Пепел

В просторной квартире, расположенной неподалеку от центра Буэнос-Айреса царило оживленное веселье. В воздухе витал терпкий запах свежей ели, мандаринов и жареной индейки. Ни на минуту не замолкающий телевизор вещал праздничную программу, попеременно разбавляя ее веселыми рождественскими песенками. Домочадцы задорно смеялись и обменивались забавными шутками, попутно накрывая на стол. Все вокруг было наполнено счастьем и волшебством. Лишь один человек не вписывался в эту рождественскую суматоху. Невысокая рыжеволосая девушка стояла, прислонившись лбом к прохладному оконному стеклу. Марисса позволила себе слабость сбежать от родных и гостей в собственную комнату. Видеть эти радостные лица было невыносимо. Внутри все будто разъедало серной кислотой, но слез не было. Хотелось кричать до хрипоты в надсаженной от постоянных рыданий глотке, бить кулаками о стены до онемения пальцев, сыпать упреками и проклятьями, но все, что ей оставалось - это наблюдать за огнями соседних домов и проезжающими мимо машинами. Его не было с ней уже восемь месяцев и пятнадцать дней. Обычая автокатастрофа. Банально и глупо, но как больно, черт возьми, как больно… Дверь с негромким скрипом отворилась. В проеме показалась взволнованная Соня, облаченная в элегантное красное платье, отлично подчеркивающее все достоинства фигуры знаменитой манекенщицы. - Детка, ... - начала было сеньора Рэй, но тут же замолкла, зацепившись взглядом за понурую худенькую фигурку своей дочери. Сердце болезненно екнуло. Где ее любимая огневолосая бунтарка с задорной улыбкой на губах и искорками счастья в выразительных карих глазах? Почему вместо нее она уже который месяц видит тряпичную куклу, у которой каждое движение осуществляется на чисто механическом уровне? Куда подевалась ее Мариссита? - Что, - ответ сухой и безэмоциональный, словно наждачная бумага. - Все уже собрались, ждут только тебя, - осторожно произнесла женщина, с трудом сглатывая вязкий комок, подступивших слез. - Я скоро спущусь, начинайте пока без меня. - Послушай, родная, я понимаю, что тебе сейчас очень нелегко, но нужно жить дальше. Поверь, милая, у тебя все еще впереди. - Да, мама, - в голосе ни капли намека на то, что слова Сони услышаны девушкой. - Мы будем тебя ждать, - сеньора Рэй глубоко вздохнула и, пряча покрасневшие глаза, вышла из комнаты, тихо заслонив за собой дверь. - Хорошо, мама. Прикусив губу, Марисса села за письменный стол и пододвинув к себе ручку с бумагой, начала писать. Этому приему научил сеньориту Андраде ее психотерапевт, доктор Освадьд. Он уверял, что, если в голове за день накопилось много мыслей, нужно обязательно выплеснуть их на бумагу и сжечь. Этот ритуал, по мнению мужчины, помогал избежать нервных срывов и их последствий. Ровные строчки ложились на девственно белый тетрадный лист, складываясь в причудливую мозаику из боли, слез и эфемерного счастья. «Здравствуй, Пабло! Как ты там? Надеюсь, что все хорошо, и ты до бесконечности счастлив. Мне очень плохо без тебя, но я стараюсь держаться держусь. Знаешь, я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что ты ушел навсегда. Кажется, что это всего лишь чья-то шутка… слишком жестокая шутка. Здесь все дышит тобой: электронная рамка с нашими совместными фотографиями, куча дисков с записями концертов Erreway, мягкий плед, под которым мы согревались сидя на веранде в пригородном доме Франко и гитара. Надеюсь, ты не забыл, как учил меня играть на этом чертовом инструменте? Конечно же, не забыл! Мы тогда еще сильно повздорили, так как у меня ничего не выходило, и наговорили друг другу кучу всяких колкостей. Прости меня за каждое хлесткое слово, сказанное в твой адрес, ты же знаешь мой несносный характер... Помнишь, ты заявлял мне, что я очень сильная и могу выстоять все на свете. Ты ошибался – не все. Я сломалась. Нет ни чувств, ни желаний, ни стремлений, только воспоминания, которыми я, в сущности, и живу. Я скучаю, Супермен. Спасибо тебе за все. С любовью, твоя Марисса.» Через несколько минут яркие языки пламени с готовностью приняли в свои объятия аккуратно сложенный белый лист, оставив после него лишь горстку серого пепла.