Любовь, зомби и чуток странного юмора

Очень странно снова видеть уже знакомые пейзажи. Кёртис поправляет лямку рюкзака, оглядываясь на ходу. Рой идет рядом, Мэтт — как обычно — позади. Под ногами мусор, треснувший асфальт, изредка попадаются засохшие лужи и брызги крови. Они идут мимо пустых домов с выбитыми стеклами, где-то развевается выпростанный из окна тюль, дорогу перелетает пустой пакет с рисунком популярного когда-то супермаркета. Ветер треплет волосы, забирается под ворот толстовки, холодит шею и грудь. Вокруг — ни звука. Только звяканье цепи, шаги и тихое постукивание в сумках и рюкзаке на каждом движении. Обычно Кёртис всю дорогу треплется с Мэттом. Его не волнует, может тот ответить или нет, главное, что нет этого давящего пугающего молчания. Но у Роя суровое лицо и рот так сжат, словно там ящик Пандоры, поэтому Кёртис даже не решается поначалу начать разговор. Но проходит время, они минуют один город, ступая на территорию другого, и он не выдерживает: — Мы так и будем молчать? Рой смотрит на него удивленно, будто псина заговорила. — Я не привык болтать в пути, — пожимает плечами. — К тому же нас могут услышать. — Скукотища-то какая… — уныло проговаривает Кёртис, снова обращая свой взгляд на дорогу. Впереди еще несколько миль до Пенсильвании. — Я хоть и бессмертный, но от тоски я точно сдохну. Мы ведь можем и тихо разговаривать. Рой прикидывает что-то в уме, потом благосклонно кивает, соглашаясь: — Ладно. Расскажешь о себе? Кёртис хлопает глазами, переглядывается с Мэттом, будто тот ему сейчас подскажет выход из ситуации. — Что именно? Я думал, информации, что меня хер прикончишь, должно быть достаточно. — Да, это круто, не спорю. Я имею в виду, как ты жил до катастрофы. И после. И почему ты не дал ему умереть, — кивает в сторону Мэтта. — Ох, это… Снова воцаряется тишина. Рой не нарушает ее, а Кёртис собирается с мыслями и, наконец, отвечает: — У меня были сложные отношения с мафией. У Мэтта тоже, — морщится, мысленно возвращаясь в прошлое. — С мафией? Серьезно? — Да. У меня был довольно… тесный контакт с ее главой. Он был редкостным мудаком. Мог вытворять со мной все, что душе угодно. И своим мудацким ребяткам тоже поразвлечься давал. Меня и били, и резали, и душили… — сглатывает и тут же хмыкает. — В общем, живого места на мне не было. И то, что ты видел, это вообще ничто по сравнению с тем, что делали со мной те ублюдки. — А зачем? — спрашивает Рой после небольшой паузы. Кёртис переводит на него непонимающий взгляд: — Что зачем? — Зачем они это делали? Ты им был должен или… они добивались чего-то определенного? — Определенного? — Кёртис издает короткий нервный смешок, а потом начинает смеяться, будто глупее ничего в жизни не слышал. И в этом смехе сквозит истерика. — Думаешь, им причина нужна была? За восемь лет мне не предъявили ни одной претензии. Кроме одной: что ж я все никак не сдохну. Но это скорее так, легкая степень удивления. — Восемь лет? — Рой едва может скрыть шок от слов Кёртиса. — Ну, если грубо округлить, то да. Огромное количество времени, ты себе представить даже не можешь, как у них воображение гуляло. А потом появился Мэтт — неожиданно нарисовался, хотя уже пару лет как отрабатывал должок. Причем даже не свой, а братца, которого к тому же порешили в итоге. Да это, в общем-то, лирика. Он вытащил меня, я помог ему, а через пару месяцев началась вся эта ебанина. Мэтт в подтверждение тихонько рычит, едва не угодив ногой в яму на дороге. Рой же недоверчиво смотрит на зомби, потом — снова на Кёртиса. — И как он тебя вытащил? — Мы уехали. — Вот так взяли и уехали? — недоверие проскальзывает и в голосе. — Ну что сказать, считай, что это везение. — Ты прям целованный удачей — умереть не можешь, да еще и от мафии скрываешься как нехуй делать. — Да, я счастливчик, — Кёртис широко улыбается, ни разу не смутившись. Рой кисло улыбается в ответ. Нетрудно догадаться, что такая история кажется ему мало похожей на настоящую. — А ты? — Кёртис снова нарушает молчание. Рой хмыкает. — Работал механиком на СТО. Был женат, но развелся незадолго до катастрофы. Исправно платил налоги, — замолкает, поправляя лямку сумки. Кёртис ждет продолжения, но… продолжения нет. Спрашивает: — Это всё? — Ну с мафией я не водился, потому скудновато вышло. — Скукота смертная, — подводит итог рыжий. — Тебе еще осталось указать возраст и вредные привычки, и готова анкета на сайт знакомств. Рой чувствует, как начинает злиться, но Кёртис этого не замечает. — Зуб даю, девчонки на таких как ты сразу прыгают. Во всех смыслах. Особенно, когда слышат про налоги. О-о-о, прямо вижу, как они ноги раздвигают, стоит тебе это сказать… — смотрит на Роя и только тогда затыкается, потому что сурово поджатые губы и злой взгляд не сулят ничего хорошего. — Кажется, я начинаю понимать тех мафиози. Кёртис выгибает бровь, но потом ухмыляется. — Конечно. И больше ничего не говорит. Только Мэтт иногда ворчит, и в итоге рыжий отстает на пару шагов, чтобы идти рядом с ним. Болтает о чем-то, не особенно ожидая, что зомби будет внятно отвечать. Рой же оглядывается пару раз, поражаясь тому, что единственный человек, который попался ему за весь поход, оказался засранцем. Они идут без остановки весь день до самой темноты. На закате Рой находит ночлег: небольшой домишко, где можно спокойно разместиться втроем. Весь оставшийся вечер и начало ночи Кёртис даже не пытается заговорить с Роем. Только предупреждает, что он уйдет покормить «Мэтти», Рой молча кивает — второй раз на подобное он любоваться не собирается. И пока в соседней комнате слышно болезненное пыхтение рыжего и злобное голодное рычание зомби, Рой раскрывает карту, собираясь выяснить, сколько им осталось пути до блокпоста, а там — и до Рейвен Рока. Все как он и предполагал — еще половина следующего дня, и к вечеру они будут на месте. Есть только одна проблема, которая может затруднить попадание в лагерь: зомби. Рой морщится, представляя, как все обернется, если Кёртису не позволят взять своего приятеля. А они точно не позволят: самая минимальная возможность заражения отсекается всеми возможными способами. Если у человека укусы, царапины, ссадины или что-то еще — его тщательно проверяют в зоне карантина. Зомби же не подпустят и на километр, каким бы он милым и спокойным не был, потому что он все равно остается каннибалом, передающим смертельно опасный вирус. Рой вздыхает, потирая переносицу, смотрит в окно на почерневший город. Луна изредка выплывает из-за облаков и освещает улицу перед домом, мертвую лужайку и остатки автомобилей. Рой инстинктивно сжимает рукоятку пистолета, заметив движение снаружи, но холодный голубоватый свет пропадает, погружая подъездную дорожку во мрак. Он не дышит, ожидая, что в единственное незаколоченное окно сейчас кинется зомби, но проходит чертовски долгая минута, прежде чем луна выходит из-за туч, освещая пустынную лужайку. Рой выдыхает, расслабляясь, прикрывает глаза. Как только он снова открывает их, то видит перед собой труп жертвы нападения зомби — обглоданное лицо, повсеместные укусы на почти голом теле, потому что одежду они рвут быстрее, чем мясо. Труп дышит и стоит в доме. Смотрит прямо на Роя одним оставшимся глазом и через секунду кидается на него. Рой успевает выхватить пистолет, но зубы вгрызаются в плоть раньше, чем он нажимает на спусковой крючок. Боль парализует всю левую сторону тела, а мертвец рычит ему прямо в ухо: — Ты оставил нас подыхать, Рой! Он открывает глаза, быстро оглядывается. Сердце колотится как бешеное, дыхания не хватает, а шея еще чувствует фантомную боль от укуса, отчего нервы напряжены до скрипа. Кёртис сидит в одном из кресел и задумчиво смотрит на Роя. Тот чувствует, что в гостиной пахнет кровью, а еще понимает, что из соседней комнаты не слышно ворчания Мэтта. Значит, ужин прошел успешно. Сколько он проспал? И это был точно сон, а не галлюцинации? Рой проводит по лицу ладонью. — У тебя охренеть какие недобрые сновидения, — тихо говорит Кёртис, подождав, пока он не начнет дышать ровнее. — Да у кого они добрые-то, — хмыкает. Голос хрипит, во рту сухо. Тянется за водой. — Ну… я ни разу не видел, чтобы Мэтт вскакивал посреди ночи от ужаса. Рой уже хочет сказать, не потому ли это, что у Мэтта почти сгнили мозги и что он тупорылый зомби, но вовремя удерживает язык за зубами и просто молча пьет. Позволяет себе сделать три больших глотка и усилием воли отстраняет бутылку, закручивая крышку. — Ты чего-то боишься, — тем же спокойным голосом говорит Кёртис. — Едва не ссышься под себя, стоит тебе подумать об этом. Надеюсь, это никак не связано с нашим походом? — Что?.. Ничего я не боюсь, — Рой сжимает зубы, а в животе кишки в узел скручиваются. — Не выдумывай херню. И идем мы в правильном направлении, завтра вечером будем уже на месте. Кёртис молчит, колупая обивку кресла на подлокотнике, а потом встает. У него это получается тяжело, ему чертовски плохо, и Рой тут же поднимается следом, собираясь ловить рыжего в случае чего. Тот подходит к нему — кровью начинает пахнуть сильнее — и вцепляется в протянутую руку, тут же потянув запястьем к лицу. — Эй. Эй! — Рой с трудом выдергивает ее из цепких пальцев. Перебинтованные утром ранки начинают ныть, стоит вспомнить, каким был болезненным укус. — Ты что творишь? — Пару глотков, Рой, не будь жадиной, — Кёртис делает еще один неверный шаг в его сторону, вынуждая отступить. — Я отрезал Мэтту немного, и теперь рана кое-как заживает. Это плохо. Да и утром я потерял уйму крови, а выпитого от тебя оказалось недостаточно. Мне нужно-то чуть-чуть, чтобы чувствовать себя лучше. — Я тебе не банк крови, твою мать. — Ну пожалуйста, Рой. К кому мне еще обратиться? Я не могу пить зомби, это не помогает, я пробовал, а из живых есть только ты. — Что значит «только я»? Мы так не договаривались. — Иисусе, не будь ты такой задницей, — Кёртис почти повышает голос, скалится, отчего в лунном свете становятся видны острые клыки. — Два глотка. И ни каплей больше. — А взамен что? Кёртис замирает, удивляясь такому вопросу. — В смысле? Ты, что, торговаться собираешься? — Да. Потому что эта кровь — моя. — А ты не охренел? Если я сдохну, то люди еще лет двести не найдут противоядие от этого злоебучего вируса. Хочешь поторговаться на таких условиях? Рой коротко смеется. — Не будь так уверен, что без тебя не справятся. — Рой! Пожалуйста! Мне тебя на коленях умолять, что ли? — Кёртис тяжело опускается на колени. — Ты этого хочешь? — Вообще-то нет. Я… — Может, отсосать тебе, а? Хочешь? — Фублядь! Нет! — Да кто ж тебя знает? С сексом напряженка, женщины сейчас явно не такие мягкие и податливые, что раньше, и их гораздо меньше, верно? — Кёрт… — Остается только в кулачок надрачивать, а хорошей ебли как не было, так и не будет. Плохие времена настали… — Кёрт, завали, мать твою! — А не то что? — снова скалится в улыбке. — Ты ведь торговаться хотел. Что тебе еще нужно-то? Еды у меня не так много, воды и того меньше, есть ручной зомби, но я тебе его не отдам, это и так понятно. Что тебе нужно, Рой? Сколько стоит твоя драгоценная кровь, что ты готов за нее удавиться? Рой смотрит на него сверху вниз, поражаясь тому, насколько быстро рыжий завел его в тупик. Он понимает, что так не должно быть, что это его кровь и только он вправе ею распоряжаться, и простого «нет» должно быть достаточно в качестве ответа. Но Кёртис прет как бульдозер, и тут так некстати думается о том, как парни обычно давят на девушек, вынуждая тех согласиться на секс. Рыжая клыкастая тварь. — Ладно, — отвечает наконец. Задирает рукав, оголяя перебинтованное левое запястье. Кёртис тут же хватает в его руку, быстро разматывая бинт. Рой едва успевает сжать его волосы на макушке, когда тот уже готов вцепиться зубами в вены, заставляет посмотреть в глаза. — За тобой будет должок, понял? — О, ну еще бы, — Кёртис сглатывает, показывая, что он уже на грани. И стоит отпустить, как острые клыки тут же протыкают кожу, входя глубоко внутрь. Рой морщится от противного тянущего ощущения, разливающемуся по всему предплечью, и уже готов дернуть рыжего за волосы. Но тот отстраняется сам — дышит глубоко, продолжая держать Роя за руку. — Стой, хватит, — Рой предупреждающе тянет его за волосы, стоит тому снова приблизить лицо к запястью. Черные в темноте глаза смотрят на него снизу вверх, а изо рта выскальзывает длинный — чертовски длинный — язык. проходится по коже, собирая вытекшие из ранок капли крови. Рой резко выдыхает и выдергивает свою руку, отходя от Кёртиса на безопасное расстояние. Тот же коротко и тяжело дышит, едва не стонет — скулит, обнимая себя руками, а потом перебирается на длинный диван, вытягиваясь на нем во весь рост. Рой же стоит поодаль, зажимая запястье ладонью. В паху тянет так, как никогда в жизни. «Все этот долбаный длинный язык», — цедит про себя и никак не может отделаться от мысли, что Кёртис мог и не к руке так нетерпеливо тянуться. Злится на себя еще сильнее, а ширинка уже слишком откровенно топорщится. — Бля, — выражается коротко и емко, скрываясь на кухне (чтобы сделать себе перевязку, естественно).