Тьма в твоем сердце

Прошло ровно двенадцать лет с того дня, когда он забрал десятерых эльфов себе. Все они перестали испытывать к нему жгучую ненависть. Мелькор только на второй год оставил попытки завладеть девушками или мальчиком, поняв, что это бесполезно. Орки периодически совершали набеги на эльфийское поселения и приводили пленников. Сергей старался забирать их по возможности. У них с Мелькором разгорелась нешуточная борьба под названием "Кто быстрее захапает эльфов". Чаще всего быстрее был Сережа. Но в этот раз Мелькор подсуетился заранее и забрал рыжего эльфенка. Сережа нашел их в тронном зале. На мраморном полу в луже крови лежал рыжеволосый, а Бауглир довольно развалился на троне. Он был крайне удовлетворен, прищурив глаза, он кинул взгляд на Сережу. - Мне сегодня семьдесят исполняется, могли бы и уступить. Мелькор отмахнулся от него, рассмеявшись. Когда тот был доволен, то разрешал своим слугами почти любую дерзость. - Да забирай! Сережа покачал головой и, поколовшись Морготу, подошел к эльфенку, помогая подняться. Из глаз того ручьем текли слезы, но он лишь тихонько хлюпал носом и только раз застонал от боли, когда Сергей поднял его на руки. - Тшшш...все в порядке, - тихо прошептал Сергей, взгружая того себе на плечи. Мелькор скривился. Мальчику показалось, что если бы не чистота мраморного пола, то вала бы плюнул. Сережа улыбнулся своим мыслям и, еще раз поблагодарив темного, вышел. Ну и куда тащить этого мученика? В одну из комнат для слуг. У него уже жил двадцать один раб, и комнаты были две, но вряд ли там ему окажут помощь, в которой он так нуждается. Пришлось тащить в свою комнату, благо Майрон сейчас на смотре войск и ему глубоко плевать, что происходит у него в комнате, у того сейчас других проблем куча. Затащив эльфенка в комнату, он осмотрел его. Наверное, его ровесник, рыжий, но без веснушек, только пара на плечах и спине, глаза большие и голубые, как летнее небо. Осмотрев его на предмет повреждений, он пришел к неутешительному выводу, если эльфенку не помочь, то тот вообще может умереть. - Келериан, Келедриан, принесите шкатулку из третьего ящика, палочку, вату и бинты. Близняшки, вскочившие в комнату, тут же исполнили его просьбу. Он кивнул и увидел, как те жалостливо осматривают эльфенка. Сережа махнул им рукой на дверь. - Жалость оставьте жалким, его же наградите своим сочувствием, а меня присутствием Эльдориона и Гилиона. Сестры переглянулся и выбежали за дверь. Финрод стоял все это время над кроватью, разглядывая рыжего мальчика. - Финрод, поможешь? Тот с готовностью кивнул. Через несколько минут в дверь постучались, и в проем заглянули два эльфа. Те с ужасом посмотрели на почти недвижимое тельце. - Эльдорион, принеси из купильни тазик с теплой водой и какую-нибудь мягкую тряпку. Гилион, Финрод, его скорее всего придется держать. Разведите ему ноги, или я ничего не смогу сделать. Процедуры длились два часа, первое время эльфенок брыкался, плакал, умолял прекратить, но Сергей продолжал обрабатывать раны и разорванные ткани. Когда все, наконец, закончилось., Сергей с облегчением вздохнул и погладил эльфенка по голове. Тот вздрогнул от его прикосновений, и мальчик отдернул руку. - Все свободны. Эльфы тут же поспешили уйти, даже Финрод, для которого только смотреть на рыжеволосого было испытанием, вышел куда-то погулять. Сережа присел рядом с эльфенком, тот сжался. Мальчик пристально оглядел рыжего, тот затаив дыхание смотрел на него своими большими глазами. - Сколько тебе лет? - нет, ну интересно же насколько он младше, а может и старше. - 45, - рыжеволосый сжался сильнее. - Ясно, ты молодец. Скажи мне свое имя и лежи отдыхай, - Сергей очень устал, а потому голос его звучал не эмоционально, хотя он был удивлен, что эльф такой молодой. Совсем еще ребенок! Эльфенок, не слыша агрессии в голосе потихоньку начал успокаиваться. - А мне родители говорили, что нельзя темным свои имена называть... Сережа рассмеялся, но как-то не весело. Он посмотрел на эльфенка и улыбнулся, вставая с постели. - Ну мне же надо тебя как-то называть. Правильно? Эльфенок кивнул и закутался в одеяло по нос. - Руссо, в честь его величества Маэдроса. Сережа усмехнулся и позвал служанку, велев принести два кубка с чаем - один холодный и с мятой, другой горячий, осмотрев Руссо еще раз, Сергей решил, что и тому мята не помешает. Келебриан принесла все быстро. Сережа протянул горячий кубок рыжему, тот с благодарностью принял его. Последние годы Майрон с Мелькором стали совсем нервными. Постоянно проводили смотр войск, тренировочные бои. За три года армия выросла в два раза. Да и сам Сергей чувствовал, что угроза близко. - А как твое имя? - голос эльфенка вывел из рассуждений. - Сережа, - мальчик вертел в руках кубок, рассматривая плавающие чаинки и листики мяты. - Какое странное у тебя имя! А что он значит? - рыжий совсем осмелел и теперь совершенно безбоязненно расспрашивал Сергея. Тот лишь пожал плечами. Он и сам не знал, что означает его имя. - Что, ничего-ничего не означает? - видимо это ну никак не вписывалось в его представления. - Ничего-ничего. Эльфенек глубоко задумался, а потом загрустил, забравшись под одеяло. - Ты же меня вылечил, чтобы потом снова ему отдать? Сергей удивленно посмотрел на него, а потом рассмеялся. - Нет, не переживай, Мелькор тебя больше не тронет. Сдался ты ему. Сергей махнул на него рукой. - И вообще ты здесь не надолго. Максимум года три. Но трех лет ни у кого из них не было. Через несколько месяцев шпионы донесли, что с моря прибыли корабли, а с них сходит войско во главе с Эонве. Эльфы назвали эту битву Война Гнева, и она отпечаталась в памяти мальчика, как самое ужасное событие. Шпионы прибыли к ужину, когда они все поглощали десерт. Тхури мило скорябывала вишенки с пирожных, а Лангон как обычно хлестал винище. Люди ворвались и припали к ногам валы, поочередно рассказывая все, что видели. Мелькор выслушал их и отпустил, велев готовить армию. Майрон встал в ее главе, а Сережа ехал по правую руку от него. Даже глашатаи приготовились к последней битве. Каждый знал - не победят. Но Майрон ничем не выдал своего предчувствия. Он взывал к воинам, призывно выкрикивая кличи и вздымая оружие вверх. Перед тем, как встать рядом с майа, Сергей простился с Финродом. Тот обещал найти его, если он выживет, мальчик на это улыбнулся. Он поговорил со своими эльфами, сняв с каждого железный ошейник. Близняшки, привязавшиеся к нему, не удержались и кинулись обнимать. Сейчас же Сережа стоял в боевом облачении, держа в руках стяг Ангбанда с изображением дракона. Майрон ободряюще посмотрел на него, мальчик улыбнулся и прошептал совсем тихо: - Прощайте, Майрон. Майа покачал головой и усмехнулся. - Нет, Сергей, мы не расстанемся. - Я искренне на это надеюсь. Это был их единственный короткий диалог перед боем. И вот друг напротив друга две армии. Майрон на вороном коне выезжает вперед, мальчик держащий стяг не отстает ни на метр. Напротив выходит мужчина, распустив белые крылья, взлетает, зависнув перед но ими в воздухе. Сережа с интересом рассматривает, как колышутся перья на ветру. - Гортхаур, отзови войско и сдайся, - голос был ясный и громкий, но Сергею не понравилось, как он звучал. - Нет, Эонве. Будет бой, и многие погибнут, если ты не развернешься и не уйдешь туда, откуда пришел, - Майрон говорил спокойно. - Да будет так, - тот, кого Саурон назвал Эонве, кивнул и бросил взгляд на Сережу. Мальчик съежился от пристального взгляда крылатого, кинув взгляд на златоглазого майа. - Люди часто ошибаются, а их дети и подавно. Вернись к Свету, и тебе простят твою ошибку и помогут, - обращались явно к нему. Черноволосый мальчик стойко выдержал взгляд мужчины. Сережа покачал головой. - Когда-то, в час нужды, мне помог не Свет, а Майрон. И я никогда не забуду ни его доброты, ни его уроков. И лишь тогда, когда он склонит колени пред вами - склоню и я. Эонве кивнул и развернулся, тоже сделал и Майрон. Потом была битва, кровавая и беспощадная. Битва длилась пять дней и унесла тысячи жизней. Сергей видел, как умер Лангон, пронзенный тремя мечами, и как слетела голова с плеч Тхури. Сережа не отходил от Майрона, прикрывая тому спину и помогая всем, чем возможно. На пятый день ворота Ангбанда пали и в это мгновение Саурон сошелся в поединке с Эонве. Мальчик не давал вмешиваться светлым в поединок. Старый ворон уже покинул его: черное оперение пронзила стрела. За эти дни он потерял слишком много - Майрон не должен входить в этот список. Эонве победил, и мальчик тут же бросился к нему, падая на колени и закрывая руками одну из самых больших ран. Сергей знал: майа выживет, но нельзя допустить того, чтобы он ослабел. Мелькора уже давно повергли на колени, надев корону, как ошейник и заковав в цепи. Он уже был в Валиноре. Сомнений не было. Сережа прижался лбом ко лбу Майрона, прося того не уходить от него. Страх и подозрение все равно обуревали его тут его схватили под руки, оттаскивая от черноволосого. Мальчик закричал и попытался вырваться. Почти получилось, он воткнул кинжал, подаренный Майроном на семидесятилетие в голень воину, который тащил его, тот на миг отпустил его, и Сергей вновь бросился к майа. Тот не мог пошевелиться, и лишь с огромным усилием Майрон приоткрыл глаза, когда услышал жалобный вой мальчика, зовущего его по имени. Майа смог лишь слабо улыбнуться в поддержку, а затем снова закрыть глаза. Воины крепко держали извивающегося Сережу. К ним обернулся Эонве, осмотрев всю эту картину, он перевел взгляд на раненного воина и скривился. - Закуйте его в цепи и в лагерь, ко мне в шатер так, чтобы не сбежал. И латы снимите, они ни к чему побежденному. Холодные глаза крылатого обожгли мальчика, заставив замереть и отвести взгляд. Третий воин сорвал с него доспехи, оставив в одних льняных штанах и такой же рубахе, спускающейся до середины бедра. С него сорвали даже сапоги, оставив босиком, и поволокли куда-то, мальчик больше не сопротивлялся, лишь выглядывал из-за плеча на Майрона, но того загородил Эонве: было ничего не видно. Его притащили в лагерь светлых, и там одев на него тяжеленные оковы на руки, ноги и даже шею, приковали к опорному столбу богатейшего шатра, оставив сидеть на земле, как шавку. Сергей уперся руками в холодную землю, согнувшись крючком. Он заставил себя не пролить и слезинки, он отполз к столбу, сжавшись у него клубочком. В запястья, ноги и шею больно врезалось железо, раня острыми краями, при каждом движении. Цепи, соединяющие железные оковы, громко гремели, заставляя морщиться. Холодная земля не добавляла комфорта, ее холод очень быстро пробрался через тонкую рубашку и штаны. Сережа трясся от холода, нервов и страха за Майрона. Он не знал, сколько он так просидел, но в шатер вошел Эонве, снимая доспехи и расчесывая растрепавшиеся волосы. Потом он бросил взгляд на сжавшегося в углу мальчика. Усмехнувшись, он подошел к нему, возвышаясь скалой. - Ну и где теперь твой Майрон? - яда в этой фразе хватило бы, чтобы отравить целый город, - Побежден и растоптан, а ты сидишь здесь, и никто тебе не поможет, потому что больше некому. Только сам ты можешь себе помочь раскаявшись и попросив прощения. Ответа не последовало, мальчик даже не поднял на него взгляда. Крылатый схватил его за волосы, встряхнув, за что получил полный злобы и ненависти взгляд. Цепи противно звякнули. - Как твое имя? - Сергей теперь понял эльфов, не желавших называться. Это что-то сокровенное, имя, которым тебя называли твои близкие, будет называть твой враг. Осознание этого ужасно, а потому Сережа плюнул крылатому под ноги вместе ответа. Тот зарычал и с размаху влепил пощечину, от которой мальчик отлетел. Разбитая губа тут же начала пульсировать, а на щеке налился синяк и тут же покраснели четыре полоски от ногтей. - Повторяю. Как. Твое. Имя? - Эонве был зол, ужасно зол. Сережа посмотрел на него со смесью презрения и ненависти. - Не дождешься, - было ответом посланнику Манве. Тот вновь зарычал и теперь уже пнул Сергея в живот, отбросив того к опорному столбу. Внутренности обожгло огнем, а изо рта потекла тонкая струйка крови. Эонве носком сапога перевернул его на спину, им же перевернул лицо мальчика к себе. - Я тебя понял... Знаешь, что я еще понял? Ооо! Тебе понравится! Я понял, как ваши балроги использовали огненные бичи, и, поверь мне, ты прочувствуешь на себе мое знание. Но завтра. Сережа вздрогнул и попытался отползти, но тяжелая нога тут же придавила грудь, но быстро отпустила. Эонве отошел к столу. - Сегодня я слишком устал чтобы возиться с прихвостнями Тьмы, так что не осерчай и подожди до завтра. Больше они этим вечером не говорили. Да и не имели желания, ни тот, ни другой. Ночь прошла неспокойно, особенно у мальчика: замерзли голые ноги, и как он их не поджимал, согреть не получалось. Но в конце концов Сергей все же уснул. Сон был неспокойным и, как только Эонве встал, мальчик тут же открыл глаза. Живот протяжно заурчал, голод просыпался медленнее, чем жажда, а потому волновало Сережу сейчас не потребность в пище, а потребность в воде. Эонве явно услышал зов желудка мальчика, усмехнулся и, показательно съев виноградинку, вышел. Он не возвращался до полудня. Мальчик, не двигаясь, сидит на холодной земле сжавшись в клубочек. Именно таким застает его Эонве, когда заходит в шатер. Улыбнувшись, он подходит к нему и садится на корточки. - Вернись к свету и ничего не будет. Покайся в том, что совершил, отрекись от прежних дел, - голос у крылатого был мягким, ласковым. Сергей поднял на него взор. - Я не могу вернуться к свету, ибо изначально был во тьме, мне не в чем каяться ибо я не совершил ничего, о чем жалел бы. А отречься от своих поступков и себя не могу, - голос был хриплый, но звучал твердо и уверенно. Эонве кивнул и встал. Обойдя мальчика, он приблизился к столбу, осмотрев его, он снял с самого нижнего крючка ткань шатра, проверив на прочность, крылатый остался доволен. Он одной рукой схватил за цепи от наручей, вздергивая их вверх и вешая на одно из колец. Теперь лицо Сергея утыкалось в деревянный столб, ноги не доставали до земли, а весь вес пришелся на руки, в запястья которых впивались острые края кандалов. Сережа замер. Его волосы на затылке сжали, откинув голову назад. - Предлагаю еще раз. Вернись к свету и покайся. Ответа не последовало, его затылок отпустили. Сергей почувствовал, как на спине рвут рубашку. Мальчик закрыл глаза. Первый обжигающий удар пришел неожиданно, а сила последующих только нарастала. Он пытался уйти от прикосновений плети, но не получалось. Тонкий хлыст, покрытый белым огнем, рассекал кожу и мясо, сразу их прижигая. Сереже казалось, что длилось это вечность, но вот его сняли с крюка, и он свалился к ногам мужчины. По запястьям текла кровь, разодранная кожа ныла. Сергей заставил себя не плакать, сдерживая слезы из последних сил. Эонве улыбнулся и осмотрел его. Беспомощный, жалкий, в грязной порванной одежде и босиком мальчик определенно радовал глаз крылатого. Губы потрескались от недостатка влаги. Весь день Сережа мог думать только о воде, любой доступной влаге. Эонве улыбнулся и подошел к графину с водой, взяв глубокую миску. Сережа лежал с закрытыми глазами, но от журчания воды он распахнул их. Тонкая и чистая струйка воды прозрачным водопадом стекала в миску. Мальчик с надеждой посмотрел на мужчину, тот лишь усмехнулся и поставил миску рядом с ним. Мальчик дернулся к желанной влаге, но цепи, что приковали его к столбу не пускали. Он попробовал дотянуться, но не смог, слишком далеко. До желанной влаги оставалось буквально три сантиметра, но они были непреодолимы. Желанное так близко, но и так далеко. Мальчик посмотрел, как улыбается Эонве, и решил не тешить его зрелищем своей беспомощности. Тот усмехнулся, и сев на подушки, принялся ужинать. Сережа отвернулся, поскольку вид еды вызывал спазмы в животе, но запах никуда не делся, он усиливал голод. Сергей знал: ему не дадут даже обгрызенной кости. Так было пять дней. Эонве приходил и начинался ад. Когда вода в миске начала протухать, Эонве вылил ее на землю, налив свежей. Маленький ручеек дополз до него, Сергей припал губами к земле, но та слишком быстро впитала желанную влагу. Терпение и стойкость уплывали с невероятной скоростью, с каждым ударом их становилось все меньше. На шестой день, когда Эонве подошел к нему, Сережа бросился к нему в ноги, хватаясь за штанину и умоляя прекратить. Мужчина минуть пять смотрел на теперь преклонного мальчика, схватившегося за его штаны, как за последнее спасение. - Хорошо, если ты скажешь свое имя, сегодня я не буду тебя бить. Мальчик посмотрел в лицо Эонве. Имя? То, что он его не говорит, просто гордость. Так почему же не переступить через нее, если так можно получить передышку. - Сергей. Меня зовут Сергей, - врать этим существам нельзя, они чувствуют ложь, разве что заворачивая в правду, но тут не солжешь. Тут нечего заворачивать. Мужчина погладил его по голове, присев рядом и поднял его лицо за подбородок. - Какой ты у меня сегодня хороший мальчик... Эонве обернулся и взял в руки миску, прислонив к губам, чуть наклоняя. - Ты сегодня заслужил. Сережа стал лихорадочно глотать прохладную воду, смачивая горло. Губы дрожали, а пальцы вцепились в землю. Вода кончилась слишком быстро, мальчик вылизал все, до последней капли. - Если ты сегодня раскаешься хотя бы в одном из своих поступков, то получишь поесть. Этого Сергей сделать не мог. Сделать это - предать Майрона, Мелькора... всех... и Готмога, и Тхури, и Лангона. Нет, он не променяет их на еду. Мальчик покачал головой. Эонве вздохнул и, как и всегда, пошел ужинать, снова наполнив миску до краев. Больше такого не случалось. Следующую неделю Эонве требовал того, что Сережа никак не мог выполнить. И как бы он не молил его, Эонве не давал ни капли воды, пока мальчик не исполнит, что от него требуют. Сережа не мог предать Майрона, а потому он держался исключительно на магии организма. Но мучения не могли продолжаться вечно, и на пятнадцатый день его пленения пришло спасение.