Спасение

Он сидел на подоконнике и смотрел на окружающий его мир, будто кукла со стеклянными глазами. Его посадили, и он не может двинуться. Проходящие мимо люди не замечали эти печальные глаза, это продрогшее совсем тело от боли и холода, и эту руку, что тянулась к ним. Но они проходили мимо, не замечая ничего кроме своей обуви, мелькавшей на фоне асфальта. Проходили все мрачные, угрюмые и забитые своими вечными проблемами. А он глядел на них из того чёртового окна, не зная что ему делать. Пойти сесть в ванную, набрать воды и порезать себе вены, или наглотаться таблетками. Или просто открыть это гнилое окно и выброситься. Он понимал, что сидя так дальше, он приближает свой конец. Ведь скоро на часах стукнет шесть, вернётся его мучитель и все девять кругов ада вновь сомкнутся вместе. Как только на часах застыла стрелка на 17:51, он немедленно оделся в свои старые джинсы, футболку, немного изодранную от побоев, кофту, что он не надевал последние несколько лет, кроссовки, что давно пора было выбросить. Поспешно посмотрел на часы – 17:54. Пора идти, иначе мучитель скоро придёт. Он это хорошо понимал и хорошо чувствовал, этот нестерпимый ужас, сковавший его на долю секунды, и холод, прошедший через всё его хрупкое тело. Накинув старую куртку, открыл дверь… Он не ожидал на пороге увидеть ЕГО, того, благодаря которому он хотел, желал, мечтал умереть. Испуг был долгим, но это ему лишь показалось, он увернулся от «привычного» удара, и быстро выбежал в подъезд. В этот раз ему он показался слишком длинным, хоть всего-то пять этажей. Ему казалось, что он бежит уже целую вечность. К счастью, пролёты быстро кончились, и он выбежал на улицу. Перепуганный, избитый, его трясло. Не зная куда идти, мальчик желал уйти так далеко, чтоб его мучитель не смог найти. Остановившись на улице, мальчик услышал да боли знакомые, приближающиеся шаги, нёсшие лишь мучение, и навевавшие лишь самые страшные воспоминания. Бежал, бежал со всех ног, что было мочи, бежал, спасаясь. Вот он увидел спасительный перекрёсток, и девушку с «Опеки и попечительства», она махнула ему рукой, как раз зажегся зелёный свет. Перед выходом, в 17:51, он набрал уже знакомый номер, ведь с «Опеки» к ним постоянно приходили, и они, и все соседи знали, в каком аду он находился, но ничего не могли сделать, пока не услышат те самые слова, мольбу о помощи. Ведь он понимал, что если он скажет те заветные слова: «Спасите меня», « Пожалуйста, заберите меня», « Мне страшно», его ад станет куда страшнее и мучительнее. И именно поэтому он молчал, молчал, когда хотел говорить, молчал, когда надо было кричать, молчал, когда ещё у всех теплилась надежда на спасение. Переход. Ещё чуть-чуть. Ему казалось, что он летит на встречу к своему спасителю. Но вдруг резко из-за поворачивающейся машины, выехала легковушка, чтобы не сбить на переходе «нерадивую мамашу», которая не уследила за коляской, выкатившейся на проезжую часть. Мальчик увидел машину, только когда она была совсем близко, но он смог разглядеть лицо водителя. Светлые волосы, голубые, как небо глаза, и испуг, равный самому страшному моменту. Удар. Он отлетел на несколько метров. Водитель и некоторые прохожие, включая ту, к которой он бежал, подлетели к еле дышавшему телу. Водитель с испугом, перемешанным со страхом, очень мягко обхватил хрупкое тело и легонько его поднял, мальчик ещё был жив. Он услышал как незнакомцы кричали что-то о помощи и скорой, а взгляд мальчика лишь слегка коснулся того чудовища, что он боялся. Он вновь осмотрел прохожих, добрым, неимоверно благодарным взглядом и произнёс : «Спасибо, что спасли меня…». Его взгляд плавно переходил, от изумлённых до излучающих добро и улыбчивых со слезами, глаз. Переходя медленно, обхватывая всех взглядом, будто бы пожирая, хотел запомнить своих спасителей. Он слышал звук сирены, приближающейся скорой. Лишь повернув голову в сторону своего мучителя, заметив его на том же месте, на переходе, он слегка улыбнулся. Многим его взгляд показался, взглядом победившего над побеждённым, и лишь произнёс: «Теперь я свободен. Теперь мой ад закончен. Теперь я могу идти домой». Скорая лишь смогла констатировать смерть. «Время смерти – произнёс с грустью врач, - 18:00».