть не может понять первую, ведь она хочет лишь выжить. Эти желания разрывают меня на куски, заставляя по разному реагировать на совершенно идентичные ситуации. Мое настроение не является константой, это безумный хаотический хоровод различный положений, где стрелка может указать на любое из сотен состояний. Это пугает меня больше всего. Что однажды мне просто надоест то, что вокруг меня постоянно кто-то есть. Что я убью всех родных и близких. Как не неожиданно, но я бы не пожелал бы подобного даже своим врагам. Это уже просто чересчур.       Все эти мысли промелькнули в моей голове за то время, что изменялся зал в котором я находился. Стены начали распадаться на тысячи, миллионы полигонов, которые, будто бы подхваченные невидимым ветром, собирались прямо передо мной. То же самое постигло пол и потолок, пока я не остался в пустом пространстве напротив маленького вихря из полигонов. Лишь моя рука потянулась к нему, как он начал меняться. В вихре медленно начала проявляться женская фигура, которая не делала ни малейшего движения, лишь к ней тянулся канал от интерфейса, на котором сияла надпись: «Производится разархивация и эмуляция частицы».       Мои сердца стучали как безумные в ожидании встречи. Казалось, что по моему телу гуляли разряды, принуждая меня постоянно вздрагивать и лишая спокойствия, которое мне было так необходимо. «А вот и она» — пронеслась в голове за торможенная мысль.       Передо мной сформировалась аккуратная фигура красивой девушки. Рост ее был не то чтобы низок, но и высотой не блистал. Около метра шестидесяти плюс-минус пара сантиметров. Легкое короткое платье бежевого цвета красиво сидело на ней так, будто бы это было ее законное место. Тонкие, белоснежные ручки с бархатистой кожей, нежность которой я ощущал даже стоя в паре метров, расправили невидимые складки на платье и завели выбившийся локон за острое ушко. Большие нефритовые глаза с ромбовидным зрачком смотрели на окружающее ее пространство с невероятным изумлением и внутренней радостью, в глубине их проскальзывали искры интереса, что так сильно преображали ее лицо, дышавшее аристократическим льдом, завораживающим, но в то же время и отталкивающим, в нечто невероятное. Будто бы вечно веселые и игривые эльфы вернулись из небытия, чтобы принести в этот скучный мирок движение. Можно считать, что она была эталоном красоты, женщины. Моим идеалом!       Вот только все мое естество затопила горечь. Горечь того, что я не был на нее похож ни на гран. Высокий, спокойно перешагнувший планку роста в 2 метра молодой человек стоял напротив нее. Темно-серые шорты и зеленая футболка не скрывали сотен тонких, подчас извивающихся или имеющих необычную форму, бледных шрамов, покрывающих все его тело. Вместо вен светились непонятные полосы, похожие на извращённую схему. На сгибах суставов вместо кожи была чешуя, а при детальном рассмотрении можно было заметить, что кожи не было вовсе, ее заменяла тонкая чешуя, прекрасно выполняющая роль кожи. Вместо голубых волос были неестественно черные, доходящее до середины спины. Свет будто бы терялся в них, запутывался в толстых волосах и оставался внутри. Острое, мраморное лицо с болезненным восхищением смотрело на свою собеседницу. Лишь один глаз, светящийся изнутри белым светом, ярко выделяющим серый кошачий зрачок, делал это, потому что вместо второго зияла дыра. Крестообразный шрам пересекал все лицо, точка же пересечения двух шрамов была на месте зрачка, от которого волнами шли трещины, обнажавшие фиолетовые мышцы и синие многосуставчатые кости. Красавица и чудовище. Даже смех разбирает от такого сравнения. — Ты ведь Габриэль, я права? — донеслось от нее скорее утверждение, чем вопрос. А я, я же завис от этого прекрасного голоса. Я не знаю что со мной и это меня сильно нервирует. — Да… ты права, — сухо донеслось от меня, от чего она чуть нахмурилась, но затем расплылась в ехидной улыбке и подбежала ко мне. Положив ладони мне на плечи, от чего мне поплохело, а голову вскружил ее аромат, невероятное смешение лесных ягод и летних цветов, смешавшихся в поистине невероятное сочетание. Но тут же меня вырвали из моих размышлений довольно нестандартным способом. Меня схватили за щеки и начали их растягивать. — Какой вредный! А как же назвать меня мамой? Ты же у меня хороший мальчик, так что давай, не будь букой! — доносился до меня как будто бы из колодца ее голос, призывающий что-то сделать. Как можно было легко догадаться, что даже мысли о сопротивлении не возникало в моей голове. — Да, мама, — глухо прозвучало, от чего она заулыбалась еще сильнее, а у меня внутри стало теплее, ведь я порадовал ее! А затем пришло понимание того, ЧТО я сказал! Но поделать ничего уже было нельзя. Все мое естество сжалось от напряжения, мой развитый мозг просчитывал десятки тысяч вариантов развития событий, но произошел самый неожиданный… Алессия «Какой же он милый»       Такой была моя первая мысль, когда я увидела Габриэля. Да, до меня доходили те капли информации, что получал его разум, потому я знаю как он выглядит и чем он живет, но увидеть всё так, практически в живую! Невероятные ощущения. Мне так много хочется ему сказать, но времени мало, а также… Как ни прискорбно, но он боится. Не меня, а тех чувств, что появятся в его душе после нашего разговора. Если бы он был ребенком, то для него бы это прошло достаточно незаметно, а сейчас, в довольно… не взрослом (по меркам эльфов, демонов, оборотней, вампиров, да почти всех мифических существ! Он — ребенок, за которым нужен глаз да глаз!), а… состоявшемся возрасте. Тяжело мне будет разжечь в нем сыновьи чувства и вернуть в лоно семьи. Вот только случилось кое-что неожиданное. Один брошенный на меня взгляд, заставил его застыть. Вот теперь он точно похож на своего отца. Вот только тот сразу приставать начал. Ну, что было, то прошло. «Тц»       Первое, что пришло мне на ум, когда я поняла его чувства. Из-за переживаемых им волнений о том, что «отец — дьявол», «мать — умерла», «я — один»(довольно понятные мысли, но мне больно осознавать это. Понимать, что твой сын остался один, что шанс на его выживание чуть больше 29%, а уж про освобождение я вообще не заикаюсь! Это больно. Я чувствую себя недостойной зваться матерью, ведь он, в отличие от меня (которая вернется после всего к основе), не получит дар перерождения от Системы. Умом я понимаю, что в той ситуации не могла сделать ничего больше, помочь ему еще, но сердце твердит обратное. Хех. Если бы Кварт увидел меня такой, то головомойку я бы точно получила. Вот бы сын с ним познакомился, а также со своей сестренкой, которой, когда меня поймали, было всего двадцать. По сути, кроха еще! А такая миленькая! Ми-ми-ми просто! Сынок и дочка. Я так рада, что они у меня есть! Так, все! Надо с этим заканчивать, а то Габриэль уже на пределе… …Шок. Это все что я могу сказать насчет этой ситуации. Он даже назвать меня мамой не может! А уже про то, что он меня идолом каким-то считает, я вообще молчу! Надо с этим разобраться… …Прогресс есть, но его мозги работают очень странно. Да у меня уже времени почти не осталось, чтобы их вправлять!!! Ладно, нужно идти дальше по программе, или все будет зря. — Сынок, я оставила тебе часть своего разума, один из потоков, чтобы передать это сообщение, — после этих слов, сказанных без обычной веселой или хитрой интонации, он весь обратился в слух, боясь пропустить хоть что-то. — Из-за того, что я не знала какой из языков ты выберешь (это была моя ошибка, надо было уточнить), я создала это сообщение, используя их все, точнее, на каждый по сообщению. В сообщении я передам тебе координаты моего дома, как бы не хотелось этого, но выбора ты достоин, поэтому там же будут координаты и замка твоего отца. Начинаем… Взгляд со стороны       Среди бесчисленного количества деревьев, что когда-то выдержали атаку бесчисленных орд демонов, на мягкий ковер из опавшей листвы и короткой, но мягкой травы изумрудного цвета приземлились двое. Они не были похожи друг на друга внешне, но что-то внутри объединяло их. Они казались полными противоположностями, но у них было гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд. Соединенные незримой, но прочной связью. Свет и тьма. Ангел и демон. Противоположности, но такие похожие.       Наш герой в некоторой растерянности начал осматриваться, пытаясь понять куда его занесло. Его мать же такими глупостями не занималась и пошла по лишь ей известному направлению, поэтому, естественно, вопрос «мы где?» был задан именно ей. — И где мы? — нахмурившись, спросил Габриэль, желая знать где он и как отсюда свалить, так как окружающие деревья ему доверия не внушали. И он искренне надеялся, что ядовито-зеленый блеск листьев и игл, которые почему-то все смотрели в его сторону, — это лишь плод его больного воображения. Чего только не привидится, ведь мозг — очень хрупкая и малоизученная вещь, но на вкус тоже ничего, вот только это к делу не относится. Сейчас уж точно. — Лес, — последовал банальный ответ с искоркой сарказма, легко читаемой в глазах этой бестии. — А я думал мы в горах, но раз ты сказала лес, то это точно лес. — Ну ни куксись, это и правда лес… — Точно-точно? Ты меня не обманываешь? — Ну естественно, как я могу обмануть своего Габрипусика! — и эта шальная эльфийка вновь атаковала мои щеки, которые не могут так растягиваться! — Афтань, не тфрогай мои феки. Ну ниф…ну нифнада! — Ладно-ладно. Уговорил, только не надо так на меня смотреть. Жареные эльфы не очень вкусные (если ты эльф). — У меня вопрос возник, — как хороший мальчик, поднял я руку и, дождавшись разрешающего кивка, продолжил. — Это нормально, что меня тут сожрать хотят? — Чего? — по ней было видно, что этот вопрос выбил ее из колеи, причем довольно конкретно. — Да этого быть не может! Мы в моем подсознании, тут все принадлежит мне. Я создавала тут все по образу и подобию нашего с тобой мира. — Твоего. Не впутывай меня в это. В твоем мире я не приживусь. Ведь даже твое сознание показывает свою агрессию в мою сторону. — Да не так все! Не надо тут придумывать, мое подсознание не могло подобного сделать, потому что ты — мой сын, и так будет всегда! — пылая праведным гневом пыталась она меня убедить, но только у меня были неоспоримые доказательства. — Вот, — указал я пальцем на странный цветок, посмотрев на который можно было легко догадаться, что он плод любви одуванчика и венериной мухоловки. — Этот милый цветочек следит за моей ногой и облизывается. — Это все твоя паранойя, в нашей семье это нормально, но надо себя контролировать… — У этой твари фиолетовый раздвоенный язык, — как последний гвоздь в крышку гроба ее отговорок, донеслось от меня. — Ну что ты стоишь? Пора идти дальше, ведь там самое интересное, — с прущим из всех щелей энтузиазмом она сменила тему и побежала вперед. — Не меняй тему! Хаа… Это полный пиздец, — в ту же секунду меня пронзил невидимый ветер, в котором четко ощущалась жажда убийства. Посмотрев откуда она исходит, я понял, что надо было молчать. Мама практически не изменилась, только невидимые порывы ветра развевали ее волосы. Ну и кроваво-красный силуэт жажды крови поверх нее. Медленно, вызывая стойкое ощущение, что на тебя наводит свои орудия гигантский линкор, она повернула ко мне лицо. — Ты что-то сказал, милый? — Хорошо здесь говорю, птички живые, людей нет, цветы пальцы грызут. Все нормально. — Вот и хорошо, — и потопала дальше. У меня же в голове билась лишь одна мысль. Каким должен был быть мой отец, чтобы просто выжить?.. -… Восемнадцать тысяч пятьсот семь эльфов, восемнадцать тысяч пятьсот восемь эльфов, … — уже который час считал я тех, с кем мама здоровалась и переговаривалась. Все были довольно дружелюбны, в отличие от растений, поэтому меня они не бесили. Почти. Но зато я понял кое-что. Эльфа я убью спокойно. Никаких расовых заскоков на эту тему у меня нет, поэтому я почти доволен жизнью. Если бы не чувство, что даже эльфы-изгои лучше бы вписывались в окружающий фарс, то было бы вообще замечательно. У меня с ними нет никаких общих черт. Они тонкие, смазливые, горделивые и улыбчивые. Я же плотный, просто красавец, могу вмазать и плевать на них хотел. Ну не вписываюсь в общем сюда. И из-за этого мне так и хотелось кого-нибудь избить, прямо до умопомрачения. Но приходилось сдерживаться. А то злить ее как-то желания не возникало ни малейшего.       Наконец-то она закончила болтать, и мы пошли дальше. Пошли и пришли. Во дворец. Ну что о нем сказать. Ажурная хрень, похожая на тортик. Большой такой. Всякие мостики-башенки и подобная ересь. Все то, что я бы никогда не сделал. Тут, конечно, залито магией все под завязку, но нормальной архитектуре я доверяю всё же больше. Мое мнение — в этом дворце я жить не буду. — Габриэль, вот ты и дома! — донесся от нее радостный клич, чтобы привлечь мое внимание. Не меняясь в лице, показываю ей большой палец, потому что если бы я открыл рот, то меня бы убили. — Ну вот и правильно! — Дорогая? Ты вернулась! — от открытых врат дворца к нам величаво шел эльф. Высокий, почти мне не уступает в росте, платиноволосый эльф с гривой до лопаток. А если совсем коротко, то влажная мечта большинства барышень от 15 до 40 лет. Нет, ну, а что? Замок — есть. Красота (по мне смазливость) — есть. Деньги — есть. И… Я больше не знаю, что им должно нравиться. Не интересовался этим вопросом. Наверное чувственность? Или, наоборот, бесчувственность? Вот почему в какие-либо важные моменты у меня в голове сущий бардак? То судьба пчел и агрессивных грибков-мясоедов, то образ «принца на белом единороге». Иногда мне кажется, что это я какой-то больной. Что у меня крыша поехала, а шарики сбежали от роликов. Что окружающие довольно приличные разумные, с которыми можно просто поговорить на отвлеченные темы, насладиться разговором… Но потом мир преподносит мне гигантскую задницу на раскаленном шипастом блюдце и тыкает мне в лицо. И такая радость на душе, потому что ты — непогрешимое совершенство с малюсенькой манией величия, а разумные вокруг — психи, которые сопротивляются мне лишь из-за того, что они еретики и не понимают самого важного. Вера в меня — лучшее, что может быть в их жизни, ведь я могу исцелить от всех болезней и убить, подарить им бессмертие и убить, даровать возможность стать магом и убить! Но они всё равно сопротивляются.       Так бы мои размышления и продолжались, если бы не замеченная мной одна немаловажная деталь. Стало слишком тихо. Быстрый осмотр местности показал, что все эльфы повторяли за моей матерью. Источали ауру просто таки неземного «блаженства». Один блондинчик улыбался краями губ. Надеюсь я никогда не стану пида*ом, иначе мне эта улыбочка будет во снах видеться, а я только-только свои галюны в лесу изничтожил. Так что только девушки, такие мягонькие и теплые, со вкусной кровью… Очнулся я от того, что услышал странный звук *пшшш*, который издавала земля, попавшая под струйку моей слюны. А затем все стереотипы сломал этот хам. Он в наглую заржал, от чего мама тут же успокоилась, а затем надулась, став похожей на помесь боевого хомячка и воробушка. Такие же надутые щеки и недовольный взгляд. Хохот перерос просто в бесцеремонный ржач, а у меня стали закрадываться некоторые подозрения. Мама? — Ага, угадал, — кое-как успокоившись, ответил мне… — Зови лучше Квартом, так как мое полное имя больше на скороговорку походит. Все-таки моя матушка была в сильном родстве со змеелюдами… — как бы извиняясь, произнес Кварт. — Так как все это принадлежит нашему боевому хомячку, то здесь все соответствует ее желаниям, так что скрывать здесь что-либо — занятие бесполезное и обреченное на провал. Да и чувство такта у нее отсутствует в принципе, посему лучше здесь не думать. Я, например, для этого представляю, что я в библиотеке отца, где полки ломятся от томов, содержащих такое количество знаний, что всей жизни не хватит, чтобы не то, что их осознать, а даже прочесть! Кхм… Прошу прощения, несколько замечтался. — Да ничего, понимаю. У меня дома тоже есть библиотека, раньше она принадлежала одному патриарху вампиров, которому опротивела жизнь… ну, теперь она моя. И там также. Множество гигантских томов, прикасаясь к которым создается ощущение тайны, что ты первый кто прикоснулся к ней, и теперь вы связаны, и лишь время может разделить вас, да и то ненадолго. — Да. Невероятные ощущения. Надо будет потом сделать копии с наших библиотек. Равноценный обмен, так сказать. — Было бы неплохо. Ох, какие же там тома: «Запретные заклинания Беллварда», «Сто легендарных волшебниц и где их искать»(там есть и рассказы про парочку нашедших, не самого пристойного содержания), «Тайны создания артефактов», «Невидимое влияние мельчайших частиц», «Список известных божеств и способы их призыва», а еще… — «Сигильские тайны ковки», «Ритуалы Нафферха Обсидианового», «Автоматоны царицы Епарии»(довольно откровенная книжка, скажу я тебе), «Последнии дни Мертвой империи», «Тайны крепостей Альф… -…гарда, или подковерные интриги». Я ведь прав? — Естественно! — а на его лице появилась широкая улыбка того, кто наконец нашел себе нормального собеседника. На моем лице расплылась аналогичная. Здесь мне скучно не будет… — Мальчики, — мама сказала это таким нежным и ласковым голосом, что я почувствовал, как ее маленькие кисти сжимают нам шеи. И, если судить по Кварту, потирающему шею и стоящему со смущенной улыбкой, не зря. — Ладно, живите извращенцы, но я это запомню. — Буря миновала… — шепотом произнес Кварт, — Считай, что с отчимом ты подружился, а большего и не надо. Ты только с моей основой будь поосторожнее, а то вдруг я за столько лет изменился. — Чего? — Ах, да. Тут все дело в том, что мы с женой провели один связующий ритуал, который во внутренний мир каждого из нас подселил по самостоятельной частичке другого. — А к чему это вообще? — Так мы можем общаться во сне и передавать основам информацию, а также чувства и прочее. Довольно полезное приобретение, но там такая жуть бывает, что лучше бы повесился. Ты только матери об этом не говори, а то нам обоим будет плохо. Она довольно… непоследовательна в выборе главной цели. — Это же ее мир, ведь так? (кивок) Тогда она же должна знать, о чем мы говорим? — Если ты не забыл, то помещаются самостоятельные частицы, поэтому вокруг меня зона моего внутреннего мира. — Теперь ясно. Чем займемся? — Нуу… Смотреть достопримечательности смысла нет, потому что моя жена создала здесь такое количество «чудес», что мне на них смотреть стыдно. Я предлагаю продегусти… то есть обследовать подвал. Я слышал, как ночью там что-то стучало, так что на все тщательно проверить. — Не имею ничего против. Помочь — мой священный долг! — Вот всегда бы так, а то «я не могу», «времени нет». Хоть один нормальный разумный. — Идем? — Идем…

***

      Уже второй час Кварт меня пытается подбодрить, но получается откровенно плохо. Вот пришли мы в этот подвал, достали по бутылочке вина, сдули пыль и выпили. И еще выпили. И еще. После пятой бутылки я понял, что напиться мне не удастся. Слишком сильная сопротивляемость. В конце концов его это задолбало, и он продолжил пить один. От такой наглости я офигел. Мне не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться и пить этот сок. Часа через три пришла мать и выгнала нас всех наверх. — Значит так, дети. Энергии практически не осталось, поэтому скоро Габриэль вернется обратно. Кварт, ты же все ему объяснил? — от этого вопроса он побледнел. Видимо желание выпить у него возобладало над чувством долга. Я буду тебя помнить. — Да-да, конечно. Я ему все рассказал и разъяснил, так что можешь не волноваться! — Ты уверен? — по ее лицу было видно, что доверия к нему у нее не прибавилось. — Абсолютно! — Делайте, что хотите, алкаши несчастные. Ну что же. До встречи сынок!       Последние объятия и рукопожатие, а также подкинутый свиток с тем, что мне должен был рассказать отчим, и все схлопнулось. Я вновь оказался там, откуда начал. Эх, надо возвращаться…