Когда часы неправильно отмеряют секунды.

У призраков прошлого есть традиция – появляться с темнотой, а призраки прошлого всегда чтут свои традиции. Хайне смотрит невидящими мутно-алыми глазами на стену с ободранными обоями и пятнами засохшей крови. На ней висят оглушительно - громкие часы, неправильно отмеряющие секунды. Тик-так. Он видит все слишком резко, слышит – слишком много, чувствует - слишком сбивчиво и искаженно. Слишком много «слишком» для холодной железки. Тик-так. Хайне чувствует, как Ангелика нашептывает ему на ухо: «Сломай им ноги и разорви мышцы. Сражайся и я полюблю тебя еще больше… Я могу полюбить тебя еще больше … Ты, ведь будешь сражаться?» Тик-так. Она обнимает его за плечи, проводит шестипалой ладонью вдоль позвоночника Цербера и шепчет, шепчет и шепчет. От ее шепота, переливающегося смехом Джованни и плачами Лили Пес начинает рычать. Пес помнит их всех как никто другой. Тик-так. Рамштайнер с кодовым номером шестьдесят шесть размазывает кровь сточенных о стену пальцев по лицу и волосам, хватается за голову в надежде на то, что она не расколется на части и полушария начнут согласовывать информацию между собой. Он уже давно разодрал шею в кровь, ведь он так хочет вырвать ошейник с головой и хребет, но «теперь, такие пустяковые ранения не смогут вывести из строя», да? Тик-так. Эта ночь длится бесконечно - долго, она наполнена звуками ломающихся костей, криками, самым разным смехом и шепотом. Тик-так. Хайне помнит, что если повторять себе, что с рассветом они уйдут – рассвет когда-нибудь наступит. Помнит, что если вслух, во весь голос, с закрытыми ладонями ушами кричать, что рассвет скоро придет – они уйдут. Ведь призраки прошлого всегда чтут свои традиции?