Слишком взрослый.

      Черный «Ягуар» уже шестой час безостановочно движется в сторону Петербурга.       Мария около часа спит, облокотившись о слегка открытое, для проветривания, окошко. Её кроссовки валяются на прорезиненном коврике, а ножки поджаты под себя. На плечах накинута теплая толстовка, которая велика ей минимум на 4 размера. Данила уже не носил эту толстовку около 4 недель, ведь девушка слишком сильно ее любит, чтобы расставаться с ней больше, чем на время стирки.       Водитель устало проводит рукой по взъерошенным волосам и медленно поворачивает голову направо, чтобы посмотреть на свою спутницу. «Осталось всего пару часов, потом поспишь» — утешает он сам себя. Медленно начинается дождь, который вскоре перерастает в ливень. Громкий стук капель по крыше автомобиля прекратил сон Маши. Девушка медленно потянулась и так же медленно вытянула ноги. —Мы уже приехали? Глупая была идея ехать в ночь, Дань. —Глупая. Думаю, через три часа приедем. Дорога пустая, никто не мешает.       Дорога действительно была пустой, лишь иногда на встречной полосе появлялась одинокая машина, но не чаще, чем раз в час. —Останови, пожалуйста. —Зачем? —Пошли под дождь. —Ты хочешь попрыгать по лужам? —Да, а ты разве нет? Я всегда это любила. —Я слишком взрослый, чтобы прыгать по лужам. Мне не 5 лет. —Ты старше меня всего на 7 лет; тебе 30, а не 97. Ты не можешь быть слишком взрослым для любимых вещей. Ты можешь вырасти из детской курточки и своих резиновых сапожек, но ты никогда не будешь слишком взрослым для того, чтобы прыгать по лужам! Пошли, Даня! — девушка слишком громко возмущалась, а у парня слишком болела голова.       Автомобиль быстро снизил скорость, и Козловский без проблем припарковал его на краю обочины. Молодые люди отстегнули ремни безопасности, и вышли из машины. —Ну? Что тут веселого? — он топнул ногой по луже, отчего вода из нее растеклась еще сильнее. —Данилка, хватит хмуриться!       Случилось чудо. Настоящее чудо. Через несколько минут пара вместе радовалась дождю. Марья даже сама и не поняла, как у нее получилось разбудить в этом бородатом дяденьке маленького ребенка, который радовался хлюпающей в обуви воде. —Ты же слишком взрослый, нет? —А ты, — Козловский прижал девушку к себе, — Ты слишком вредная.