Я ненавижу и люблю...

Акатсуна но Сасори как обычно работал в своей лаборатории в это солнечное утро. Он никого не ждал, его тоже в тот момент никто не ждал. Его напарник Дейдара был утомлен быстро разгорающейся жарой, и, поэтому отдыхал в своей комнате, как и все остальные. Иногда Сасори было жалко его, но он этого не показывал. Все-таки Дейдаре было всего семнадцать лет, он был совсем мальчишкой по сравнению с Сасори. Солнце, приветливо, но угрожая со временем нагреть комнату, беспрепятственно светило в единственное, открытое окно лаборатории. Другим членам организации не нравился резкий, часто тошнотворный запах химикатов и по этой причине Сасори, по просьбе Лидера, не закрывал окно в своей комнате. Вдруг он услышал едва различимый щелчок двери, но продолжил работу, не обращая внимания на вошедшего. Это был Учиха Мадара, или, как все его знали, хороший мальчик Тоби. Он бесшумно подбирался к Сасори, который делал вид, что не услышал, как вошел Мадара. Учиха сделал детский голос Тоби и позвал Акатсуну. А Сасори даже не обернулся. Прародитель клана Учиха осторожно подходил к кукольнику, но в этот момент он наступил на маленькую плитку в полу, от которой бесшумно сработала ловушка, и в Мадару полетел отравленный кунай. Мадара был так поглощен любованием Сасори, что очнулся только тогда, когда деревянная маска запрыгала по каменному полу. После того как в комнате снова стало тихо, Сасори соизволил обернуться к удивленному Мадаре: -Доброе утро, Мадара-сама. Вы что-то хотели? Акатсуна едва заметно улыбнулся, взглянув на ошарашенное лицо Учихи, а тот встрепенулся от голоса Сасори и посмотрел на него. Кукольник снова отошел к столу. Через мгновение он почувствовал руки на своей талии. -Да… Я тебя хотел, Сасори-кун… - манерно и нарочно растягивал слова Мадара, покусывая мочку уха кукольника. -Ну а чем я могу вам помочь? – безразлично спросил его песчаник. Этот похотливый старик был ему омерзителен. -Чем, говоришь? Ты прекрасно знаешь, что в моих силах сделать то, о чем ты даже не задумываешься, Акатсуна но Сасори. -Что ж, хорошо, но с одним условием… -Ты, мальчишка, и ты смеешь ставить мне условия?! - опешил Мадара. Сасори со спокойно-холодным равнодушием на лице смотрел ему в глаза, которые заполыхали краснотой. Увидев наглость в глазах своей игрушки, Учиха разозлился еще больше и почти вплотную подошел к марионеточнику. Специально нежно проведя по рукам пальцами, Мадара как можно сильнее стянул запястья Сасори за его спиной леской и внезапно сильно кинул его об стену, около которой стояла низкая жесткая кровать. Акатсуна не показал, что ему больно, ведь он был шиноби. Песочник сел на кровати, и, незаметно разрезал леску на руках тонким скальпелем. Учиха увидел, что Сасори освободился, опрокинул на подушку и смял грубым поцелуем красивые, мягкие, кораллового цвета, губы марионеточника, крепко сжав его бедра коленями и сильно сдавливая горло руками. Кукольник не ответил на поцелуй, чем еще больше разозлил Мадару, который уже зубами оставлял черные синяки на нежной коже шеи лежащей под ним «куклы». Сасори мог не двигаться часами, и сейчас его живое тело напоминало игрушку. Учиха резко развел его ноги коленом, и, тут, Акатсуна занервничал, не показывая вида и придумывая план освобождения, пока Мадара снова быстро связывал его кисти и локти леской, протянув петлю на уже болевшей от синяков шее кукольника. Внезапно раздался хлопок, и под Мадарой оказалась деревяшка, а сам марионеточник сидел на окне. -Ах ты, маленький, сволочной мальчишка, ты будешь моим! – зло прошипел Мадара на ухо Сасори, прижимая того лицом к стене и одной рукой стягивая с молодого мужчины достаточно свободные штаны. Кукольник внутренне сжался. Мадара грубо развел руками ягодицы «любовника», резко вошел, и так же резко начал двигаться в теле марионеточника. По бедрам юноши сразу потекла кровь, а Сасори распахнул глаза от боли, желая оказаться как можно дальше от Учихи. Но Мадаре все это нравилось и грело душу. Ведь это было так прекрасно: вжатый лицом в стену полу-замученный болью и унижением Сасори, Мадара, насилующий свою очередную жертву… Он словно взглянул на всю картину со стороны, и, улыбнувшись, с рычанием впился зубами в еще чистенькое местечко на шее своей игрушки. Акатсуна вздрогнул от ощущения учиховской ладони на своем члене и сжал зубы. Юноша пытался оторвать от себя более мощного и высокого Учиху, но лишь больше насаживался на его член. Вдруг Сасори против своей воли прогнулся назад и захрипел: Мадара нашел нужный угол, стараясь его придерживаться, и тело реагировало на ласки Учихи, заставляя иногда постанывать и хрипеть от боли. И теперь он внутренне сгорал от унижения и предстоящего позора среди коллег. Учиха понял, что Акатсуна специально сдерживается и ускорил свои движения с ласками. Мужчина закрыл глаза и уговаривал себя, что скоро все закончится. Через несколько мгновений, показавшихся замученному юноше вечностью, Учиха кончил внутри марионеточника. Кукольник с закрытыми глазами стоял молча, прислонясь к стене, истекая кровью и спермой Мадары. На душе скребли кошки, а самого его подташнивало. Акатсуне еще никогда не было так плохо. Мадара вышел из него и, подняв с пола маску, молча ушел из комнаты, догадавшись закрыть за собой дверь. Оставшись один, Сасори упал на заляпанный пол, и, к своему великому удивлению, тихо заплакал. По телу прошла судорога, юноша приподнялся на локте, и его стошнило на холодный пол. От всего пережитого кукольника било крупной дрожью. В этот момент в комнату неслышно зашел напарник Сасори, Дейдара. Печально оглядев комнату и дрожащего на полу Сасори, он подошел поближе, и с удивлением заметил, что напарник плачет и задыхается кашлем. Подросток догадался, что произошло, поэтому молча обнял марионеточника, гладя его ладошкой с ротиком по коротким, ярко-красным волосам. Акатсуна слабо прижался, кое-как вспомнив, что Дей был первой игрушкой Учихи из всего мужского состава организации. Паренек потом болел почти три недели и не ходил на миссии. Сасори поднял на него заплаканные глазки, а Дей смотрел в ответ сочувствующим, понимающим взглядом. Сасори, найдя в такой ситуации родственную ему душу и человека, чуть крепче прижался к Дею, а тот посильнее обнял его, покачивая как маленького ребенка. Когда напарник задремал, парень отнес его в свою комнату, уложил на кровать и ушел приводить комнату соседа в порядок. Убрав грязь в комнате, Дейдара осторожно смыл с него кровь, но марионеточник даже не проснулся. Дей быстро разобрал кровать Сасори, поправил сбившуюся от падения тонкую простынь, переложил напарника в его комнату и укутал в одеяло. Личико Акатсуны еще немного было красным, но краснота быстро проходила, а сам Сасори тихо посапывал во сне. Дейдара погладил его по волосам и неслышно вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь. К вечеру Сасори проснулся и почувствовал себя немного лучше. С трудом сел и выпутавшись из одеяла, он оглянулся: комната была чисто убрана, а деревяшка стояла в углу, как материал для новой марионетки. Переведя взгляд на большую поляну, мужчина увидел мечущийся золотой хвостик Дея: паренек оттачивал элементы движения рукопашного боя, так как в логове больше делать было нечего. Кое-как поднявшись на ноги и чуть не упав обратно на кровать, Акатсуна, постанывая от боли, подошел к окну и позвал подростка, а тот закончил сложный элемент и подошел, прерывисто дыша. Сасори себя не узнавал: через боль в спине наклонился к лицу Дея и глубоко поцеловал его, едва слышно прошептав в губы: -Спасибо, любимый… Марионеточник только сейчас осознал, что давно любит напарника, а тот теперь отвечает ему взаимностью. Тсуюкури легко запрыгнул на высокий подоконник и осторожно прижал к себе шокированного самого от себя кукольника. -Ты меня не бросишь? – прошептал Сасори. -Не брошу, Данна, - также шепотом ответил ему подрывник. Песочник закрыл глаза и прижался к Дею. Блеснули последние красные отблески заходящего солнца, быстро спустилась темнота, превращая обнимающие друг друга фигуры в черные силуэты…