Рассказ о Блу Даймонд, о дочери её Лапис Лазули, о хитростях Пинк Даймонд и о примудрой Джаспер, Еллоу Даймондовой дочери

Жил-была Блу Даймонд до колен волосы. Уж три года Была она жената и жил в согласье с женою; но все им Киндергартен детей нормальных не давал, и было Б. Даймонд то прискорбно. Ну́жда случилась Б. Даймонд осмотреть свое государство; Она простилась с Блу Пёрл и восемь месяцев ровно Пробыл в отлучке. Девятый был месяц в исходе, когда она, К даймондской столице своей подъезжая, на поле чистом В знойный день отдохнуть рассудила; разбили палатку; Душно стало Б. Даймонд под палаткой, и смерть захотелось Выпить студеной воды. Но поле было безводно... Как быть, что делать? А плохо приходит; вот она решила Сама объехать все поле: авось, попадется на счастье Где-нибудь ключ. Поехала и видит колодезь. Поспешно Спрянув с коня, заглянула она в него: он полон водою Вплоть до самых краев; золотой на поверхности ковшик Плавает. Блу Даймонд поспешно за ковшик — не тут-то Было: ковшик прочь от руки. За янтарную ручку Б. Даймонд с нетерпеньем то правой рукою, то левой хватает Ковшик; но ручка, проворно виляя и вправо и влево, Только что дразнит Б. Даймонд и никак не дается. Что за причина? Вот она, выждавши время, чтоб ковшик Стал на место, хвать его разом справа и слева — Как бы не так! Из рук ускользнувши, как рыбка нырнул он Прямо на дно колодца и снова потом на поверхность Выплыл, как будто ни в чем не бывал. «Постой же! (подумала Блу Даймонд) я напьюсь без тебя», и, недолго сбираясь, Жадно прильнул она губами к воде и струю ключевую Начала тянуть, не заботясь о том, что в воде утонули Все ее волосы. Напившися вдоволь, поднять она Голову хочет... ан нет, погоди! не пускают; и кто-то Даймондские волосы держит. Упершись в ограду колодца, Силится она оторваться, трясет, вертит головою — Держат ее, да и только. «Кто там? Пустите!» — кричит она. Нет ответа; лишь страшная смотрит со дна образина: Два огромные глаза горят, как два алмаза; Рот разинутый чудным смехом смеется; два ряда Крупных розовых жемчужин светятся в нем, и язык, меж зубами Выставясь, дразнит царя; а в волосы впутались крепко Вместо пальцев когти. И вот наконец сиповатый Голос сказал из воды: «Не трудися, Блу, понапрасну; Я тебя не пущу. Если же хочешь на волю, Дай мне то, что есть у тебя и чего ты не знаешь». Б. Даймонд подумала: «Чего ж я не знаю? Я, кажется, знаю». Все! И она отвечал образине: «Изволь, я согласна». «Ладно! — опять сиповатый послышался голос. — Смотри же, Слово сдержи, чтоб себе не нажить ни попрека, ни худа». С этим словом исчезли когти; образина пропала. Честные выручив волосы, Б. Даймонд отряхнулась, как гоголь, Всех придворных обрызгала, и все Б. Даймонд поклонились. Сев на коня, она поехала; и долго ли, мало ли ехал, Только уж вот она близко столицы; навстречу толпами Сыплет народ, и пушки палят, и на всех колокольнях Звон. И царь подъезжает к своим златоверхим палатам — Там Блу Пёрл стоит на крыльце и ждет; и с царицей Рядом первый министр; на руках он своих парчевую Держит подушку; на ней же ньюгема, прекрасную как светлая Луна, в одеждах колышется. Б. Даймонд догадалась и ахнула. «Вот оно то, чего я не знала! Уморил ты, проклятый Демон, меня!» Так она подумала и горько, горько заплакала; Все удивились, но слова никто не промолвил. Ньюгема На руки взявши, Блу Даймонд любовалась им долго, Сама его взнес на крыльцо, положила в кроватку и, горе Скрыв про себя, по-прежнему даймондовать начал. О тайне Даймондовской никто не узнал; но все примечали, что крепко Блу была печальна — она все дожидался; вот при́дут за дочерью; Днем она покоя не знала, и сна не ведала она ночью. Время, однако, текло, а никто не являлся. Дочь та Росла не по дням — по часам; и сделалалась чудо-красавицей. Вот наконец и Блу Даймонд о том, что случилось, Вовсе забыла... но другие не так забывчивы были.