Эйнштейн

POV Uruha Я проснулся от того, что у меня затекла рука. Приоткрыв один глаз, я заметил странную закономерность: вот уже второй раз я просыпаюсь у Эйнштейна, и второй раз я засыпаю у него под боком, а во время пробуждения на мне покоится его белобрысая макушка. Странно как-то... И вчерашний вечер тоже был странный. Я, едва волочивший ноги, пришел к нему, а тот потребовал сварить ему кофе! Вообще-то это хозяева должны угощать гостей, а не наоборот; тоже мне, нашел служанку. Даже возразить не дал, сразу послал на кухню. Там, когда я немного отошел, то подумал, что у него был день куда напряженнее, чем у меня, поэтому понятно, почему он сам не поплелся на кухню. Но все-таки должна же быть у него совесть! Или хотя бы ее зачатки. Кто его знает. Только я немного успокоил себя, как тут же опять появились новые раздражители: где этот чертов кофе? Где турка? Где вообще все здесь находится? Так, Кою, надо успокоиться. Заварю сначала себе, а этот наглый сенсей немного подождет, ничего ему не сделается, а вот мои нервные клетки в случае чего не восстановятся. - Нравится? Я не услышал, как он подошел, поэтому вздрогнул от неожиданности. Что за вечер! Вот только я начинаю успокаиваться, как тут же что-то опять начинает расшатывать мои нервы, еще и кофе убежал. А тот стоит и пырится глазенками своими. Недовольно пыхтя, я сел за стол и постарался как можно более полно насладиться запахом и вкусом кофе, уходя во временный игнор. Надо абстрагироваться от внешних раздражителей и сохранить свои нервы. Ого, какие умные слова я знаю. - Спасибо, очень вкусно. Я с подозрением посмотрел на Матсумото. Издевается? - Всегда пожалуйста. Да, вот такой я вредный и обидчивый. Уже думал, что он выскажется в мой адрес, но, к моему глубокому удивлению, я почувствовал, как его рука коснулась моих волос. Я пораженно поднял взгляд и увидел его добрую улыбку и мягкий взгляд. Неужели он настолько устал, что стал таким терпимым? Непривычно чувствовать от него такое по отношению к себе, но... приятно. Пришлось признать это. - Не дуйся, малыш, я же не специально. Ну как я могу дальше обижаться, если меня так просят? Кивнув, я вздохнул. Почему этот гений такой странный? Мне так хочется понимать его - может, я научусь этому со временем? Но это время надо еще и продержаться с ним... И зависит все наверняка только от него. Не захочет - я не буду с ним, даже если захочу - во-первых, гордость не позволит, да и он наверняка обстряпает дельце по-деликатному. Или просто вышвырнет, как ненужную вещь - как ученика, который уже надоел. И как я на него буду потом смотреть во время занятий? Или, что еще ужаснее, на свою замену? Черт, Кою, не будь таким мнительным параноиком, еще и сопливым. Разревись тут, только этого для полного счастья не хватало. Следующее его действие заставило меня выкинуть все мысли из головы - объятия и невесомый поцелуй в макушку. Да, я ему нужен. Сейчас. И нечего портить этот момент и гадать наперед. - Иди ложись спать, я в душ, потом приду. На фоне этого фраза прозвучало как-то холодно, но я не придал этому особого значения. Не проявлять же ему нежность по отношению ко мне постоянно, а хотелось бы. И, кстати, где мне спать? Единственное подходящее место - кровать, на которой недавно я уже имел честь заснуть и переспать с Эйнштейном. Рука коснулась простыни, а в голове слайдами проносились воспоминания, которые вызвали легкую улыбку. Я быстренько разделся и лег под одеяло. Не хотелось показывать ему свои теперешние бедра, словно они были изуродованы, но и спать со ступнями под одеялом я не мог - жарко. Из-за этого имел неосторожность спалиться. Было жутко стыдно, когда его пальцы касались его же отметин, и я начал прикрываться одеялом. - Ничего страшного, пройдет, - пробормотал я, хотя хотелось бы, чтобы руки, которые поглаживали мои бедра, начали подниматься выше и выше. Что странно, из-за моей упрямости на меня начали хмуриться, и я не нашел ничего лучше, кроме как свернуться рядом клубочком и пожелать спокойной ночи. От воспоминаний меня отвлекло шевеление, и я, взглянув на спящего Таканори, увидел, как он что-то пробормотал во сне, едва пошевелив губами. Надо же, как мило - все-таки он может быть хорошим. Как отличаются его образы, когда он учитель в классе, когда он на репетиции и когда он просто рядом со мной. Не назвал бы это двуличием или многоличием, просто в разных ситуациях он ведет себя по-своему, и мне даже льстило то, что сенсей в какой-то мере вел себя более естественно со мной. Стараясь не разбудить его, я встал и решил принять душ. В отличие от общежития, тут была душевая кабинка, хоть и крошечная. Я перед этим заглянул в зеркало: усталая заспанная морда, ну как появляться таким перед Матсумото? Я про себя отметил, что он стимулировал меня совершенствоваться одним своим присутствием: сначала я решил взяться за историю, чтобы выделиться в его глазах - теперь, со стороны, я понимаю, как это было глупо и по-детски; я старался выдумать что-то необычное во время нашего секса, чтобы удержать его; я старался на репетициях, чтобы научиться играть до такой степени, чтобы мог отвлекаться на его голос; я начал больше внимания уделять своей внешности, более придирчиво к себе относиться. Вздохнув, я как следует умылся и стал под душ, не особо заботясь о том, чтобы закрыть дверь на щеколду или прикрыть дверь душевой кабинки - учитель еще явно спал, да и в случае чего стеснения я бы явно не испытывал - разве что только неловкость из-за своих бедер. В отличие от вчерашнего вечера, сейчас меня посещали даже немного возмущенные мысли: вообще-то это он так постарался! Нечего тогда нос воротить, да и пусть будет ему урок - вот возьму и не дам прикоснуться к себе, будет мучаться. Но... Я вспомнил его вид, когда он вчера выходил из душа, и понял: не смогу ему отказать. Черт возьми, он действительно великолепен. - Меня не забыл? - голос, немного хриплый после пробуждения, заставил меня вздрогнуть. У него, что ли, появилась привычка пугать меня своим неожиданным появлением? - Забыл, - ухмыльнулся я, чуть поворачивая голову. Передо мной стоял обнаженный Эйнштейн, в глазах которого зажегся огонек желания, и я на него откликнулся. За вчерашний день мое тело достаточно отдохнуло, поэтому я снова хотел принять его, снова хотел чувствовать его ласки, его прикосновения, его губы на своей коже, даже то, как его ногти царапали ее. Ради этого сейчас я даже готов сам пойти ему навстречу, поэтому посторонился, давая ему зайти вместе со мной в кабинку, и обвил своими руками его шею, увлекая в поцелуй. Довольно отметил, насколько нетерпеливо, но аккуратно мне отвечали, поглаживая руками спину, проводя пальцем по линии позвоночника и массируя ладонью ягодицу. Я на это глухо порыкивал в губы Таканори, а тот делал поцелуй все более развратным, сначала сплетая наши языки, а затем отрываясь от моих губ с характерным хлюпающим звуком и слизывая стекающую слюну. - Повернись лицом к стене. Опять этот командный тон, но мне он так нравится! Конечно же, я буду тебя слушаться, мой сенсей. Я прижался щекой и ладонями к пластику душевой кабинки, слегка прогнувшись в пояснице и расставив ноги. Я уже хорошо уяснил, насколько ему нравится такой вид, поэтому вдобавок соблазнительно посмотрел на него из-под влажной челки и облизнул свои губы. Льстило себе то, что я начинал разбираться в пристрастиях и желаниях Матсумото и вполне успешно воплощал их. А он тем временем взял гель для душа, вылил часть на мочалку и начал постепенно мыть каждый сантиметр моего тела: проходил шершавой губкой по спине, ягодицам, бедрам, аккуратно обходя царапины, хотя я в этом уже не нуждался - дискомфорта никакого, кроме, разве что, самого вида. Надо будет потом как следует их пропарить и заняться тем, за что меня в детстве часто били по рукам: отодрать корочки, отодрать их полностью. - Прости, малыш, - прошептали мне на ухо, поглаживая бедра. Извинение за наказание? Такое может быть только с Эйнштейном, определенно. Я нетерпеливо пошевелил бедрами: меня уже достаточно распалили всеми этими душевыми процедурами, и я хотел, чтобы член учителя наконец-то оказался во мне, двигался, задевая простату и доводя до разрядки, чтобы его ласки были все более смелыми и возбуждающими. Мои мольбы отчасти были услышаны: я почувствовал, как пальцы одной руки, щедро смазанные гелем для душа, начали толкаться в мой проход, а другой - обхватили мой член, совершая медленные движения в такт. Я застонал и двинул бедрами назад, чтобы проникновение было как можно глубже, направляя его по направлению к чувствительной точке. Как назло, этот изверг то шел мне навстречу, то наоборот - практически полностью вынимал пальцы, оставляя только одну фалангу внутри, а другой рукой мучительно замедлял движения. Я жалобно застонал, кусая губы. Неужели он меня сегодня не трахнет? Если уж так, то пусть даст кончить хотя бы. - Двигайся сам. Что за черт? Вечно же надо этому извращенцу заставить меня что-то делать с собой. Но сейчас привередничать не вариант, лучше сделаю то, что он хочет, а затем будет ему небольшой сюрприз. Я стал активнее двигать бедрами, насаживая себя все резче, и вместе с тем рука Эйнштейна в том же темпе двигалась по стволу, то задевая большим пальцем головку, то слегка сдавливая его у конца, то опускаясь вниз и массируя яички. Мягкие губы касались моего плеча, шеи, практически не оставляя следов, словно заботясь обо мне. Действительно чувствует себя виноватым из-за такой мелочи? Не знал, что в нем так просто вызвать чувство вины. Разрядка была уже совсем близко, и я с громким гортанным стоном кончил в подставленную руку, которая затем размазала белесую жидкость по бедрам, словно мазь. "Спиной" я чувствовал, что Матсумото, в отличие от меня, все еще напряжен, поэтому я попытался встать на колени. Места было очень мало, поэтому сенсей взялся одной рукой за дверцу, которая неожиданно съехала с места, и свалился на пол, попутно задев головой умывальник и ударившись ногой о бортик душевой. Не смотря на горячий душ, я похолодел, увидев искаженное болью лицо. "Это я виноват, это я потеснил его, поэтому он и упал", - подобные мысли трепыхались в моей голове, пока я не взял себя в руки. По крайней мере, попытался. Выключив воду, я с легкой опаской вышел из душевой кабинки и сел возле Таканори. - С тобой все в порядке? - озабоченно спросил я, осознав всю глупость своего вопроса. Действительно, он упал, ушибся и теперь бодр, как огурчик. - Голова... Нога... - хрипло простонал он. Черт, надо же что-то делать! Но что? С головой точно ничего не сделать, а вот нога? Лед, точно! Только сначала надо бы его перетащить на кровать. Закинув одну руку на свое плечо, я аккуратно подхватил Эйнштейна и постарался поднять эту тушу. Сколько же он весит, я надорвусь! Однако, не время сейчас об этом рассуждать, надо закинуть его на кровать и приложить холодный компресс. Я даже не знал, для чего и от чего это, но помнил, что мне так делали в детстве, когда я часто падал с велосипеда или с роликов. Выполнив первую часть своей миссии, я как ошпаренный голяком носился по кухне, пытаясь найти хоть один полиэтиленовый пакет. Заглянуть в холодильник и вытряхнуть из какого-то пакета фрукты догадался в последнюю очередь: перед этим психовал, ничего не находя в ящичках. Лед так же плохо доставался из формочек, ведь я спешил, и от испуга у меня до сих пор дрожали пальцы. Разозлившись, я пошире открыл пакет и со всей силы ударил по дну формы. Охнув от боли, я потряс ушибленной конечностью. Твою ж мать, с такими темпами помощь скоро и мне понадобится! Справившись с этой невероятно трудной задачей, я побежал к сенсею. Тот, закусив губу, лежал, прикрытый одеялом, а я разглядывал его конечности. - Куда положить? Ответом мне стало скептичное хмыканье: даже будучи в таком состоянии, Таканори не растерял свою язвительность и ироничность. Кою, ты действительно дурак! Ясное дело, надо прикладывать вон к тому опухшему и красноватому месту. Послышалось едва слышное шипение, когда пакет со льдом коснулся предположительно ушиба. Бедный... И это все из-за меня... - Поднимись к Юу... - едва слышно сказал Матсумото. - Пусть позвонит... - Да, сейчас! - воскликнул я, не дослушав сенсея, и пулей полетел к двери. - Оденься хоть, - со смешком полетело мне в след, а я, покраснев, замер у двери. Видимо, от стресса у меня мозг совсем перестал работать. Представляю вид Юу, заявись я к нему голым... Мда. Я оделся и спустился на первый этаж. К счастью, там висел список, в какой комнате который из учителей живет, и я почувствовал невероятное облечение, когда взгляд наткнулся на иероглифы "Широяма Юу". Он жил, как мне и сказал Эйнштейн, этажом выше, но я решил спуститься и уточнить: на том этаже наверняка не одна комната, и стучаться во все подряд мне не хотелось - неудобно. Забежав на нужный этаж, я остановился, чтобы перевести дыхание, и затем неспешным шагом на дрожащих ногах подошел к двери. После трехкратного стука я смог услышать следующий диалог, который происходил за дверью. - Юта, открой дверь, я не хочу вставать. - А вдруг это к тебе? - Ничего страшного, иди. - Но что подумают же? - Какая разница, просто пойди и открой дверь. - Ладно... Как я и ожидал, дверь распахнулась, и передо мной появился Кай собственной персоной. Меня это ничуть не удивило - сам же сегодня ночевал у Таканори. - Там... Врач нужен... - выдавил из себя я, стараясь привести дыхание в норму. - Кому? Зачем? - опешил барабанщик, вытаращив глаза и слегка приоткрыв рот в удивлении. - Матсумото упал в душе... Повредил ногу и ударился головой. Я глубоко вздохнул и глотнул. Послышался шорох одежды, и за спиной шатена замаячил Аой. Он посмотрел на мои мокрые волосы и заухмылялся во весь рот. - Осторожнее нельзя было? Я почувствовал, как краска начала заливать мое лицо. Палевно-то как! И стыдно, что Юу понял вследствие чего, а точнее - после чего, учитель получил травму. - Нельзя, - упрямо проворчал я, отчаянно краснея все сильнее. Стыдно-о-о! Он же догадался! И как мне теперь сказать об этом сенсею? - Тогда иди к нему, вдруг твоему Матсумото понадобится какая помощь. Врач подойдет прямо к нему в комнату. Аой собрался было подойти к телефону, но вдруг на полпути обернулся. - И, кстати, высуши волосы, чтобы меньше лишних вопросов было. Я задыхался: на этот раз не от физических нагрузок, а из-за возмущения. Ютака поглядывал то на меня, то на Широяму и затем, виновато улыбнувшись, пожал плечами и прикрыл дверь. - И не мой он, - спохватившись, сказал я. На этот раз в пустоту. Спустившись этажом ниже, я зашел в комнату к Таканори и прикрыл за собой дверь. Тот выглядел относительно нормально, даже ухмылялся. Черт возьми, почему сегодня все вокруг ухмыляются? Особенно доставал Аой. - И что сказал Юу? - Спалил, - признался я, облокачиваясь спиной о косяк двери и касаясь своих мокрых волос. - Врач придет прямо сюда. Я услышал тихий смешок на мое первое заявление, и учитель постарался сесть, но ему это давалось с трудом: сморщившись от боли, он с раздражением поглядывал на свою ногу, которая казалась мне теперь более опухшей, и от этого зрелища у меня внутри больно кольнуло. Ну не могу я смотреть на него, когда он так мучается! Я же в этом виноват, и вообще... - Тебе помочь? - робко спросил я, заискивающе глядя ему в глаза. - Или, может, обезболивающее принести? На меня посмотрели взглядом, в котором отчетливо можно было различить мысль "Ну и что мне с тобой делать?". - Ладно, давай неси. - А-а-а... Где оно? Теперь на меня смотрели, как на умственно отсталого. Не будь я причиной его неудобств, я бы высказался по этому поводу и обиделся, но это все из-за меня, и меньшее, что я могу сделать, - хоть как-то сгладить его страдания. - В тумбочке, - Эйнштейн кивнул на предмет мебели, до которого и сам мог дотянуться. - Сейчас-сейчас, - засуетился я, подбегая к тумбочке и пытаясь достать пластинку с лекарством. Из-за волнения я упустил ее, и мне пришлось лезть под кровать. Поминая свою косорукость, я пошел на кухню и налил стакан воды для того, чтобы сенсей запил лекарство. Почувствовав свой долг отчасти выполненным, я решил прислушаться к совету директора и наспех высушил волосы, не особо заботясь об укладке. - Покажите, где находится больной, - отвлек меня шум и я, кинув расческу, пулей вылетел в гостиную, если ее можно было так назвать. Доктор, лет сорока, сел рядом с Таканори и начал осматривать его ногу, а Широяма с Уке топтались за его спиной вместе со мной. Эйнштейн чуть ли не до крови закусил губу, когда врач начал осмотр ноги. - Думаю, перелом здесь вряд ли имеет место быть... Я похолодел, и этот холод чувствовался даже в кончиках пальцев. Из-за этого у него мог быть перелом? - Скорее всего, ушиб. Боль сразу появилась? - Нет, - подумав, ответил учитель. - Поначалу я ее практически не чувствовал, когда наступал на ногу, а когда попытался принять сидячее положение в кровати, то боль была... - он скосил взгляд на меня. - Ощутимая. Удовлетворенно кивнув, доктор продолжил задавать вопросы: - Вы в обморок падали? Помните свое падение? С каждым последующим вопросом я чувствовал онемение, которое постепенно растекалось по телу. Столько ужасного могло произойти... Из-за меня... Меня... - Нет. - Головокружение, тошнота? - Немного. И далее куча вопросов в подобной манере. На меня обеспокоенно поглядывал Кай, который, положив руку мне на плечо, старался меня подбодрить. По ощущениям, на плечо рухнуло килограмм так двадцать. - Значит, ушиб кости и легкое сотрясение головного мозга, - вынес вердикт эскулап. - Будь это ушиб мягких тканей, гематома уже была бы видна. До тех пор, пока она не появилась, ставьте холодные компрессы длительностью в двадцать минут и таким же перерывом. После следует держать ногу в тепле, чтобы гематома быстрее рассосалась. - Порывшись в своем чемодане, мужчина выудил два тюбика и написал что-то на листочке блокнота, вручив его затем Эйнштейну. - Эти мази помогут в лечении, детали применения я написал. Касаемо сотрясения, следует ограничить чтение, просмотр телевизора и прослушивание музыки. В общем, постельный режим в течение недели строго обязателен, а так же полное спокойствие. "Больной" кивал, недовольно хмурясь, а во мне начинала зарождаться нотка разочарования. С таким режимом он же не сможет вести уроки, я буду его меньше видеть, и постоянно ошиваться в учительском корпусе не вариант. Про секс вообще можно и не думать, а ведь я тогда так и не дал ему кончить... Жестокий я. - Спасибо, доктор, - кивнул Аой. Кивнув в ответ, док удалился. - Поздравляю, - хмыкнул директор, - в ближайшую неделю тебе придется поработать сиделкой для Матсумото. Старосту я предупрежу, чтобы не отмечал - эту неделю ты освобожден. "За что?" - чуть не вырвался мой возмущенный вопль, но я вовремя его сдержал. В самом деле, Кою, странный ты. Напортачил - теперь отвечай. Может, я так резко отреагировал чисто по привычке? Выводит меня этот Юу, что поделать. - Будьте впредь осторожнее, - злобно хихикнул этот изверг и, утащив с собой Ютаку, покинул комнату Таканори. Почему-то после разговора с доктором мне легче не стало, даже наоборот: я в полной мере осознал то, что произошло и что могло бы произойти. Поэтому, закусив губу, я старался сдержать подступающий к горлу ком и начал выполнять рекомендации, а именно - убрал пакет со льдом, залил в формочки воду для следующих компрессов и подложил под ногу пару подушек. - Прости, пожалуйста, - мой голос начал срываться. - Я... Стараясь, чтобы Эйнштейн не заметил в уголках моих глаз слезы, я лег рядом с ним на кровать и обхватил руками его торс, который до сих пор был обнажен. Черт, он же все равно узнает... Почему же я такой слабый? Недавно я пытался принять в себе все свои недостатки, но до сих пор все еще не могу. Почему я такой совестливый? Почему такой чувствительный? Может, даже влюбчивый? Да, скорее всего... - Я не в обиде на тебя, малыш. Его рука начала перебирать мои волосы, а ком в моей груди становился все туже. Ну вот зачем врать? Я же знаю, что просто нельзя не обижаться на такое, но, тем не менее, почему он все еще касается меня? Почему прижимает к себе? Из-за меня у него столько неудобств. - Не ври, не надо, - вырвалось у меня вместе с хриплым выдохом. - А зачем мне врать? Действительно... Если бы он врал, то из-за того, чтобы не обидеть меня? А если не врет, то тогда действительно не обижается? - Хоть недельку отдохну, устрою себе внеплановый отпуск. И ты тоже отдохнешь. Я уверен, что поправлюсь быстрее, и оставшееся время мы зря не потратим. Шмыгнув носом, я краем одеяла украдкой стер слезы и поднял взгляд на сенсея: на его лице играла легкая улыбка, лишь отдаленно напоминающая привычную ухмылку. Зато я отметил, что между бровями не было складки, а, значит, ему не было сейчас больно. - Все равно прости, - пробормотал я, подтягиваясь и касаясь его губ своими. Ответный поцелуй был слабым, что отозвалось во мне неприятным ощущением. - Как перестанет болеть нога - "прощу". - Обязательно.