Инстафото

      Свою первую сотню лайков в инстаграме Себастиан набрал под фотографией рассветного Нью-Йорка, снятого со стоянки в Квинсе, после того как один из его друзей — Уилл, будь он неладен! — в комментарии написал «#nyc». И больше ничего. Когда они спустя несколько дней устроились в баре своей обычной компанией и цедили пиво, Себастиан поинтересовался у него, что же это за шифр, достойный энигмы, и быстро обзавелся прозвищем: «Мастер Хэштегов».       В целом, вся интернет-жизнь Себастиана была сведена к необходимому минимуму: его не было на фейсбуке и в твиттере, он не вещал в перископе и до сих пор отправлял СМС, вместо того, чтобы строчить в Viber или WhatsApp. Он с удовольствием не знал бы, что такое скайп, но мать, переехавшая с отчимом в Филадельфию четыре года назад, настояла на еженедельных видео-звонках. Так бы продолжалось и дальше, не зайди к нему на огонек Чейз. Он стоял в его гостиной и рассматривал сохнущие на веревках фотографии, сделанные на старую и потрепанную «лейку». Себастиан нашёл её сломанной в кладовке отчима несколько лет назад и теперь с ней не расставался.       — Тебе надо в инстаграме зарегистрироваться, выкладывал бы фотки туда, чем просто в стол их складывать.       — Знать не знаю, кто такой свинстограм и зачем ему мои фотки. Я же не профессионал, а просто любитель.       — Так там все любители, — улыбнулся тогда Чейз и потратил последующие полчаса на установку приложения и вводный курс «Куда тыкнуть, чтоб всё получилось». Добавил всех их друзей, которые впоследствии усердно ставили сердечки даже под фотографией банки «Nutella». Так всё и продолжалось. До Нью-Йорка. До хэштега «NYC». И до первой сотни сердечек. После неё на Себастиана стали подписываться посторонние люди и оставлять восторженные комментарии, состоящие, впрочем, в основном из междометий.       В общей своей массе инстаграм Себастиана представлял собой неприкрытое восхищение Нью-Йорком во всех его проявлениях. Он любил этот город, как мог любить его только приезжий, как человек, на которого он произвел такое впечатление, что и спустя семнадцать лет эта любовь не исчезла, не обтрепалась, не покрылась пылью и не померкла. Он всё ещё виделся ему удивительным и живым, Себастиан умудрялся находить необычные ракурсы даже у, казалось бы, давно набивших оскомину туристических видов. Бруклинский мост, Тайм Сквер или Центральный парк — он признавался им в любви, а вместе с ним и тысячи людей, что следили за его профилем. Но даже проведя в Нью-Йорке столько времени, исходив его пешком вдоль и поперек, он всё ещё на нем зависал. Не раз и не два он забредал в незнакомый переулок Бруклина и засматривался на яблоневый сад, с упоением делая двадцать-тридцать фотографий с разных сторон.       Но больше всего его привлекали люди — простые ньюйоркцы, что сновали туда-сюда и составляли собой целую карту мира. Он наблюдал за ними через объектив камеры на своем телефоне, подлавливая и запечатлевая на память. Ему всегда было интересно, что скрывается за этими лицами, какие истории? О чём может думать девушка, так счастливо улыбающаяся, поедая свой замороженный йогурт на скамейке в Центральном парке? Может, вчера у неё было удачное свидание, а может, к ней скоро приедет старинная подруга, с которой они не виделись много лет, и теперь она сидит и предвкушает встречу.       Или старичок со старушкой, что с такой нежностью прижались друг к другу на пароме, движущемся в сторону Статен Айленд. Есть ли у них дети и внуки, как давно он держит её ладонь в своих руках? И главное, как им удалось пронести эту любовь, что клубилась вокруг них осязаемым облаком, сквозь года?       Все эти нерассказанные истории взметались у него в голове и оседали снимками в инстаграме. Он бы с радостью расспросил всех своих нечаянных моделей, а потом рассказал бы о них миру, но природная стеснительность и некоторая замкнутость не позволяла ему приблизиться к ним ни на шаг.       А жаль.       Друзья по-доброму посмеивались над ним, называя последним романтиком «Большого Яблока», он не спорил. Однако романтичная натура находила выход лишь в его фотографиях. В обычной жизни у него с романтикой никак не складывалось — его последние отношения разбились о скалы разных интересов. Домашний и уютный Себастиан, с удовольствием проводивший вечера в компании виниловых пластинок, истертого в нескольких местах клетчатого пледа и библиотечных книг, не вписался в жизнь своего последнего спутника, и они тихо-мирно разошлись каждый своей дорогой.       Себастиан, правда, из-за расставания не переживал, но и начинать новые отношения пока не планировал. А друзья все равно настойчиво устраивали ему, уже ставшие ритуалом, внезапные пятничные свидания. Он не испытывал щемящего чувства одиночества или потребности быть с кем-то. Когда наконец взрослеешь, начинаешь чувствовать себя комфортно в обществе самого себя, а все слова про гуляющую по свету половинку остаются по ту сторону тридцати. А ещё в дело вмешивался страх. Страх ломать привычный уклад жизни и свои привычки, подстраиваясь под другого человека. Что бы он там себе ни думал во времена прекрасной юности, сейчас он чётко осознавал, что отношения — это сложно.       Когда он впервые встретил незнакомца, выходящего из здания Библиотеки Квинса, куда принес сдавать очередной прочитанный том, Себастиан очень удивился. Вместо того чтобы достать мобильник и сделать уже привычное фото понравившегося лица, он стоял столбом и провожал его взглядом, пока тот не затерялся в толпе. Он не знал, что именно привлекло его в этом человеке: возможно, ярко-красный пояс на джинсах, так резко контрастирующий с нейтральной одеждой, возможно, практически скрытое за бородой и солнечными очками лицо, возможно, некий свет, исходивший от него. Возможно, он светился лишь в глазах Себастиана.       Придя в себя уже вечером, разогревая на ужин замороженную лазанью, он долго сокрушался, что так и не сфотографировал его. Очень колоритный образ — ему самое место в его инстаграме.       Когда Себастиан встретил незнакомца на тех же ступенях неделю спустя, он испугался, осознав, что плавный перекат плеч, на который он засмотрелся, скрылся в том же направлении, что и в первый раз. Он снова его упустил и не сделал фото. Пугало больше не то, что десять тысяч его подписчиков в очередной раз лишились возможности тыкнуть в сердечко, а то, что, глядя на него, инстинкты навсегда остановить так быстро ускользающий момент враз отказали. Это пугало до чёртиков. Что ещё он может вот так упустить, безвольно глядя перед собой? Страх — это симптом опасности, а его ещё в детстве мама учила, что опасные места надо обходить стороной. Хорошие мальчики не ищут приключения на свою голову. Себастиан был хорошим мальчиком. А потому на некоторое время прекратил свои походы в библиотеку Квинса, предпочтя ей библиотеку старшей школы Хиллкрест, где работал учителем музыки.       Встретив уже знакомого незнакомца в третий раз, Себастиан разозлился. Во-первых, он разозлился на мир и высшие силы, что столкнули их в магазине грампластинок, где публика не менялась с того момента, как он его впервые нашёл. По законам всех дурацких романтических комедий, они уцепились за один и тот же кусок винила. Поспорив ради приличия о том, кому же должна достаться пластинка Стиви Вандера, Себастиан сдался. В первую очередь потому, что на незнакомце впервые не было очков, и он смотрел прямо на Себастиана своими пронзительными зеленоватыми глазами, разобравшими его на составные части и собравшими обратно в случайном порядке. Во-вторых, Себастиан злился, что снова остался без фотографии: снять его исподтишка не вышло бы в любом случае, ну не подходить же к случайному встречному, с которым делил пластинку пять минут назад со словами: «Привет, я — Себастиан, учитель музыки и в свободное время воздаю хвалу Нью-Йорку и его жителям через фотографии. Можно теперь я буду восхвалять тебя?». Это было бы странно. Третьим же поводом для злости стал тот факт, что за улыбку, которой незнакомец одарил его на прощание, Себастиан был готов продать и сердце, и почки, и, что самое ужасное, свою «лейку». А это уже ни в какие ворота не лезло.       Рассказав друзьям о своих злоключениях на традиционном вечере пиццы в субботу, Себастиан получил пару несильных, но обидных ударов подушками по голове.       — Ты же мог с ним познакомиться! — Возводил руки к небу Уилл.       — Зачем? — вполне искренне поинтересовался Себастиан, снова получив подушками по голове, а потому поспешил объяснить: — Смысл моих фотографий в том, чтоб ловить случайные моменты. Никакой постановки.       На это ему ничего не ответили, только хором застонали, и послышалось чье-то тихое: «Он безнадежен!».       Себастиан и правда не понимал, зачем им знакомиться. А может быть, понимал, что незнакомцу было самое место в Палате мер и весов, как образцу идеального мужчины, а не в тихой и выверенной до миллиметра жизни Себастиана. Ну что он мог ему предложить? Проигрыватель для винила? Экскурсии в консерваторию с его учениками? Десять тысяч незнакомцев, подписанных на него в инстаграме? Сомнительный набор. Вспоминая его глаза и целые созвездия родинок, которые он, к несчастью, успел рассмотреть, ему хотелось предложить как минимум всю вселенную, а такими богатствами он не располагал.       Четвертая случайная встреча довела его до отчаянья.       Последующие превратили исхоженные тропы Квинса в поле для игры «сапёр», которую он иногда открывал в перерывах между уроками, пытаясь отстраниться. Куда бы он ни пошёл, везде существовала возможность подорваться на мине из улыбки незнакомца, а потом несколько часов собирать части себя по окрестностям. Они встречались везде: в очереди в кинотеатр, кивали друг другу из соседних вагонов в метро, их маршруты пересекались во время утренней пробежки, а последний раз они столкнулись в дверях прачечной. Незнакомец тогда уже был готов что-то сказать, но Себастиан трусливо сбежал. Ну не мог он поддерживать полноценный диалог, когда на нём последняя чистая футболка с надписью «Shit happens», пару ей составляли брюки, в которых он был на школьном выпускном, а в корзине с бельем, словно вишенка на торте, лежали ярко-жёлтые носки с Бэтменом. После этого случая Себастиан начал всерьез рассматривать переезд в другой район, как способ решения проблемы.       Никогда ещё его профиль в инстаграме не обновлялся так часто. Он снимал как оголтелый практически всё, что под руку подвернется, едва успевая обрабатывать фотографии. Втайне надеясь, что на одной из сделанных фотографий найдет его.        Последняя случайная встреча случилась в той самой библиотеке: Себастиан заметил его в зале и окольными путями совершил тактическое отступление в отдел научной фантастики, когда уперся в кого-то большого и мягкого, а его плечи обхватили чужие руки, чтоб не позволить повалить обоих по инерции на пол. Себастиану даже не требовалось отрывать взгляд от потертого паркета и смотреть в лицо, он и так понимал, кто стоит перед ним. В чудеса и Санта Клауса он перестал верить в младших классах. Как бы ему сейчас тепло и уютно не было, но момент затянулся, и надо было срочно делать ноги.       — Простите, — пробормотал Себаститан себе под нос и попытался было отстраниться, но его крепко держали.       — Привет, я — Крис, — послышалось чуть сверху, и Себастиану ничего не оставалось, как поднять наконец-то глаза и встретиться с ним лицом к лицу.       — Привет, Крис, я — Себастиан. И я очень хочу тебя сфотографировать, — вдруг выпалил он, а когда заблудившийся в голове нейрон донес наконец смысл сказанного до участка мозга, отвечающего за осознание, он округлил глаза и зажал себе рот рукой.       На удивление, Крис не отшатнулся в шоке, не спросил сакраментальное «зачем?» и всё ещё не отпустил его плечи. Единственное, что сделал Крис, это улыбнулся самой искренней улыбкой и предложил выпить кофе.       Уже сидя в кафе неподалеку, удачно пряча смущение в чашке с американо, Крис сознался, что знает и Себастиана, и его инстаграм. И что, увидев случайно знакомый по его профилю магазин с пластинками, зашёл туда за хорошей музыкой, а внезапно нашёл Себастиана, и каждый раз, когда они случайно сталкивались, он отчаянно хотел с ним познакомиться, но пасовал. А ещё он говорил, как ему нравится тот Нью-Йорк, что есть в его фотографиях. Единственное, что смог на это ответить Себастиан:       — А хочешь, я его тебе таким покажу?       Спустя пару месяцев в инстаграме Себастиана появился новый постоянный хэштег: «iseeyoueverywhere». И на всех фотографиях, отмеченных этими словами, был Крис: спящий поперек кровати, тренирующий детскую команду по американскому футболу и укутанный клетчатым пледом до макушки. Себастиан действительно видел его везде и был абсолютно счастлив.