Укрытие от шторма

Дождь уже начался, и непрерывные потоки воды проникали везде и всюду, атакуя любую щель. Мерлин не слышал ничего конкретного о приближающейся буре — то, что он слышал, варьировалось от тропического циклона до урагана третьей категории — но главное, что они не эвакуировали Манхэттен, так что все приюты были переполнены. Мерлин зарылся глубже в кучу тряпок, газет и картона, которые насобирал сразу же после того, как последний приют не принял его. Он еще не промок, но кто знает, сколько это будет продолжаться. К счастью, сейчас август, так что, по крайней мере, дождь будет теплым. Он, как обычно, пытался игнорировать свое окружение, закрывая глаза и наблюдая переплетение цветов и текстур под своими веками. Они сплетались в хаотичном танце, не принимая никаких узнаваемых очертаний. Поначалу изображения появлялись в любом случае, вынуждая открыть глаза, но потом он натренировался избегать этого. Сейчас же у него никак не получалось достаточно расслабиться, чтобы погрузиться вглубь своего сознания. «Это больше, чем просто дождь», — подумал Мерлин. Постоянное ощущение беспокойства наполнило город. Даже самые заядлые туристы и изнуренные местные жители сегодня ночью не рисковали выходить на улицу. Старбакс, перед которым он обычно сидел, был пуст, наверное, впервые за все время, что он обосновался здесь, и… И это все. Вот почему Мерлин не мог расслабиться. У него не было часов, но он знал, что приближается время часа пик. Он не должен скрываться в жалком приюте этого алькова вдали от улицы. Прямо сейчас он должен сидеть перед Старбаксом, ожидая прихода Аполлона. На самом деле Аполлона звали Артур. Мерлин знал это, потому что как-то раз слышал, как тот отвечает на звонок. Разумеется, по iPhone, такому же черному, как и те, без сомнения, дорогие костюмы, которые тот все время носит. Голос Аполлона был раздраженным, когда он уходил, оставив «спасибо» Мерлина висеть в воздухе, пока он разворачивал бутерброд. Это был баклажан с пармезаном, все еще горячий, и Мерлин задавался вопросом, где Аполлон купил его. Парень думал, что «Аполлон» подходит тому намного больше, чем «Артур». Артур — скучное имя, и, возможно, оно подходит парню, когда тот одет в строгий костюм, находится в офисе или для образа жизни Уолл-стрит (*название небольшой узкой улицы в нижней части Манхэттена (Нью-Йорк), которая считается историческим центром Финансового квартала города), или того места, где он работает. Но всякий раз, когда Мерлин видел его, галстук мужчины был ослаблен, воротник расстегнут, а плечи — поникшие от усталости, как у того, кто несет на себе все тяжести мира. Какое-то время Мерлин называл его Атлантом — он золотой и совершенный, так же как Атлант перед Рокфеллер-центром. Но потом, в один прекрасный день, Мерлин поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть у него за спиной заходящее солнце, которое сделало его слишком совершенным, чтобы быть реальным. Так он стал Аполлоном, Богом Солнца. Мысли Мерлина мельтешили, перескакивая с одного на другое, прежде чем остановиться на этой конкретной точке. Конечно, Бог Солнца не придет сегодня. Он будет в своем дворце, в безопасности и тепле, а не под дождем. Эта мысль утешила парня, и ему даже удалось убедить себя в том, что рычание, которое издавал его желудок, на самом деле было раскатами грома. Со вздохом он зарылся в свое гнездо глубже, надеясь, что буря пройдет мимо. *** Дождь и правда начал утихать. Поток на Бродвее (*название самой длинной улицы Нью-Йорка) больше, чем сама улица, и Мерлин представляет себе всю эту воду, заливающую канализацию, выплескивающуюся в тоннели метро и смывающую темноту и грязь нижнего мира. Он ненавидит метро. Оно жаркое и душное, а поезда слишком яркие. Внутри поездов шумно, и цвета сводят с ума, а за его пределами мутная коричневая темнота буквально душит его. Поэтому он предпочитает оставаться над землей и в дождь, и в снег, и в холод, потому что, по крайней мере, здесь он может дышать. Его глаза закрыты, и он наслаждается синими и зелеными вспышками под веками, пока… — Кхм… Прошу прощения? Мерлин распахнул глаза. Перед ним стоял человек в плаще с надвинутым капюшоном. У него ушло несколько секунд на то, чтобы узнать того. Аполлон нервно дернулся под взглядом Мерлина. — Я ничего тебе не принес, — сказал он наконец. Даже в таком тусклом свете Мерлин увидел, как тот покраснел. — Я пытался, но все закрыто. Слова пролетали мимо его ушей, и Мерлин чувствовал, как весь его мир перевернулся. Аполлон никогда раньше не говорил с ним, он даже едва замечал его благодарственный поклон. Перед его глазами все поплыло, а потом он снова увидел Аполлона, всего обрамленного золотом, но на этот раз с озабоченным выражением лица и морщинами, проступившими на лбу. — Ты не можешь оставаться здесь. Мерлин моргнул, и изображение исчезло. Он вдруг понял, что, когда он не ослеплен золотым ореолом, глаза Аполлона очень, очень синие. — Мне некуда идти, — тихо ответил он. Морщины на лбу Аполлона углубились, и что-то холодное и кислое осело на дне желудка Мерлина. Он знал, что будет дальше — так всегда происходило раньше, с туристами, полицейскими, социальными работниками. Они никогда не верили ему, когда он говорил, что знает все приюты, но они всегда переполнены. Там никогда не хватало места для одного молодого мужчины. Аполлон выглядел смущенным: — Очевидно. Я имею в виду, что я думал, ты сделаешь, но ты не… — он замолчал. — Когда я не увидел тебя перед Старбаксом, я понадеялся, что ты нашел лучшее место. Безопасное место. — Это лучшее. Аполлон нахмурился: — Едва ли. И оно точно не безопасное. Мерлин почувствовал, как дрожь тепла пробежала вниз по его спине, почти как гнев. Он сел, практически полностью выбравшись из своего гнезда, и посмотрел Аполлону прямо в глаза. — Безопасных мест не существует. — Да, — со вздохом согласился тот, выдержав его взгляд и даже не дрогнув. Они ждали, просто смотря друг на друга, пока шторм все усиливался. *** Мерлин рассматривал Аполлона уголком глаза, пока они стояли бок о бок, глядя на дождь. Его руку до сих пор покалывало от прикосновения Аполлона, а его сердце билось как сумасшедшее от того чувства, что он испытал, когда мужчина поднял его на ноги. Аполлон смотрел прямо перед собой, рассматривая улицу и не двигая головой. Он засунул руки в карманы плаща, и Мерлин волновался, не пожалел ли тот о своем предложении. — Если кто-нибудь не будет здесь через пять минут, — сказал Аполлон, — я на самом деле уничтожу их компанию. Мерлин моргнул и заставил себя отвести взгляд от профиля Аполлона. Когда нанятый черный автомобиль подъехал к ним, водитель не вышел, так что Аполлон сам открыл заднюю дверь для Мерлина. Тот осторожно скользнул на сиденье, его щеки покраснели от стыда, когда он представил, что будет с кожей сиденья после соприкосновения с его грязной одеждой. Он ожидал, что Аполлон сядет рядом с водителем, и что-то затрепетало в его животе, когда тот сел рядом с ним. Водитель тронулся без единого слова. Его молчание было своеобразным упреком за угрозы Аполлона. Мерлин задавался вопросом, есть ли у водителя семья, ждущая его, кто-то ждущий его дома. Он тут же откинул эти мысли и бросил быстрый взгляд на Аполлона. Тот сидел неподвижно и смотрел в окно. Мышцы его челюсти были напряжены, и Мерлину очень хотелось коснуться пальцами темных пятен на брюках мужчины, образовавшихся от попавших на них капель дождя. *** Дом Аполлона оказался самым высоким в блоке, и его последние этажи скрывались за пеленой дождя. Холл был выполнен в кремовых и золотых тонах, и Аполлон проходил по нему как по королевству солнца. Консьерж даже не моргнул, когда Мерлин прошел следом за мужчиной. В лифте была отделка из темного дерева и зеркал. Мерлин старался не смотреть на свое отражение, он размышлял о рисунке на дереве, образуемом древесными волокнами. Когда лифт остановился, немного не доехав до верхнего этажа, парень затормозил, не сразу войдя в квартиру вслед за Аполлоном. Едва оказавшись внутри, он почувствовал, что замерзает. Его сердце тревожно билось в груди, пока он осматривал комнату, полностью выполненную в белых, черных и хромовых цветах. Мерлин зажмурился, думая о том, что это место не может быть тем, где живет Аполлон. Оно ему просто не подходит. — Ты в порядке? Мерлин буквально заставил себя открыть глаза, услышав в голосе Аполлона беспокойство. Тот стоял буквально в нескольких шагах от него, держа в руках плащ. На нем была темно-красная рубашка с расстегнутым воротом и без галстука. У Мерлина даже дыхание перехватило. — Я не могу, — начал он, но прервался, не зная, что сказать. Взгляд Аполлона опустился на его грязную, почти сгнившую обувь, а затем на белое ковровое покрытие. Наконец, на его лице проступило понимание. — Все в порядке, — сказал он, ободряюще улыбаясь. — Все в порядке. Мерлин не глядя снял ботинки. Его носки были не более чем просто тряпками. Снимая их, он едва не упал, но Аполлон подхватил его под руку, удерживая, и когда он выпрямился, то обнаружил, что они стоят практически грудь к груди. — У меня есть… — голос Аполлона дрогнул. — У меня есть вещи, которые ты мог бы надеть. Если ты хочешь… принять душ. Он по-прежнему держал Мерлина за руку, вызывая у того дрожь. — Для того чтобы согреться, — продолжал говорить тот, не отпуская его. А Мерлин чувствовал, что тонет, пока они смотрели в глаза друг другу. — Да, — выдохнул он. — Хорошо. Аполлон резко отпустил его и сделал шаг назад. Парень прошел за ним по коридору и неловко замер у двери, пока тот выбирал одежду в своей комнате. Дойдя до ванны, он трясущимися руками принял вещи из рук мужчины. — Спасибо, — тихо сказал он, стараясь не встречаться с Аполлоном глазами. Мерлин слышал, как тот резко втянул воздух, прежде чем отвернуться и уйти, оставив его одного. *** Мягкое скольжение чистой ткани по свежевымытой коже заставило Мерлина закрыть глаза и вздохнуть с наслаждением. Он настолько задержался в душе, что был практически уверен, что Аполлон вот-вот придет проверить, не утонул ли он. Пар, пахнущий цитрусовым шампунем Аполлона, смешался с запахом средства для стирки. Мерлин влез в поношенную футболку и притормозил. Аполлон дал ему трусы-боксеры вместе со штанами, но сама мысль о том, чтобы надеть их на голое тело, казалась такой интимной… Мерлин, не снимая полотенца, натянул боксеры и поверх них штаны: они легко скользили по его бедрам. Ему пришлось плотно затянуть шнурок, чтобы те не спадали, и даже так они практически висели на бедрах. Он потрогал материал, вспоминая время, когда отказывался носить все, что казалось скучным или слишком нормальным, спорил со своей ма… Его руки соскользнули и бессильно повисли вдоль тела, а сам он прижался лбом к зеркалу. Стекло уже запотело, и его отражение превратилось в неясное черно-белое пятно. Может быть, это одежда придала ему храбрости, или ему просто пришлось остановиться до того, как он мог вспомнить слишком много, но Мерлин протер зеркало мочалкой и посмотрел на свое собственное бледное лицо. Он тихо зашипел на свое отражение. Его глаза выглядели слишком большими, и это заставило его казаться гораздо младше. Со все еще мокрыми черными волосами и таким румянцем на щеках он выглядел совсем подростком, а не тем уличным ветераном, каковым уже успел стать. Следы прошлого скрыл мягкий рассеянный свет, а излишняя худоба спряталась под слишком большой одеждой. Собравшись с силами, Мерлин провел рукой по волосам, прежде чем покинуть ванную. В зале он глубоко вдохнул, потом еще раз, ощущая, как запах распространяется вокруг него. Он вернулся по своим следам обратно в гостиную и, следуя за запахом слева, нашел кухню. Аполлон стоял спиной к Мерлину, что-то помешивая на плите. Он уже сменил рубашку и брюки на старую футболку, такую же, как на Мерлине, и старые линялые джинсы. — Надеюсь, ты любишь пасту, — сказал он, не оборачиваясь. — Я не очень хороший повар, но могу, по крайней мере, сделать спагетти. Улыбаясь, он повернулся, и Мерлин уставился на его грудь. Тот был в фартуке, с надписью «Поцелуй повара!», черной на белом тканевом фоне. Пара огромных мультяшных алых губ украшала другую сторону, и Мерлин, не задумываясь, сравнивал цвета. Губы были гораздо краснее, чем у Аполлона, но он решил, что они все равно похожи. Аполлон проследил его взгляд и покраснел: — Ой. Э-э-э, я забыл, что надел его… Мерлин опять заглянул ему в лицо, но Аполлон стыдливо таращился в пол. — Мне нравится. — Да? — Аполлон поднял взгляд и неуверенно улыбнулся. Мерлин кивнул, и тот развернулся обратно к плите. — Скоро будет готово. Паста маринара, а салат в холодильнике. Что ты будешь пить? У меня есть вино, пиво…. — он посмотрел через плечо очень вовремя, чтобы увидеть, как Мерлина передернуло. — Хорошо, значит просто вода. Мерлин хотел сказать, что все в порядке, просто он обычно избегал алкоголя, потому что видел, что тот может сделать, когда становится единственной отдушиной, но он молчал слишком долго, так что Аполлон наполнил два стакана из фильтра и убрал его обратно в холодильник. Он снял очки и положил их на барную стойку рядом с Мерлином: — Думаю, мы можем поесть прямо здесь. Мерлин осторожно залез на один из высоких табуретов, наблюдая, как Аполлон заканчивает готовить. — Я понял, что мы даже не знаем имена друг друга, — сказал Аполлон, расставляя тарелки, столовые приборы и салфетки, перед сервировкой заливая гору макарон на тарелке Мерлина большим количеством соуса. И чуть поправил его: он достал салфетку и расправил ее на коленях вместо того, чтобы оставить на столе. — Я Артур. Мерлин немного помолчал, пытаясь скорректировать свой обыденный мир с тем, где он сидит в помещении, чистый, и обедает с Артуром. Он чувствовал, как волна паники начинает подниматься где-то внутри, но усилием воли сохранил спокойствие. — Мерлин, — он поднял взгляд на Артура, и тот улыбнулся ему. Он не дотронулся до приборов до тех пор, пока Артур не начал есть. Они ели в тишине. Еда вкусная, теплая и свежая, но Мерлин не мог перестать смотреть на Артура. У того осталось немного соуса в уголке рта, и Мерлин чувствовал, как его плечи сковывает напряжение от молчания, окружающего их. Ничто не дается даром. Адвокаты, школы, земли, психиатры — все хотят денег. Друзья хотят, чтобы вы были психически нормальны и счастливы, то есть не вытворяли ничего плохого. Если люди не получают, что хотят от вас… Они вас выгоняют. Они покидают вас. Никто не дает столько, не ожидая взамен награды. Бутерброд — да, но никто не зовет незнакомого человека домой и не обихаживает так, как сейчас, без чего-то взамен. У Мерлина сжался желудок, но Артур продолжал уделять внимание только своей еде. Когда он больше не мог этого терпеть, то с громким стуком положил вилку. Артур с любопытством взглянул на него, но выражение лица Мерлина не дало ему заговорить. — Чего ты хочешь от меня? — ломким голосом спросил Мерлин. На что тот лишь недоуменно моргнул. — Я ничего не хочу от тебя. Мерлин стиснул кулаки и уставился вниз: — Все чего-то хотят. Артур не ответил, и он еще сильнее впился ногтями в ладони. Его дыхание начало ускоряться, когда Артур наконец-то заговорил. — Я… Я знаю, чего ты опасаешься, — тихо сказал он. — Но это… Это не… — голос его прервался, он явно был расстроен; и Мерлин с опаской посмотрел на него. Артур смотрел на него в упор своими серьезными голубыми глазищами: — Не все люди такие. Мерлин слышал в его голосе отчаяние и не менее отчаянную попытку убедить в чуде. — Почему я? — спросил он, и его голос тоже сорвался. На лице Артура мелькнула тень, и он опустил взгляд вниз, на свою тарелку. — Потому что ты единственный человек… — он прервался и сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить: — Потому что ты всегда благодаришь. Слова повисли между ними в тишине. Артур сидел, опустив голову, а Мерлин наблюдал, как кухонный свет отражается в его волосах. Потом, спустя какие-то долгие секунды, Мерлин снова взялся за вилку. *** Они сидели на диване в темной гостиной, освещаемой лишь экраном работающего телевизора. Звук был поставлен почти на минимум, так что его едва можно было расслышать за шумом дождя. Редкие вспышки молнии тоже иногда освещали комнату. Артур сидел на противоположной от него стороне дивана, вытянув ноги перед собой. Он смотрел телевизор с мягким, расслабленным выражением лица. Мерлин свернулся на другом конце дивана, укутавшись в мягкое серое одеяло, предложенное ему мужчиной. Он пытался смотреть передачу, но его взгляд все равно упорно возвращался к Артуру. В конце концов он сдался и принялся рассматривать отражающийся на лице Артура мягкий свет телевизора. Как тот изгибается и преломляется на его коже. Мерлин не знал, сколько времени прошло, когда Артур повернулся и посмотрел на него. Их взгляды встретились, и в этот раз он не отвернулся. Лицо Артура ничего не выражало, пока он изучал Мерлина, изучающего его самого. Что-то закололо у него под кожей, и он почувствовал странное давление в груди. — Я не сумасшедший, — вырвалось у него, отчего Мерлин сам вздрогнул, но Артур никак не прореагировал на это. Это было даже хуже, чем отвращение. — Я не сумасшедший, — снова повторил Мерлин, отчаянно желая, чтобы тот понял. — Я просто вижу вещи иначе, чем большинство людей. Что-то мелькнуло в глазах Артура: — Что, например? — мягко спросил он, придвигаясь ближе к Мерлину и садясь напротив него. Опять же, слова вырвались раньше, чем он успел подумать: — Тебя. На лице Артура отразилось удивление, которое, впрочем, тут же скрылось под маской безразличия. Теперь он снова вписывался в окружающий их строгий и безликий интерьер, но его ярко-синие глаза продолжали сиять даже сейчас. Мерлин резко втянул воздух, когда его пальцы дернулись, стремясь выцарапать этот зуд из-под кожи. Он сжал руки в кулаки, чувствуя, что начинает потеть, и закрыл глаза. Он пытался вызвать видение цвета, чтобы отвлечься от невыразительной маски на лице Артура, но голос вернул его к действительности: — К-как ты видишь меня? Голос Артура дрогнул, что заставило Мерлина снова открыть глаза. Лицо того по-прежнему ничего не выражало, но то, как он напрягся, выдавало его с головой. Глядя на него, Мерлин, буквально чувствовал, как на него накатывает адреналин. Его дыхание участилось, и он понял, что его слова полностью верны, еще до того, как успел произнести их вслух. — Ты прячешься. Артур резко выдохнул, и он успел заметить что-то похожее на страх в его глазах. Маска дала трещину. Воодушевленный Мерлин продолжил: — Ты ненавидишь все это. — Ненавижу что? — голос Артура был еле слышен. — Это, — Мерлин обвел рукой комнату. Тот проследил за движением его руки, прежде чем снова посмотреть ему в лицо. Боль и паника во взгляде Артура заставили его придвинуться к нему как можно ближе. — Здесь совсем нет цвета, — прошептал он, заглядывая в глаза мужчины. Артур сглотнул и отвел взгляд. Линия его шеи резко выделялась в тусклом свете комнаты, и Мерлин бездумно провел по ней пальцами. Вниз по шее, обвел ключицы и поднялся вверх, скользя вдоль челюсти, стараясь запомнить на будущее, когда… — Я бы нарисовал тебя золотым, — прошептал он. — И красным, — Артур едва дышал, пока палец Мерлина скользил по его скулам, бровям, губам… — Голубой для твоих глаз, — продолжал тот. — Основные цвета. Насыщенные. Живые, — губы Артура непроизвольно приоткрылись, и палец замер, касаясь его нижней губы. Мерлин сглотнул и закрыл глаза: — Это место мертво. Артур еле слышно застонал, вынуждая парня распахнуть глаза. Зрачки мужчины были расширены, а сам он безотрывно смотрел на Мерлина. Его губы зашевелились под пальцем, когда он заговорил: — Ты… ты художник? Мерлин отдернул палец прочь, словно слова Артура могли обжечь его. Он почувствовал накатывающий приступ паники и попытался подавить его, чтобы избежать воспоминаний… Но было слишком поздно. Небо Бруклина окрасилось алым. Он бежал домой от метро так быстро, как только мог. Даже когда он поворачивал за угол, то все еще молился, чтобы это было какое-то другое здание, чей-то другой дом горит так, что коричневый дым затянул все вокруг. Он не видел свою мать с тех пор, как возвращался домой на рождественские каникулы, и ее любящее, радостное лицо стояло у него перед глазами, когда пожарные схватили и удерживали его. Пламя лизало небо, пока все, что он любил превращалось в пепел. — Мерлин? Он разрыдался, почувствовав руки Артура на своих плечах. Видение рассыпалось как стекло, и он вновь вернулся в настоящее. Он отчаянно смотрел на человека, который притянул его к себе еще ближе. Когда тот заговорил, его голос был тихим и уверенным: — Ты не должен рассказывать мне. Мерлин отрывисто кивнул и, закрыв глаза, наклонился вперед. Пальцы Артура, касающиеся его лба, помогали немного расслабиться. Он судорожно выдохнул, чувствуя, как мурашки побежали по его коже, когда Артур начал поглаживать его руки, пытаясь утешить. Паника начала отступать, и ужасы прошлого исчезли под осознанием настоящего рядом с Артуром. — Все хорошо, — шептал он снова и снова. — Я здесь. Все хорошо. Когда Мерлин прижался своими губами к губам Артура, тот ответил так, словно это была самая естественная вещь на свете. Губы были сухими и теплыми, а еще такими реальными. Мерлин трясущимися руками обхватил лицо Артура и взобрался тому на колени. Дыхание Артура сбилось, когда он оседлал его, и Мерлин, не выдержав, застонал от ощущения другого тела — другого человека — прижимающегося к нему. Руки Артура тут же оказались на его спине, поглаживая его поверх рубашки. Опустив голову, Мерлин впился в его губы, проникая в его рот языком… … и внезапно осознание реальности обрушилось на него. Мерлин отшатнулся от Артура, падая на пол и сворачиваясь там в клубок. — Мне жаль, — задыхаясь, пробормотал он, чувствуя подступающую к горлу тошноту. — Боже мой, мне так жаль… — Мерлин, — голос Артура звучал подавленно, заставляя его съежиться еще сильнее. Его глаза были зажмурены, но ему казалось, что он все равно видит гнев на его лице, вызванный жалкой попыткой Мерлина… — Ш-ш-ш, — он удивленно дернулся, почувствовав, что Артур уселся на пол позади него, притягивая его в свои объятия. Мерлин подавленно всхлипнул, когда тот, наклонившись, прошептал ему на ухо: — Не извиняйся. Мерлин чувствовал, что дрожит, его дыхание было коротким и прерывистым: — Н-но, ты пригласил меня сюда, а я взял слиш… — Ты ничего не взял, — голос Артура звучал резко, но он крепче обнял Мерлина и, когда продолжил говорить, его голос звучал намного мягче: — По крайней мере, ничего такого, чего я не хотел бы тебе дать. Мерлин едва дышал, пока пытался понять смысл его слов. Артур подвинулся и, потянув его за собой, уселся на диван. Он усадил Мерлина у себя между ног, так что тот спиной прислонился к его груди. — Почему ты делаешь это? — его голос звучал тихо и потеряно. — Я не стою… — Стоишь, — голос Артура звучал почти зло, когда он прижался щекой к Мерлину. Но, когда он продолжил, голос его дрожал: — Ты точно стоишь. Слова пролетели мимо ушей Мерлина, но интонации подействовали на него расслабляюще. Он чувствовал себя совершенно безвольным в объятиях Артура, не в силах бороться с теплом, просачивающимся сквозь его кожу в тех местах, где тот прикасался к нему. Артур подвинулся еще немного, сильнее откидываясь на спинку дивана. — Я помню, когда в первый раз увидел тебя перед Старбаксом, — мягко сказал он. — Ты сидел на солнце с закрытыми глазами и улыбался так, словно весь мир на твоей стороне. Мерлин помнил тот день, один из первых настоящих весенних дней после суровой нью-йоркской зимы. После короткой паузы Артур продолжил: — На работе творился кромешный ад, и я не думал ни о чем, кроме того, как бы поскорее вернуться домой… Но потом я увидел тебя, и я хотел… — он прервался, а Мерлин затаил дыхание в ожидании. — Мне было интересно, что заставило тебя так улыбаться. Малиновка. Он видел малиновку. — И я отдал тебе бутерброд, — продолжил Артур. С курицей и песто. — Я хотел оставить его рядом, чтобы не мешать тебе, но ты открыл глаза и… Это было как удар в живот — открыть глаза и увидеть Артура, стоящего перед ним. — Я должен был сказать хоть что-то, — продолжил он. — Но то, как ты смотрел на меня, как улыбнулся и поблагодарил — это было так, словно ты и видел, и не видел меня одновременно. Как сегодня. — Я не понимаю, — прошептал Мерлин, пытаясь сдержать слезы. — Я тоже, — так же шепотом, ответил Артур. — Это напугало меня. Так что я сбежал. — Но ты вернулся. — Потому что я понял это потом. Когда ты смотрел на меня, ты видел не мой костюм, карьеру или компанию. Ты видел меня. — Я ничего не могу с этим поделать, — голос Мерлина звучал хрипло и отчаянно. — Я всегда видел только тебя. — Я тоже всегда видел только тебя, — выдохнул в ответ Артур. Мерлин не мог дышать. Его сердце колотилось как сумасшедшее, а руки изо всех сил вцепились в обнимающие его руки. Артур наклонился ближе и потерся носом возле его уха. — Я должен был сказать это еще месяцы назад, — тихо сказал он. — Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как важно для меня видеть тебя каждый день. Мерлин не понимал, что слезы катятся по его щекам, пока Артур не стер их. Он потянулся за прикосновением, отчего тот с шипением выдохнул, и когда Мерлин повернулся, чтобы посмотреть на него, на лице Артура отражалось множество противоречивых эмоций. — Я соврал тебе раньше, — в голосе Артура звучал стыд. Его объятия ослабли, и вскоре руки безвольно опустились по обе стороны от Мерлина; хотя тот все еще находился между ног мужчины и мог чувствовать их прикосновение, внезапная потеря связи словно выбила почву у него из-под ног. — Я сказал, что ничего не хочу от тебя, — продолжил говорить тот. Мерлин с тревогой смотрел на него, и Артур запнулся. — Я не… я имею в виду, что не хочу ничего от тебя. И хотя Мерлин понимал — сострадание это одно, желание — совсем другое, он ощущал себя так, словно ему вонзили нож в живот, пока он ждал, что скажет Артур. Он догадывался, весь обмирая внутри, пока Артур собирался с мыслями. — Я просто хочу тебя. В голосе мужчины было так много боли, что у Мерлина ушло несколько мгновений на то, чтобы понять смысл его слов. Артур продолжал говорить, и ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы разобрать его слова за шумом крови в ушах. — … никогда не буду просить, я ничего не жду, но я просто хотел… обнять тебя, как сейчас, с тех самых пор, как впервые увидел тебя… — Почему тогда ты не делаешь этого? Он хотел, чтобы его слова звучали как призыв, но они скорее прозвучали как вызов. Артур посмотрел на него как-то слишком беспомощно: — Я не могу. Если я еще хоть раз прикоснусь к тебе, я… я не думаю, что смогу остановиться. Артур отвернулся, а его щеки полыхали румянцем от стыда: — Я клянусь, я никогда не планировал… Я пригласил тебя сюда не поэтому, я просто… — он замолчал, прикрывая глаза и делая глубокий вдох. У Мерлина все внутри перевернулось, когда он увидел, как маска безразличия снова возвращается на его лицо. Глаза его по-прежнему были закрыты, но он уже открыл рот, чтобы продолжить. Но Мерлин знал, что все слова, которые тот скажет из-под своей маски, не будут принадлежать ему самому. Собрав все свое мужество в кулак, он нашел в себе силы заговорить первым. — Я ждал тебя каждый день, — сказал он, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Не из-за еды. Я мог бы… Я всегда мог достать еду где-нибудь. Я просто… Мне просто нужно было видеть тебя. И ты ни разу не пропустил ни одного дня. Артур открыл глаза и выглядел таким потерянным, что Мерлину снова пришлось бороться со слезами. — Я не сумасшедший, — сказал он, встречаясь с ним взглядом, несмотря на то, что перед глазами у него все расплывалось из-за слез. — Но я… Я и не совсем в порядке. Я просто… — он сморгнул, чувствуя, как слезы устремились вниз по его щекам. — Я не хочу, чтобы ты останавливался. Какое-то время Артур просто смотрел на него, а затем протянул руку и осторожно коснулся щеки Мерлина. В этом действии было столько щемящей нежности, что он, не выдержав, прикрыл глаза и потерся щекой о ласкающую его ладонь. — Чего ты хочешь? — сглотнув, поинтересовался Артур. — Прикоснись ко мне, — прошептал Мерлин, целуя его ладонь. Тот медленно выдохнул и отстранил руку от щеки парня. Мерлин распахнул глаза, но тут же вновь прикрыл их, почувствовав, что рука переместилась на его шею. Пальцы Артура забрались под воротник, отчего он вздрогнул. Артур замер, а у Мерлина бешено заколотилось сердце, пока он сидел и ждал, что тот отдернет руку, поняв, что творит. Но вместо этого он ощутил легкое прикосновение его губ к своим, и застонал, когда тот, не встретив сопротивления, углубил поцелуй. Мерлин тут же приоткрыл рот, пропуская внутрь его язык, отчего Артур приглушенно застонал и притянул еще ближе. От переизбытка ощущений Мерлину казалось, что он словно падает куда-то; то, что он на самом деле падал, он понял лишь тогда, когда оказался лежащим на спине под Артуром. Тот, прервав поцелуй, немного приподнялся над ним, смотря потемневшими от желания глазами. Но стоило Артуру задрать на нем рубашку, как страх охватил Мерлина. Ощущение обнаженной кожи Артура, соприкасающейся с его собственной, заставило его захныкать. Тот сразу же замер, а Мерлин почувствовал, что начинает краснеть. — Я… Я не… — попытался выдавить он. — Не что? — пальцы Артура заметно подрагивали от волнения. Тепло в его голосе лишь заставило Мерлина чувствовать себя еще хуже: — Не такой, как ты, — пробормотал он. — Не идеальный. Облегченно выдохнув, Артур склонился к нему: — У меня кривые зубы. Мерлин моргнул, но не успел ничего ответить на это, так как Артур снова принялся медленно выписывать рукой круги на его животе. — Моя левая нога длиннее чем правая. Рука Артура не прекращала поглаживать его живот, и у Мерлина с трудом получалось хотя бы дышать. — У меня шесть пальцев на правой ноге. Рука переместилась на грудь, поочередно поигрывая с его сосками, но на этот раз признание Артура не ускользнуло от внимания Мерлина: — Правда? — Нет, — мурлыкнул тот ему в шею, прежде чем проложить по ней дорожку из поцелуев. Мерлин откинул голову назад, вызвав у Артура звук одобрения. Тот уже добрался до его ключиц, выцеловывая их, когда Мерлин внезапно осознал, что одновременно с этим Артур задрал его рубашку, оголяя живот и грудь. Мерлин напрягся, но прежде чем он успел запротестовать, Артур впился жадным поцелуем ему в губы. — Пожалуйста, — прошептал он ему в рот. — Позволь мне видеть тебя. Пожалуйста. На глаза Мерлина снова навернулись слезы, вынуждая его зажмуриться. Он молча кивнул и тут же напрягся, почувствовав, что Артур отстранился от него. Мерлин просто не мог открыть глаза, не мог видеть, как тот смотрит на него. Чем дольше мужчина молчал, тем сильнее он дрожал. Но вдруг теплые губы Артура, словно дразня, коснулись его в районе пупка. Мерлин вскрикнул, выгибаясь и хватая мужчину за плечи. Тот на мгновение замер, пока не понял, что он не пытается его оттолкнуть, после чего продолжил выцеловывать дорожку вверх к его груди, пока Мерлин изгибался, комкая в кулаках его рубашку. Когда же Артур коснулся губами его соска, нежно посасывая, Мерлин заскулил и вцепился ему в волосы, на что первый лишь щекотно фыркнул и потянулся к поясу его штанов. Он застонал, почувствовав, как рука Артура скользнула под пояс и нежно, но крепко сжала его член. Его щеки тут же вспыхнули от смущения — он был уже так возбужден, а ведь они всего лишь целовались. Но Артур лишь застонал отчаянно и усилил хватку. — О Боже, — застонал он, прижимаясь к Мерлину, пока тот беспомощно толкался ему в руку. — Я… я хочу… Мерлин согласно кивнул, хотя его затуманенный возбуждением мозг даже не уловил, что именно тот сказал. Артур отодвинулся и стянул его штаны до лодыжек, отчего Мерлин занервничал. Сильные руки развели в стороны его ноги, и он снова зажмурился. Мерлин напрягся, в ожидании, что Артур сейчас же войдет в него — это было так давно, так что он знал, что будет больно, но Артур хотел, хотел его, и Мерлин не собирался рисковать испортить все, потому что… Когда горячий, влажный рот накрыл его член, он закричал вовсе не от боли, а от удовольствия. Перед глазами все расплывалось, пока Артур ласкал головку. Мир вокруг словно состоял из отдельно взятых эпизодов. Артур, его светлые волосы закрывают глаза, пока он проводит языком по всей длине члена. Вспышка молнии за окном и Мерлин выгибается, откидывая голову, когда его член оказывается в горле мужчины. Стон Артура. Низкий и глубокий, когда он впивается пальцами ему в волосы. Перед глазами Мерлина сверкают разноцветные всполохи, когда Артур принимает его еще глубже в рот. Но стыд не желает отпускать его, даже тогда, когда тело дрожит от удовольствия. Тот сглатывает вокруг его члена, и Мерлин едва не прокусывает себе губу. Он подается бедрами вверх, не в силах себя контролировать, но он не должен был делать этого, не должен был получать такое невероятное удовольствие, не давая ничего… Артур зарычал и снова сглотнул. Он обхватил руками бедра Мерлина, сжимая их почти до синяков, и тот напрягся, думая, что Артур пытается удержать его на месте, не позволяя больше толкаться… Но все оказалось наоборот, и руки Артура скользнули ниже, поддерживая его, буквально помогая трахать себя в рот. Он зашел так далеко, что уже совершенно не понимал, что происходит, пока Артур не отстранился, тяжело дыша. Почти ослепший от нестерпимого желания кончить, Мерлин взвыл, протягивая к нему руки, а в следующую секунду, Артур его поцеловал. — Не сейчас, — прошептал тот, притягивая его ближе. — Я хочу сделать это правильно. Он потянул Мерлина вверх, помогая встать на ноги, но тот запутался в болтающихся на щиколотках штанах и едва не упал. В результате Артур просто подхватил его на руки, снова поцеловал и вынес из комнаты. Но стоило ему положить Мерлина на свою кровать, как того снова захлестнула волна паники. Он изо всех сил старался скрыть это, лежа под тесно прижимавшимся к нему Артуром, но тот, видимо, заметил что-то в его глазах. — Все в порядке, — мягко сказал он, утыкаясь лицом ему в шею. — Мы не будем делать ничего, что ты не захочешь. Он отстранился, заглядывая Мерлину в глаза: — Чего ты хочешь? Мерлин изо-всех сил вцепился пальцами в простынь, но несмотря на бешено стучащее сердце, он почему-то не мог отвести взгляд: — Я… я не знаю… Его голос сорвался, и он не мог сделать этого, не мог сказать Артуру чего хочет, потому что, на самом деле, это было так давно, когда ему позволялось хотеть хоть чего-то. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? Страх всколыхнулся внутри, и Мерлин отвернувшись, закрыл глаза и кивнул, надеясь, что Артур просто примет этот ответ и покончит с этим… — Или, — прошептал ему тот в самое ухо, — ты хочешь трахнуть меня? У Мерлина перехватило дыхание, и он в шоке распахнул глаза, смотря на него с паническим неверием. Артур все так же смотрел на него сверху вниз, мягко и серьезно. — Ты… это то, что ты… — сглотнув, пробормотал он. — Нет, если ты этого не хочешь. Но вообще, да, — кивнул тот, с печальной полуулыбкой. Мерлин чувствовал себя так, словно он идет над обрывом в сильнейшую бурю. — Да, — выдохнул он. — Да. Лицо Артура тут же озарилось широчайшей улыбкой, и он, отстранившись, встал с кровати. Но, прежде чем Мерлин успел хоть как-то среагировать, тот снял с себя рубашку и джинсы. Мерлин же едва успел окончательно стянуть с себя штаны, прежде чем тот снова вернулся в кровать. Артур крепко обнял его и перекатился так, что в итоге Мерлин лежал на нем. С шипением выдохнув, он принялся тереться об него, но Артур вновь притянул его к себе для поцелуя. — Только медленнее, — прошептал он, и что-то похожее на уязвимость промелькнуло в его глазах. — Это было… очень давно. Мерлин вернул ему поцелуй, прежде чем приподняться, опираясь на руки и колени. — В тумбочке, — подсказал Артур, и тот вытащил презерватив и смазку, и его руки лишь слегка подрагивали при этом. Артур смотрел голодным взглядом, как Мерлин надевает презерватив и смазывает себя, прежде чем нанести еще немного смазки на пальцы. Глаза Артура закрылись, и он со стоном откинул голову, когда тот прижал одну его ногу к груди. Его дыхание сбилось, когда он почувствовал осторожное прикосновение пальца к своему входу. Мерлин чувствовал, как дрожат мышцы, и видел, как дернулось его горло, когда тот сглотнул. Стоило ему ввести внутрь лишь кончик пальца, как тот застонал, не сдерживаясь, буквально вынуждая Мерлина дернуться вперед и поцеловать его. Артур схватился за его плечи, когда он вошел чуть глубже, и Мерлин замер: — Ты в порядке? Артур лишь кивнул в ответ, притягивая его еще ближе, отчего палец полностью оказался внутри. Гром почти заглушил хныканье Артура, когда Мерлин принялся растягивать его, двигая пальцем туда-сюда до тех пор, пока тот не стал двигаться совсем легко. Он ощущал его дыхание на своей щеке, пока растягивал это узкое, совершенное отверстие. Он полностью потерялся во времени, чувствуя, как плотно Артур обхватывает его пальцы, завороженный тем, как его тело открывается для него. Он мог бы заниматься этим вечно, подумал он, когда… — Пожалуйста, — выдохнул Артур, впиваясь пальцами ему в кожу. — Я готов. Пожалуйста. Поторопившись выполнить просьбу, Мерлин слишком быстро вытащил пальцы, отчего тот зашипел. Он попытался было извиниться, но Артур одной рукой притянул его к себе для поцелуя, а второй крепко сжал руку Мерлина. — Сделай это, — низким, бархатным голосом, попросил он, и Мерлин бесконечно тонул в его глазах, даже тогда, когда полностью погрузился в его тело. Он уткнулся лицом в шею Артура, и тот прижал его к себе, обнимая за плечи. — Пожалуйста, — попросил Артур. — Сделай это. Трахни меня. Мерлин подхватил его под плечи и снова потянулся к губам, прежде чем сделать первый глубокий толчок. Артур вскрикнул, и Мерлин вновь толкнулся в него. Он не был уверен, сколько именно это продолжалось, тяжело дыша в разгоряченную кожу Артура, пока буря бушевала вокруг них. Тот вскрикивал при каждом его толчке, призывал двигаться как можно быстрее, пока он не дошел до предела своих возможностей. Когда они наконец кончили, Мерлин буквально отключился. Ноги Артура все еще обхватывали его бедра, а сам он крепко прижимал его к себе. *** Он проснулся в темноте, под шум ветра, в тепле и уюте, но в панике. Что-то удерживало его; он не знал где находится, он не… Потом Артур пошевелился, его рука, лежащая на груди Мерлина сползла тому на талию, и он успокоился. Он вновь откинулся на кровать, возвращаясь в тепло объятий Артура, и тот прижавшись к нему еще сильнее, тихо прошептал на ухо: — Когда я услышал о шторме, я знал, — голос его звучал невнятно после сна. — Я должен найти тебя. Глаза Мерлина снова закрылись, и он плавал в словах Артура, как в теплой воде. Тот зевнул, опаляя его кожу дыханием: — Я должен был отвести тебя в безопасное место. Он замолчал, ровно задышав во сне, и Мерлин расслабился, слушая звуки его дыхания. Но тут же тоненький голосок в его голове вновь прошептал: — Нет безопасных мест. *** Когда Мерлин проснулся снова, это произошло потому, что солнечный луч падал на его лицо, согревая и проникая в темноту сна. Он сморгнул мутные пятна и поморщился от особенно яркого лучика. Затем попытался перевернуться, чтобы попасть в тень от газет и занавесок, но замер при виде роскошного, мягкого покрывала под руками. События прошедшей ночи волной обрушились на него, неверие, страх и тоска смешались с непривычной, хрупкой радостью. И окаймляло все это тошнотворное осознание того, что шторм, кажется, закончился. Кровать сзади прогнулась под весом Артура, когда он прижался к спине Мерлина. Обхватив его за талию, он притянул его к себе. — Я сделал завтрак еще час назад, — пробормотал он в шею Мерлину. — Но ты спал. Сердце его колотилось как сумасшедшее, и он задал вопрос, который не задавал уже много лет, в надежде скрыть свою реакцию на голос Артура: — Сколько времени? Артур тихо рассмеялся: — Почти одиннадцать. Ответ мало волновал Мерлина. Это было так давно, когда его беспокоило текущее время… За исключением часа пик. Он всегда мгновенно определял его, потому что, когда Апол… Осознание реальности обрушилось на него. Больше не будет часов пик, по крайней мере, не для него. Он уже никогда не сможет вернуться к тому, чтобы смотреть на Артура как на далекую, яркую звезду, не после того, как он видел, как тот выглядит, когда кончает, как вздрагивает и цепляется за него, говорит слова, которые значат все и ничего. Мерлин дышал неглубоко и тяжело в такт со своим сердцем, когда почувствовал движение Артура у себя за спиной. — Мерлин? Тот приподнялся на локте, глядя на него, и в его голосе звучало волнение. Мерлин еще раз моргнул, пытаясь перебороть слезы, готовые вот-вот пролиться. — Ты в порядке? И потом, это все равно бесполезно, потому что он не в порядке, и слезы выступают, и льются, хотя он и закрыл глаза в попытке избежать взгляда Артура. — Эй, тише, — тот обнял его, притягивая к своей груди. — Я здесь. Нет, хочет сказать Мерлин, это я здесь. Я здесь! А потом меня здесь не будет, потому что ты не хочешь меня, потому что ты увидишь, что я ненормален, и ты оставишь меня и вышвырнешь прочь, как все оста… — Кхм, — неопределенность интонаций Артура проникла даже через спутанное сознание Мерлина, также как и руки, держащие его. — Так. Шторм. Он знал, что этот момент настанет. Мерлин осознавал, как истерический смех пузырится внутри него, угрожая лопнуть, пока он сам замер в напряжении, ожидая следующих слов Артура. — Это… Там еще довольно плохо. Спиной Мерлин все еще чувствовал солнечный свет, и его мысли замерли. Артур сделал громкий вдох. — На самом деле я не знаю, когда погода улучшится, — он поднял голову и неловко посмотрел на Мерлина. — Мы можем застрять здесь надолго. Тот смотрел на него в ответ, ничего не понимая. — Я имею в виду, — Артур сглотнул. — Это, наверное, самое безопасное место из тех, где мы могли бы быть. В горле у Мерлина пересохло, но он старался бороться с надеждой, пытающейся расцвести у него в груди. Нет безопасных мест. Артур немного подвинулся, поглаживая его по плечу и пытаясь отвлечь. — Я не… Я не пытаюсь… Я имею в виду, ты можешь вернуться туда, если хочешь, — он покраснел, но глаза сияли, когда он смотрел на Мерлина. — Но если ты не… Если ты…- он опустил голову. — Я хочу, чтобы ты остался, — закончил он тихо. Сердце Мерлина потяжелело, и он почувствовал, как его пальцы сжали предплечья Артура. Паника пузырьками заполнила его живот, заморозила язык и не давала сделать вдох. Он знал, что должен уйти, убежать так далеко, как только может… Но руки Артура нежно ласкали его, и он хотел остаться. Он ужасно хотел. Он уткнулся лицом в грудь Артура, и тот обнял его. Мерлин хотел сказать: ты понятия не имеешь, что предлагаешь! Это не так просто! Я не могу рассказать тебе, каково это, ты не знаешь меня, ты вообще не знаешь меня, ты никогда не поймешь… Артур обнял его еще крепче и судорожно вздохнул: — О! Я почти забыл! — он выскользнул из-под Мерлина, перекатился к другой стороне кровати и схватил что-то с пола. — Я думал, они спрятаны гораздо дальше, — сказал он, возвращаясь на место. Мерлин почувствовал, что комната кружится вокруг него, настолько он был дезориентирован и ошарашен. Он в замешательстве моргнул, глядя на Артура и желая выяснить, что происходит. Тот улегся рядом, подтолкнул к нему белую пластиковую коробку с вопросительной, полной надежды улыбкой: — Ты был прав вчера вечером. Здесь не хватает цвета. Мерлин отвел взгляд в сторону от лица Артура и неохотно взял в руки коробку. Тот легко коснулся тыльной стороны ладони Мерлина: — Но, может быть, ему стоит появиться. И вот тогда сердце Мерлина заколотилось снова, но на этот раз без страха. Вдруг простая белая коробка стала самой притягательной вещью в мире, и он, дрожащими пальцами снял крышку. Внутри находилось множество древних тюбиков с масляными красками. — Я знаю, что они старые, — сказал Артур. — Но мы можем купить новые. По-моему, эти принадлежали моей сест… Нет, я не помню, откуда они, но я думал, ты… Красный комок краски выдавился на палец Мерлина, но он все еще красный. Он смотрел на краску, потом на Артура, пока тот говорил удивительно бессмысленные слова, просто умоляя, чтобы его затк… Артур шокировано моргнул, а красная полоса протянулась по его щеке и губам. Он совершенно не протестовал. Мерлин знал, что так и будет. Затем лицо Артура расплылось в улыбке, и он схватил Мерлина и краски, и красный оказывается повсюду. Все так же, как в его мечтах, только лучше, потому что это Артур, и они целуются, и целуются, и целуются, и сердце Мерлина чувствует, что вот-вот взорвется… — Ну так, что дальше? — Артур вырвался, оттолкнув его как раз настолько, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты остаешься? Мерлин улыбнулся и окинул его взглядом, прежде чем ответить. «Нет безопасных мест», — говорит ему внутренний голос, и Мерлин чувствует странное облегчение. Потому что это правда. Нет безопасных мест. Но есть некоторые места… … в которых можно укрыться.