Другая птица

У маленькой Кейт теплые пальцы и твердые объятия. Она прижимается так, что тяжело становится вздохнуть. И ей и Наташе. Они задерживают дыхание на сколько возможно, чтобы позволить себе быть так близко, как только можно. Кейт всегда сдается первой и всегда огорчается по этому поводу. Маленькой Кейт важно победить. Она смотрит прямо и ничего не скрывает. Видит так много, что кажется, видит все. Наташа всегда сладко вздрагивает под ее взглядом. Пронизывающим, но почти не удивленным. Маленькая Кейт не ищет давно погасший в Наташе свет, но и не тонет в темноте. Маленькая Кейт восхищается формой груди и теряется в очертаниях бедер. И это прекрасно едва ли не до слез. Маленькая Кейт знает большую тайну. Наташа для нее просто Наташа. И сейчас она почти яростно ластится, а завтра, может, выстрелит ей в затылок. Если Наташа того заслужит. И это так отчетливо читается в ее глазах, что хочется счастливо рассмеяться. Наташа устала от желающих спасти и отпустить все грехи. Маленькая Кейт не умеет прощать. Зато стонет так яростно и так рвется из рук, что кажется, и в самом деле рассчитывает вырваться. Всегда приходит сама, но ни на миг не прекращает бороться. Ее не в силах утихомирить ни долгие поцелуи, ни крепкие путы. Маленькая Кейт сдирает нежную кожу даже мягкими лентами, так, будто нарочно ищет боли. Но Наташа видит, боль не важна. Только победа. А еще понимает, чтобы не дать Кейт причинить себе вред, держать ее надо руками. Держать и зашептывать зацеловывать клокочущую в ее груди страсть-ярость. Тихо, девочка. Все хорошо. Никто не покушается на твою свободу. Не отнимает твои крылья. Маленькая Кейт не верит горячему шепоту, но прижимается все теснее. Не сдается, но позволяет. И в стонах ее все отчетливее звучит не просьба а почти требование. Наташа усмехается и пробует на язык жаркое, жаждущие, и слышит, как тонко, изящно звучит в чужих губах ее имя.