Зеленая Зоотопия

"Боль - это боль, как её ты не назови. Это страх, там, где страх, места нет любви" (с) Агата Кристи Камера была маленькой, примерно три на три метра, со стенами, выкрашенными в ядовито-зеленый цвет, довольно облезлыми и покрытыми грязью. Из проходящей под потолком ржавой трубы капала вода, и непрерывный звук ударяющихся о бетонный пол капель начинал действовать на нервы. Это напоминало китайскую пытку. Дюк Хорьковиц сидел на полу у стены, напротив двери, обхватив колени скованными наручниками лапами. Его кинули сюда за торговлю пиратскими дисками. Он, видите ли, приносил убыток производителям видеопродукции своей деятельностью. Хотя, по существу, ту сумму, что он получал со своей работы, и которой ему едва хватало, чтобы сводить концы с концами, воротилы киноиндустрии считали достойной разве что для того, чтобы кинуть официанту на чаевые... Ухо хорька уловило звук приближающихся мелких шагов. Он встрепенулся и в ожидании уставился на дверь. Раздался скрежет ключа в замочной скважине, и вход в его темницу открылся, впуская в нее поток яркого света из коридора, в котором был виден темный ушастый силуэт. На пороге стояла крольчиха. О Джуди Хоппс, прославившаяся после истории с неадекватным поведением хищников, ходила дурная слава. Превратившаяся в законченную карьеристку, крольчиха на спускала ни одного шанса, чтобы выслужиться и набить себе цену, к примеру, очень любила вешать нераскрытые дела на мелких жуликов типа Хорьковица, или даже случайных животных, попавшихся под лапу. Дюк понял, что хорошего ему ждать нечего. -Так-так-так, - крольчиха неторопливо прошла в камеру, уткнувшись носом в принесенную ею кипу бумаг, и, даже не глядя на сидящего у стены хорька, принялась степенно зачитывать текст, - Дюк Хорьковиц. Задержан за торговлю нелегальной видеопродукцией. Она скользнула по нему взглядом, и вновь вернулась к чтению. -Постоянной работы не имеет, семьи тоже нет. Пользы обществу, значит, не какой не приносит. Джуди сделала пару шагов вперед и наклонилась, нависнув над хорьком. Скованного наручниками Дюка она, как видно, совершенно не боялась. Впрочем, оно и понятно - внушительным тщедушного хорька назвать было нельзя. -Слушай, ты, - проговорила она, поймав его взгляд, и мерно стуча свернутыми в трубку бумагами по ладони, - Тебя тут грохнут и на запчасти разберут, и никто никогда не узнает, куда ты исчез, да и что вообще был такой. Искать тебя некому. Хорек испуганно вжал голову в плечи. -Единственный для тебя выход - делать все, как я скажу. Подпишешь пару бумажек - так и быть, сможешь пожить еще немного, на государственной баланде, у параши. Если нет... -Крольчиха ударила бумагами по лапе, словно убивая невидимую муху. -Я не стану ничего подписывать, - испугался хорек, возможность остаться в тюрьме на всю жизнь была для него ужасна. -Значит, сотрудничать не желаем, - полицейская выпрямилась, состроила недовольную морду, развернулась и направилась к выходу, - Сейчас Бобби объяснит тебе, почему ты это должен сделать. После ты будешь рад любому «глухарю». В камеру вошел бегемот, очевидно, уже ждавший, когда его позовут, и направился к Хорьковицу. -Делай с ним все, что хочешь, только не убивай, он нужен мне живым, - добавила крольчиха прежде, чем уйти. Бобби молча кивнул, сжал Дюка в кулак и поднял на уровень своей морды. -Лучше бы ты сразу согласился, - мрачно добавил он, глядя на испуганного хорька как лис на цыпленка. Били Дюка долго и обстоятельно. Ему казалось, бегемот вытер им весь пол и стены, пока лупил его об них, держа за хвост, и пытался сделать из него котлету. Все тело его было избито, болела каждая его клетка, по крайней мере, хорек так себя чувствовал. Наконец, малыш Бобби кинул почти не шевелящегося Дюка на пол. Хорьковиц выгнулся дугой, закашлялся и сплюнул кровью. Бегемот расстегнул ширинку, а после поднял безвольное тело хорька, и начал снимать с него штаны. Дюк, почуяв неладное, дернулся, скосив назад правый глаз – только он мог открыться, левый был подбит и заплыл. Перспектива стать "опущенным" его ничуть не радовала. К хорьку, казалось, вернулись все его силы, он принялся рваться из лап Бобби, потом он начал визжать, орать, будто на него что-то нашло. Бегемот швырнул хорька в угол и с сомнением посмотрел на него. -Ну тебя, поехавший, еще бешенством заразишься... Он ушел, оставив Дюка в темноте, наедине со звуком капающей воды. Пришли за ним не скоро, примерно через полчаса, хорек успел хоть немного придти в себя. Все тот же Бобби схватил его за шкирку, приволок в какой-то кабинет и швырнул к столу. Дюк ткнулся носом о его крышку и оставил на ней кровавый след. -Ну, теперь готов сотрудничать с органами правопорядка, мразь? - с надменной улыбкой спросила Джуди, подойдя к столу. Она была уверена, что хорек сломлен, и теперь согласится взять на себя любого "глухаря", лишь бы его больше не били. -Нет, - простонал Дюк, вытирая текущую из носа кровь. Крольчиха положила ладонь ему на затылок и резким движением припечатала его головой об столешницу. Хорьковиц вскрикнул и схватился за челюсть. -Падла, - с отвращением произнесла Джуди, отворачиваясь к шкафу с толстыми папками дел. Прежде, чем она повернулась, хорек успел стащить со стола авторучку и спрятать, сунув за резинку штанов. -Я тебя заставлю себя уважать, - сердито произнесла полицейская, взяв с полки какую-то книгу, кажется, «Конституцию Зверополиса». Она положила скованные наручниками лапы хорька на стол, и сильно, насколько позволяли ей физические возможности, ударила по браслетам. Слабовато, но этого хватило, чтобы наручники схлопнулись сильнее, врезавшись в запястья Хорьковица и причинив тому жуткую боль. Дюк дико заорал и инстинктивно попытался содрать браслеты, что, естественно, не вышло. -Заткнись, - крольчихе надоело слушать его вопли, режущие ее нежный слух, она отвесила ему несильный удар ногой в ухо, и Дюк повалился на пол. -Теперь ты стал покладистее, верно? - усмехнулась Джуди, - Согласись подписать пару бумажек, и я ослаблю наручники. А если нет, придет Бобби и будет выбивать из тебя печень, лупя тебя через стопку листов бумаги. Чертовски больно, а вот следов не останется, и ты ничего не докажешь. Ну, согласен? -Да, - еле слышно проскулил хорек с пола. -Что? - неудовлетворенно произнесла крольчиха, - Не слышу, громче. Она склонилась над ним, надменно улыбаясь. Дюк резко поднялся и сделал движение вверх согнутыми в локтях лапами, в пальцах которых была зажата ручка. Она воткнулась Джуди под самую нижнюю челюсть. Презрительное выражение на морде крольчихи сменилось на удивленное, а потом на полное отчаяния, глаза округлились, и она, держась за горло и кашляя кровью, начала заваливаться на колени. Хорек в полнейшем исступлении пинал и бил ее, пока та не перестала шевелиться, а потом сорвал с полицейской одежду, и, вгрызшись в ее тело, принялся вырывать зубами кишки. Затем перевернул истекающую кровью Джуди спиной вверх и хвостом к себе. Он совокуплялся с ней неистово, до полной потери сил, пока не свалился на уже неживое тело. Потом, хрипя и еле дыша подполз к горлу крольчихи, вырвал трахею, и, приложив к окровавленным губам, затрубил. Пройдет немало времени прежде, чем жирный болван в холле что-то сообразит, забьет тревогу и пошлет сюда вертухаев. Его живым здесь они уже не застанут. Хорек прислонился спиной к стене и перегрыз себе вены. Однако, первыми в кабинете появились не полицейские, а отец Джуди с двумя сумками. -Дочка, а я тебе тут морковки привез, побольше и потолще, как ты зака......зывала... - он замер, немигающим взглядом глядя на открывшуюся перед ним картину. -Сажать морковь здорово, - отстраненно проговорил кролик, все так же глядя в одну точку, - Я люблю растить морковь и продавать ее. Пять дней в неделю, с утра до вечера. Раз в год я даже могу доехать в отпуск на море. А потом снова морковь... Продавать морковь чтобы жить чтобы продавать морковь. А я так хотел быть полковником. Я полковник, на параде, и салют, в мою честь... В нашу... И вздернулся.