Кошки всегда возвращаются домой

Урахара тяжело вздыхает, потирая глаза. Уже давно за полночь, но прерывать эксперимент нельзя. Осматривает темную комнату, надеясь увидеть в темноте знакомый силуэт, но он здесь один. Ученый беззвучно, не спеша подходит к седзи. Замирает и задерживает дыхание. Быстро распахивает его. Опоздал. В темноте удается разглядеть лишь мелькнувший и скрывшийся за окном черный хвост. Она опять ушла молча. Зачем ей что-то говорить? Ведь хотя кошки так вольнолюбивы, они всегда возвращаются домой Она обязательно вернется, через день-два, может, через месяц. Вернется ведь, усталая, но такая близкая. Ушла, и он терпеливо ждет появления этой наглой мордочки, глупых сумасбродных поступков, и в то же время до нельзя серьезного взгляда. И вот она снова появляется перед ним – его глаза воодушевленно блеснули, а на губах заиграла усталая улыбка, которую он совершенно не хочет ей показывать. Как можно ждать ту, которая ходит сама по себе? Как можно переживать и болеть душой за хоть и взбалмошную, но такую сильную шинигами? Она только посмеется, покажи он ей свои чувства. Поэтому, привычно скрыв лицо за веером, надвигает на глаза свою панамку и прячет огорченный взгляд. Он знает, что на утро она снова оставит его, уйдет, не сказав ни слова, как будто так оно и должно быть. А ему остается только терпеливо ожидать, молча выносить каждый миг, проведенный в одиночестве до возвращения этой плутовки. Этим вечером было непривычно душно. Ночью небо над Каракурой не выдержало и разразилось ливнем. Она стояла в дверях магазина, насквозь промокшая, а он перед ней – бледный и уставший. Йоруичи встала как вкопанная. Развернулась, посмотрела, улыбнулась. Урахара прошел вперед. Молчал, смотрел, ждал. Кошка прошла внутрь, стряхивая остатки влаги с шерсти. Он смотрит на нее, уже в женском обличии. Продавец откупорил бутылку саке, она в это время натянула на себя старый растянутый свитер и протянула руку за чашечкой, которую он предложил ей. Молоко, как она любит. - Не ждал… - сухо заметил Кискэ, смочив горло. Она не ответила. Молча сидит рядом. Разрезая повисшую между ними тишину, словно острым ножом, продавец произнес: - Ты поздно. Йоруичи лишь усмехнулась, с азартом посмотрев на него. - Лучше спросил бы, почему к тебе. – она мерзнет. Конечно, это не его дело, но все же. Набросил на ее плечи свое зеленое кимоно. Она насторожено смотрит на продавца. Хотя к черту, главное теперь тепло. Он взял ее опустошенную чашку: рука холодная, сунуть бы ее в огонь, да боится, что голову оторвет. Встал, налил, подал. Действия четкие, будто годами отработанные. На ее лице свежая ссадина. Он бы рад что-нибудь сделать, но… Слишком много «но» и слишком мало спиртного. Наливает еще. Выпил залпом. - Не ждал тебя. Она молчит. Давай же, скажи хоть слово. Напрягается, сжимается, взвинчивается. Ее губы беззвучно шевелятся. Тишина давит. Вздыхает, выпивает, улыбается. - Я хотела тебя видеть. Нужна помощь. Ее слова– угрюмые, четкие. Он вдыхает побольше воздуха. Его ответы пока не нужны. - Я не думала, что буду просить помощи. Но я тут. – залпом выпивает и протягивает уже пустую чашечку. - Я согласен. Сказал, не думая, боясь перемен. Выпил залпом очередную порцию. Она смеется. Громко, звонко, искренне. Он чувствует облегчение. Вернулся, ожил, проснулся. На щеке прикосновения ее кожи: животные, дикие повадки, пробуждаются только нежностью. Он давно не был счастлив. Захлебывается от внезапности, кашляет. Он знает, что она с ним пробудет недолго, ведь он - не совесть, неволить не станет. Все равно ведь вернется. Всегда возвращалась и теперь вернется. Ведь, кошки всегда возвращаются домой, ему ли не знать.