Убегая — возвращаясь

Бегу. Бегу, не слыша под собой ног. Ветви больно хлещут по лицу, оставляя ссадины. Но я бегу. Спотыкаясь, падая, расшибая колени, сдирая ладони в кровь. Но поднимаясь и продолжая бежать. Я не помню, не знаю, зачем снова пришёл в этот треклятый лес. К нему. Он убивает меня понемногу каждый раз, и он убьёт меня окончательно. Но в который раз я примчался сюда, ведомый неведомо чем. И теперь в который раз сбегаю прочь. Я почти забыл, как всё началось, как впервые забрёл в эту чащу за городом в поисках острых ощущений. Этот лес окутан множеством жутких историй и легенд. Я шёл, словно зачарованный лёгким, как шелест травы, шёпотом. А потом увидел его. Весь окутанный невесомой полупрозрачной дымкой тьмы, он сидел на полуразваленном причале у озера, водная гладь которого отражала лунный свет, бросая отблеск на тыльную сторону его ладоней с выдающимися костяшками. Ещё не успев разглядеть его, я почувствовал исходящий аромат опасности. Отталкивающий и притягательный в одно время. Противоречивые чувства всколыхнулись во мне: нужно было сбежать, я твёрдо был уверен в этом, но ноги вросли в землю. Он обернулся. У него была бледная кожа, длинные, чёрные, как вороново крыло, волосы, переливающиеся под струящимся сквозь тучи серебристым светом луны, острые скулы (или же это просто слишком впалые щёки?) тёмно-синий, слабо поблёскивающий камушек в ухе. Человек (человек ли?) передо мной был болезненно худым: из-под разорванной грязной жилетки торчали рёбра, кадык на шее особенно ярко выделялся. Он обнимал себя за предплечья и мелко дрожал, не глядя на меня. Наконец тёмные ресницы взметнулись, и я увидел его глаза. Эти глаза никогда не забыть. Полностью залитые чёрным, не было ни радужки, ни зрачков. Лишь тьма, которой были наполнены его глаза, был наполнен он весь. Она едва не выплёскивалась из него. Я боялся этой тьмы, но её я полюбил больше всего в своей жизни. С его стороны раздался тихий смешок. И он обратился в тень — на его месте остались лишь очертания силуэта. Тень двинулась на меня, окутывая, затягивая в омут боли и порока, страданий и запретных желаний, страха, смерти (смерти ли?), тьмы. И пустота. Я больше не помнил ничего. Только свои возвращения в лес и попытки выбраться из него. Но это удавалось лишь физически. Душой, своей потемневшей, замаравшейся душой, я принадлежал ему одному. Очередная ветка больно хлестнула меня прямо по глазам, ослепляя, рассекая бровь. Я упал, и он настиг меня. Его тёмная аура снова поглотила меня всего без остатка. Я сделал усилие над собой и повернулся к нему лицом, ложась на сырую землю. Он опустился на мои бёдра, склоняясь ко мне и шепча прямо в ухо: — Мне нравится наша игра, — он с силой надавил на мою грудь, не давая отдышаться, выдавливая последние остатки воздуха из лёгких. — Игра? — слабо хриплю я в ответ. — Игра, — выдыхает он мне куда-то в шею. — Ты всё убегаешь, но я догоняю. А знаешь, кто победит? — он ослабил давление на моей груди, соскользнув ладонью к животу. — Кто… же? — жадно глотая воздух, сбивчиво вопрошаю я. — Я. Когда сломлю тебя, — спокойно отвечает он, склоняясь к моим губам. —Это значит, когда убьёшь? — ровно интересуюсь. — Да, — одними губами произносит он, и мы сливаемся в поцелуе. О-о-о… Нет. Это даже не страстный поцелуй. Мы просто терзаем губы друг друга. Он жадно прокусывает мою нижнюю губу. Кровь горячей струйкой стекает по моему подбородку. Он слизывает алые капли. Дорывает мою одежду, ещё во время бешеной гонки превращённую в лохмотья ветвями деревьев. Острым ногтем проводит по моей груди, вспарывая кожу. По моим рёбрами стекают багровые струи, а из груди снова вырываются лишь хрипы. Он оскаливается и начинает тихонько что-то напевать. Я замираю и вслушиваюсь. — Вскрой мою грудную клетку, вытащи мой позвоночник… Его голос завораживает. Наматываю его длинные волосы на руку и оттягиваю голову назад, поднимаясь и кусая выступающий кадык. Он шумно выдыхает, но пропевает ещё строку: — Я буду кровью, если ты будешь костями… Крепко сжимаю его талию руками, губами спускаясь к груди. Сильно кусаю его сосок. Он вскрикивает, но выдыхает ещё строчку: — Так возьми же моё тело и потеряй голову… И срывается на громкие стоны, когда я впиваюсь ногтями в его ягодицы. Он всегда так несдержан. Но контролировать себя и не нужно. Здесь, в лесу, нас никто не услышит. Он грубо толкает меня обратно на землю и в нетерпении почти срывает мои брюки вместе с бельём. Свои он, не в силах ждать дольше, лишь немного спускает. Встретившись своими чёрными, пустыми и бездонными глазами с моими, он помедлил. Его губы снова накрыли мои, язык глубоко проник в мой рот, грубо, почти трахая его. Ничего. Я привык к таким его поцелуям. Наконец он приподнимает бёдра, направляя в себя мой член и резко, без подготовки опускаясь, одним движением вбирая всего меня. Ему не нужна подготовка. Ему нужна боль от проникновения. Боль, смешанная с наслаждением. Такая боль для меня тоже стала наркотиком. Быть может, за новой дозой её я и возвращаюсь. Я чувствую жар его тела и вместе с тем, кажется, жар самой преисподней. Он начинает двигаться рвано, то почти соскальзывая с меня, то насаживаясь до основания. Я сжимаю его бёдра, насаживая резче. Я хочу проткнуть его насквозь. Мы так долго ждали, я так долго держался и не приходил в лес, что нам хватает нескольких движений, чтобы достичь предела. Его руки привычно тянутся к моей груди. — Сделай это! — рычу я. — Да!.. Он прорывает рукой мою плоть, доставая до самого сердца, сжимая его в кулаке. Адская, нестерпимая боль пронзает всё моё тело, но это то, что нужно для разрядки. Его тело сжимает меня внутри. Он изливается мне на живот, вскрикивая и припадая к моей груди. Спустя несколько секунд он вытаскивает окровавленную руку из моей груди и проводит по ране. Та затягивается. Снова нет ни единого шрама. Снова лишь кроваво-красные разводы на груди. Он обнажает острые белые зубы в довольной, но недоброй, маниакальной улыбке и тенью ускользает вглубь леса, прошелестев напоследок последнюю строчку: — А ты можешь бежать за мной. В забытьи выбираюсь из леса. Снова не помню, как очутился дома, в наполненной тёплой водой ванне. Я знаю лишь то, что он тот, кого я так страстно люблю и кого так люто ненавижу. Уже давно, ещё при первой встрече, только взглянув на меня. Ещё тогда он убил меня. Я уже не сбегу. И теперь, я знаю это, мы навсегда останемся вместе на полуразваленном причале у озера в треклятом лесу, уронив свои прогнившие души глубоко в преисподнюю.