Помощь

Мы ничего не получим за выслугу лет, Будем жадно глотать обрывки ушедших историй. Я сомневался — мне дали надежду в ответ И небо над головой дали чужое. ©

Энди распахивает глаз поутру и смотрит на серый-серый потолок. А затем натягивает на себя фальшиво-радостное настроение и поднимается с постели. За окном ещё темно, рассвет только-только занимается, касаясь лишь линии горизонта рваными полосами. А ему уже пора на работу — не самую любимую, зато ту, к которой он приучен и на которую способен. В принципе, некогда эту работу даже можно было назвать «любимой», но это всё осталось в прошлом. Раньше он сам писал, сам творил сценарии, самолично воплощая их в жизнь. А теперь — всё уже сделано за него, единственная задача — красиво улыбаться, излучать жизнелюбие и повышать самооценку зрителей, заставляя их чувствовать себя важными. Энди закрывает глаз. С Ищейками было куда проще, работать для них было приятнее. Важнее. А теперь аудитория стала безликой, репортажи — не волнующими. Жизнь Энди стала эгоистичной и искусственной. Иной раз он смотрел на собственное лицо, улыбающееся с экранов телевизоров, и ожидал услышать злобный, визгливый голос Командира. Но нет, это всё исчезло. Вот так вот, просто, актом помощи от одного странника. Иной раз Энди задаётся вопросом: а была ли нужна им эта помощь? Много ли тех, кто стал счастливее, успешнее, живее благодаря роспуску империи Хейтера? Сколько ищеек готовы сказать Вондеру «спасибо» от души? Энди не может представить ни одного. Посетитель рядом с ним — бывший Командир, с трудом узнаваемый в гражданской одежде и без шлема. С трудом узнаваемый с бутылкой коньяка в руке, средь гулких всхлипов и вообще в подобном обществе.  — Сэр, как вы себя чувствуете? — заботливо спрашивает он, отнимая бутылку.  — Не обязательно называть меня сэр, — укоряют его за старую привычку в ответ. Но Энди не перестанет этого делать, потому что ему это нравится, для него это привычно и приземлённо, а главное — надёжно. Командир был идолом и примером для каждой ищейки, и пусть сейчас он, икая, глушит коньяк, он всё ещё остаётся некоторым подобием маяка хотя бы сейчас, хотя бы для Энди.  — Ты вообще устроился куда-нибудь? — минуту спустя интересуется бывший Командир, и Энди понимает, что положение экс-начальника настолько бедное, что он не может найти не только работу, но и съёмную квартиру хоть с каким-то подобием телевизора. Энди нехотя кивает.  — Дай угадаю: телевидение? Командир до безумия проницателен. Он понимает, что угадал, и тяжело вздыхает.  — Тебе повезло. А знаешь, кому ещё повезло? Это выглядит как несколько пьяный бред — видимо, он никогда не пил раньше так много, да или в принципе не пил. Взгляд у Командира слегка затуманен, хотя он чётко видит происходящее, Энди и, по всей видимости, осознаёт то, что говорит.  — Уэстли, вот кому повезло. Но это только потому, что ему первому «помогли». Командир смотрит на стол, древесные завитки плывут у него перед глазами. Энди помогает ему встать со стула и устоять на ногах, а затем заботливо ведёт к выходу. На них оборачиваются — ещё бы! Самое оптимистичное лицо телевидения сейчас ведёт бывшего предвестника смерти к двери, под руку, поддерживая, словно старика. И не скажешь, что некогда второй был начальником первого.  — Не думаю, что кого-то из нас могут взять на работу, — вздыхает Командир, уставившись на звёзды. — Не думаю, что Пит сможет стать танцором, а Тэдди — покорить девушку мечты. Энди не знает, что сказать, да и говорить ничего не хочет — только кивает, соглашаясь. Ведь Командир говорит правду. Именно сейчас им всем не помешала бы помощь. Они не были хорошими, они не были плохими, они были простыми фигурками, готовыми к любой работе, но репутация шла впереди них. Сначала — как о самой грозной армии, затем — как о самой глупой, посмешище. Энди стесняется этого, но и его взяли на работу, лишь просмотрев несколько записей его шоу — выпусков, почти каждый из которых выставлял бывших коллег в неприятном свете. Они были Энди как семья, и оттого ему, конечно, было жутко совестно, но зато он не мёрз на помойке, так что у него был хотя бы небольшой повод для радости. Командир смотрел на звёзды, задумавшись.  — И вот сейчас они исчезли, — тяжело вздохнул он. — Махнув нам на прощание, улыбнувшись, и послав подальше словами «здесь никому больше не нужна наша помощь». Ха! Энди кивает, отвлекаясь — он не помнит ухода Вондера и Сильвии, но помнит, как заходил в опустевшую комнату Командира. Плакаты с Хейтером, статуэтки, — всё это осталось на столе. Вместе с формой и шлемом. Всем, что хоть как-то напоминало Командиру о существе, бывшим для него всем — а затем предавшим их общие принципы. Интересно, пробовал ли он идти к другим Лордам? Или нет? Боялся ли бесстрашный Командир повторения этой истории, или наоборот — ему дали от ворот поворот, несмотря на все его успехи, заслуги и ум?  — И, думаешь, он хоть на минуту задумывался о нас? — Первое мгновение Энди представляет вечно доброго к ищейкам Вондера, но затем замечает, с какой грустью Командир сжимает золотой кулон. Речь была о Хейтере. — Обо мне?.. Вопрос улетел в пустоту космоса следом за цепочкой.  — Думать о нём не желаю, — огрызается вслед зависшей в вакууме безделушке ищейка, продолжая сквозь нежелание жалеть о прошлом. Энди успокаивающе гладит бывшего начальника по плечу, стараясь опустошить голову — так этот разговор воспринимать легче. Не так горько. Командир вдруг поворачивается к нему, внезапно более трезвым, чем раньше глазом. Смотрит, будто только что увидел. Или, может, только что осознал, кто это из его подчинённых — для него, надо признать, Ищейки были близкими и важными существами, он помнил все их имена и привычки. Не показывал. Но помнил. — Если бы я…  — Да, — прерывает его Энди, понимая, какие слова последовали бы за этим началом. Он не хочет это слушать. Не хочет думать об этом. Ему-то помощь не нужна. Да и вряд ли Командиру под силу её оказать.  — Спасибо, что выслушал, — Командир разворачивается и уходит, спотыкаясь о шнурки — на армейских ботинках их никогда не было. Энди смотрит ему вслед, рассвет греет ему спину, а прохладу утреннего космоса разрезает мысль о помощи — нужной, необходимой и не оказанной. Каждый из Ищеек должен спасти себя сам, но только, оказывается, ни один из них не видит в этом смысла.