Месть

      Бороться не страшно, особенно если рука об руку с тобой идёт старший брат, всегда готовый возникнуть, словно из ниоткуда именно в тот самый момент, когда его помощь нужна больше всего.       Бросать вызов могущественной организации не странно, когда за твоей спиной находятся младшие братья и сёстры, защита которых лежит на твоих, не шибко-то и взрослых пока что плечах.       Умирать не больно, даже если смерть тебе несёт рука матери, которую ты до последнего любил и уважал, в тайне надеясь, что колдовство рассеется, словно жуткий сон.       Не страшно, не странно, не больно — во всём этом Рен Хакурен был полностью уверен. Ни на миг он не усомнился в правильности собственных убеждений, даже тогда, когда огонь жадно глодал его тело.       Жалость. Вот что было лишним в цепочке мыслей.       Злость. Вот что обжигало, пожалуй, сильнее огня.       Больше всего он хотел отомстить за всё, что пришлось пережить им по воле ослеплённых злостью и ненавистью людей.       Жалость испытывал Хакурен к маленькому брату, который по воле случая оказался в горящих помещениях вместе с ним и Хакую, которые меньше всего уже напоминали людей. Ведьма Гёкуэн предусмотрела всё… почти. Смерть короля, истощённого болезнью, в пламени восстания. Смерть первого и второго принцев в жарких языках алого огня.       «Ты ведь всё это предусмотрела, верно, ведьма?»       Злость чувствовал Хакурен к себе. Не сумел, не смог, оказался недостаточно сильным для того, чтобы довести дело до логического конца. Не сумел стать опорой брата, пройти с ним весь путь. Не смог разгадать планы организации Аль-Сармен и уничтожить её, стереть с лица этого мира. Оказался недостаточно сильным для того, чтобы создать мир, в котором без опаски могли бы жить младшие братья и сёстры.       Последнее, что видел второй принц империи Ко перед смертью, — блеск меча в руках старшего брата. Багровую кровь Хакую, ручьём хлынувшую из раны на тело маленького Хакурю, которого не должно было быть здесь. Ужас, застывший в глазах младшего из детей первого императора. А после мир поглотил мрак.       С тех пор прошло немало лет. Малыш Хакурю вырос, тая в душе жгучую ненависть к матери, не упускавшей при случае возможности напомнить юному принцу, что один неверный шаг, и он разделит судьбу братьев, которым следовало быть более покорными. Трон империи Ко занимал брат прежнего правителя, взявший в жёны вдову, бывшую на похоронах мужа и детей столь безутешной, что никто не осудил поспешный брак, считая его верным способом уберечь от тоскующей смерти императрицу, так любимую народом за кроткий нрав и добрый взгляд. Статус первого и второго принцев принадлежал теперь детям нового императора.       Жизнь в Ко текла своим чередом. Нельзя вечно предаваться скорби и забывать о том, что есть и будущее, которое, конечно, не существует без прошлого, но и не должно быть связано его цепями навеки. Только вот Он всё ждал…       Жалость испытывал Он при взгляде на родных сестру и брата, лишённых прежних статусов, отодвинутых в очереди на трон, что был их по праву, обделённых материнской любовью, оставшихся без защиты старших братьев.       Злость чувствовал Он к тем, кто был в ответе за всё, что произошло тогда. За безумный пожар, стёрший с лица земли дворец, унесший жизни троих членов императорской семьи и изуродовавший маленького принца. Жгучая злость занималась почти также легко, как и яркое пламя тогда, в тот памятный ужасный день.       Больше всего Он хотел отомстить за всё, что пришлось пережить им.       «Ты ведь лучше всех знаешь об ожидании, верно, ведьма?»       Шли годы, происходило многое. Жар, выпущенный на волю однажды, как показало время, лишь притаился для того, чтобы вновь вырваться на волю и унести с собой других людей.       Война, разгоревшаяся из-за действий четвёртого принца империи Ко, Рен Хакурю, разорвала огромную страну, которую так любили и оберегали отец и братья Хакурю, на части.       Погибла от руки сына и ведьма-императрица, безумно желавшая смерти миру, попытавшаяся уничтожить и последнего своего сына; её тело поглотило пламя.       Принцы Коэн, Комей и Коха, чьи власть и положение казались непоколебимыми, были изгнаны на один из дальних островов, где могли лишь зализывать раны и славить судьбу за то, что сохранили свои жизни.       Бороться не страшно.       Рен Комей, бывший вторым принцем некогда могущественной империи Ко, смотрел в зеркало, единственная, пожалуй, роскошь, которую изгнанникам позволили. Черты лица стали острее, у глаз залегли морщинки, кожа потеряла былую бледность. Волосы, достигавшие пояса, он обрезал спустя год пребывания на острове. Теперь Комей ещё сильнее напоминал погибшего принца Хакурена, оставшегося, как и вся великая империя Ко, в прошлом. А из того, что связывало Комея с его прошлым, остались только следы от воспалений на лице, но и они скоро исчезнут. Совсем скоро всё исчезнет подобно обрывкам рукописей, съедаемых жадным огнём.       Бросать вызов не странно.       Комей умер тихо, во сне, незадолго до того, как братья Рен отметили первую годовщину своего пребывания в ссылке. В момент, когда дыхание бывшего второго принца стихло, Хакурен был вместе с ним. Как и много лет до этого, Он безмолвно последовал за братом в ссылку на остров. Хакурен сидел на краю постели, наблюдая за Комеем, которого помнил совсем ребёнком и которого когда-то лично учил читать, не доверив это дело старому учителю.       Было больно смотреть на то, как жизнь угасает в таком родном существе. Когда же светлая рух, напоминающая маленькую птицу, отделилась от тела, Хакурен зажмурился от яркого света. Эта же вспышка напомнила ему о причинах, по которым он не ушёл в поток рух вслед за старшим братом. Он вспомнил, зачем следовал за Комеем, жадно впитывая каждое слово. Бесплотная рука коснулась груди, беззвучно зашевелились губы, замолчавшие навсегда в день пожара, и всё вернулось на свои места. Грудь, украшенная шрамом, вновь вздымалась, крылья носа чуть подрагивали.       Умирать не больно.       Скоро он сможет всё это вновь почувствовать. Сумеет завершить то, что они с братом не смогли ранее, то, за что поплатились жизнями. Хакурен был уверен, что теперь сможет сделать всё правильно. Отомстить за убитого отца. Отплатить за растворившегося в алых языках огня Хакую. Наказать за сломанную судьбу Рен Хакурю и Рен Хакуэй. Сумеет подарить спокойную жизнь тем, что заслуживали этого своей борьбой, – Коэну, Кохе и Когёку.       «Ты ведь веришь в возмездие, верно, ведьма?»       Принц смотрел в зеркало и видел алые волосы и глаза цвета лепестков роз. Из зеркала на него смотрел второй сын второго императора Ко — Рен Комей. Только глаза были совершенно чужими. Острый, жестокий взгляд, способный пробрать до костей.       Таким взгляд Хакурена стал именно в тот самый миг, когда он увидел блеск меча, кровь Хакую, бывшего для него всем, и ужас в глазах малыша Хакурю, не успевшего ещё почувствовать вкус жизни.       Таким его взгляд был перед смертью.       Таким был теперь взгляд Рен Комея, чьё тело занимал Рен Хакурен, второй принц империи Ко по крови и праву, жестоко и подло убитый много лет назад, но не ушедший в светлый поток рух.       Дрогнули уголки губ. Вряд ли он хоть когда-нибудь ещё сумеет улыбнуться так же ярко и искренне как тогда, когда они были детьми. Когда не подозревали о злобе, наполнившей мир. Когда не думали, что однажды их противником выступит женщина, давшая им жизнь.       «Ты ведь не ждёшь возвращения того, кого уже давно похоронила и прилюдно оплакала, ведьма, верно?»       Рен Хакурен умеет ждать. Он верил, что бороться не страшно, бросать вызов не странно, а умирать не больно. Скоро придёт его время вновь вкусить жизнь и изменить мир, сделав то, что должны были, но не сумели сделать сыновья его родного дяди. А до тех пор он будет тихо выполнять свою работу, поддерживать медленно умирающего Коэна и ждать.       Больше всего Хакурен хотел отомстить за всё, что пришлось пережить им. Пусть даже кровь, которая непременно ради этого прольётся, останется на руках и в глазах Рен Комея. Это не так уж и важно, во всём этом Рен Хакурен был уверен полностью.