Мир старых покрышек и заспиртованного глаза

       Я прекрасно помню все, что было тогда, в самых мельчайших деталях, буквально до каждой минуты, что нам пришлось провести вместе. Это было забавное время, такое просто так не выкинешь из головы. Сейчас я мог бы представить множество описаний, чтобы Вы как следует почувствовали те эмоции, чувства и природу тех моментов, но это, пожалуй, будет ни к чему. Скажу лишь только, что я был безмерно счастлив, находясь рядом с ним. Целыми днями мы придумывали новые шалости, лежа в собачьей будке и смеясь надо всем, что видели.       Пыльная дорога тянулась от нашего старого невзрачного домика до заброшенной школы, с какой связано немало веселых моментов. Маленький класс из небольшого количества учеников, светлые стены, поскрипывающий пол. Тут все также пахнет дешевыми духами моей училки. Иногда я просто поражался ее терпению! Далекие коридоры, по которым я носился без всякого пропуска, длинная лестница, с которой я сталкивал всех зазевавшихся - всё это вызывает у меня непрерывную ностальгию, от которой хочется и улыбаться до боли в щеках, и плакать одновременно.       Я сидел на низеньком заборе, поглядывая на наш небольшой участок, заросший высокой травой. - Карл? Я начинаю замерзать, пошли отсюда, а? - Не шевелись, Хутс! - я прокашлялся. Было и вправду прохладно, - ты же не хочешь спугнуть такой момент! - Я совершенно ничего не чувствую, кроме холода. - Тише! - Но Карл... - Хутси неуклюже стал слезать с забора, ища под ногами твердую землю. На нем как всегда была любимая темно-фиолетовая толстовка с широким капюшоном, спадавшим на его круглые глаза-монетки. - Я отморозил всё, что у меня было и чего не было, ты долго еще собираешься здесь сидеть? Я посмотрел на него с усмешкой. Меня всегда забавляла его нетерпеливость. Казалось, он меня не понимал. Его маленькие глазки сейчас жалобно глядели на меня, пытаясь увидеть на моем лице хоть каплю сочувствия к себе. Однако я его разочаровал. Взглядом он поймал только насмешливую улыбку и прищуренный взор. - Знаешь что, Хутс... - начал я, спрыгивая с забора вслед за парнем. - Ты хоть понимаешь, как меня пугают эти слова? И твой голос с загадочной хрипотицой, и твои руки, сложенные на груди. И твоя вечная ухмылочка... если честно, мне не по себе, Карл.       Я хохотнул, запрокинув голову. Облака сгустились над нами, заполнив чашу голубизны неба, смешавшись с солнечным светом, или вовсе вытесняя его из необычного напитка. Такой напиток я называю «пасмурно». Потом взглянул на Хутси. Он всё также жалобно глядел на меня, мельком пробегая глазами по местности вокруг. Его глаза были необычного морского цвета, с примесью яркого светлого оттенка, будто волна собралась накрыть солнце. Они блестели, словно капелька росы, спустившаяся вместе с загадочным туманом. Цвет небес, которые покрыла небольшая пелена, сетка тёмного дыма. Редкий, необычный цвет. Кажется, он называется голубой. - Ты хорошо знаешь меня, мой наблюдательный друг. Готов совершить путешествие в прошлое? – я положил руку Хутси на плечо, лукаво улыбнувшись. - Я готов совершить путешествие в тёплое место, - пробурчал Роберт Джозеф, закутываясь в свою толстовку. - Ты неисправим. Как насчёт собачьей будки, что находится на нашем дворе? - Ты шутишь? – ахнул Хутси, снова заглядывая мне прямо в глаза. Эта привычка раньше раздражала меня, сейчас же она только смешит. Я потянул парня за рукав, и мы побежали, пробираясь сквозь густые заросли. Тёмные листья и стебли хлестали меня по щекам, но я только быстрее бежал по сухой земле. Тащить за собой Хутси было нелегко, он охал и ахал, когда ветка попадала ему в глаз, неуклюже перебирал ногами и постоянно спотыкался. - Пришли! – воодушевлённо воскликнул я, вставая на четвереньки. Собачья будка – вот где я проводил своё детство. Не помню и дня, когда меня здесь не было. Сколько всего надо вспомнить! Интересно, гланды Блейка и заспиртованный глаз ещё там? Моя камера с микрофоном, мое кресло, моя бритва.. мое. Карл, о чем ты? Эти вещи ваши общие с Хутсом.       Ты всегда и всё делил с ним, начиная от кусочка заплесневелого пончика и заканчивая дорогостоящим телескопом. - Ты помнишь, где лежит ключ, Карл? Я хочу поскорее попасть внутрь, чтобы скрыться от ветра. Я фыркнул, залезая под куст, где обычно лежала консервная банка с ключом. Надеюсь, никто не обнаружил наш тайник. Хотя, кому это нужно? Джинджер бы сюда и в детстве никогда не залезла, Блейк давно вырос и учится… - В каком-то колледже! – горячо воскликнул я, открывая замок. Нам было плевать на всех, всё, что мы делали, оставалось только нашим. - Ты о Блейке? Кому он нужен, когда есть я? – Хутси первым пролез в маленькую дверь будки. Я, несомненно, был согласен с ним.       Странно… Потрясающе! Мне это место казалось огромным, когда я был маленьким. Тёмные стены с многочисленными полками, баночки и коробки, которые я едва мог удержать в руках. Сюда могло вместиться человек пять, не меньше. А сейчас мы с Хутси съёживаемся, как только можем, не дай бог нам разворотить всю будку. Я попробовал разогнуться. Пристроил ноги между входом в будку, а руки сложил на груди и лёг. Хутси поступил так же, только ему пришлось сложить свои ноги на мои. - Карл... Я много думал об этом месте. - Неужели? – я изобразил удивление. Конечно, он думал. Он просто не мог не думать обо мне. То есть, о тех временах, когда нам было здесь весело. Когда мы дышали полной грудью, смотрели на все проблемы сверху вниз, вместе решая их, когда нами двигало какое-то странное чувство непреодолимой привязанности. Оно подносило нас к самым звёздам, а мы смотрели на них во все глаза, считали себя их собственными трофеями. - Да... – парень положил руку под щёку, – Помнишь, как ты притворился мальчиком-волком, нацепив на себя парики, и расхаживал так по классу перед самым носом училки? А как мы играли на ксилофонах? Или, - тут он засмеялся, - как тебя поцарапала обезьяна, и ты сделал вид, будто сам превратился в неё? - Классное было время, - согласился я.       Наконец-то Хутси решил поностальгировать вместе со мной. Воспоминания грели мне душу. Слабый огонёк мог нагреть всё пространство у меня внутри, разорвать мое сердце, сжечь дотла легкие, и я задохнусь этим невыносимо сладким угарным газом, с удовольствием впуская дым. Чтобы он заполнил всё моё существо. И пускай от меня останется только пепел. Я хочу, чтобы пепел развеялся по ветру.       - Карл, ты слышишь меня? - А? Что? - Неплохо было бы перекусить, - крякнул Хутс, глубоко вздохнув. Я разозлился. Злость пропитала моё тело до нитки, как горькое лекарство, страшный яд, или ещё что похуже. - Хутси, какой ты наивный! - я отвернулся от него. Вот так всегда бывает. Когда хочешь, чтобы тебя сожгли, тебя только поливают ледяной водой, - Знаешь, я думал, что ты хоть что-нибудь почувствуешь!        - Карл... Я, кажется, что-то чувствую... Я хотел бы горько прокричать в лицо Роберту Джозефу, чтобы он не делал мне одолжений, но меня резко развернули к себе.       Вдруг мои губы обожгло что-то необыкновенное. Я не мог поверить, что со мной происходит именно то, чего я хотел. Хутси целовал меня. Это странно, неправильно, но так волшебно! Мои щёки горели красным, всё моё тело обмякло, когда парень притянул меня ближе. Дрожь от непривычных чувств доставляла мне удовольствие, такое, какого я давно не испытывал. В будке пахло керосином, спиртом, каким-то горючим, или мне только казалось? Больше, больше боли и пламени! Я хочу, чтобы не погас костёр, зажимая моё сердце в тиски, хочу, чтобы от меня не осталось ничего. Этих волшебных минут не стоит ничего, что было когда-то, ничто не сравнится с этим невероятным чувством любви. Да, любви! Я будто и вовсе не жил раньше, просыпаясь каждый день счастливым, не жил, гуляя по парку или скверу. Не жил даже тогда, когда мне казалось, что счастливее момента и не может быть. Но сейчас... Сейчас я живу.       - Хутси, - сказал я, отдышавшись. Будка только что несколько минут назад наполнялась сбивчивым дыханием и слабыми стонами, а сейчас была уже холодна. Реальность окунула меня с головой в унитаз, дав мне немного охладиться, - Что это было? - Я бы назвал это "Свободным падением". Мы рассмеялись. Свободное падение. Ещё одна маленькая шалость, ещё один маленький секрет.