Точки над "i"

Зайдя в квартиру, и закрыв за собой дверь, Джим привалился к ней спиной, откинул назад голову и медленно, протяжно выдохнул. Ещё один рабочий день окончен. Рабочие дни готэмской полиции никогда не бывают лёгкими. После того случая, в кабинете Барнса, они с Джимом избегали друг друга. Это было заметно всем, Буллок, на досуге, прилип как банный лист, с расспросами. Не заметить изменившегося поведения было трудно – Барнс совершенно отчётливо старался не сталкиваться с Гордоном, отводил взгляд или смотрел куда-то в пространство, если им приходилось находиться рядом, и если и сообщал Джиму какую-либо информацию, то обращался безлично, ко всем присутствующим или просто выдавая информацию в пустоту. Джим вёл себя соответствующе. Это смотрелось очень контрастно, на фоне того что раньше Джим был правой рукой капитана полиции, любимчиком, постоянным помощником. Отбиваясь от нападок наседавшего Буллока и других коллег, Гордон списал всё на испортившиеся отношения, после того как Барнс объявил его вне закона, арестовал и предъявил обвинения в убийстве Тео Галавана. То есть, конечно, это было правдой. Но не всей. Чего Гордон не рассказывал коллегам, и что являлось подлинной причиной этой затаившейся между ним и Барнсом неловкости – так это того, что произошло потом, после того как Джима доставили ночью в пустое отделение готэмской полиции. Той злосчастной безумной ночью, Натаниэль в припадке ярости от признания Гордона, напал на него, завязалась драка, закончившаяся изнасилованием Джима. Как будто той ночи было мало событий – спасение Брюса Уэйна, убийство Галавана, задержание … Первое время Джим запрещал себе даже малейшие воспоминания о произошедшем инциденте – слишком уж это выбивалось из любых мыслимых рамок. Однако картинки из памяти, иногда дополнявшиеся всё новыми и новыми фантазиями, самого запретного свойства, являлись сами собой, без приглашения. Иногда, оставаясь наедине с собой, Гордон позволять мыслям о случившемся возвращаться, в надежде, что может быть беспристрастный, холодный анализ поможет освободиться от власти навязчивых видений. Он не мог до конца разобраться, что он чувствует по этому поводу. Это был не стыд, не унижение, а какая-то смесь ощущения запретности и удовольствия. И это пугало. Даже больше, чем то влечение, которое он испытывал к капитану полиции. Вероятно, Джим извёл бы себя вконец, самоанализом, если бы не работа, изматывавшая и отнимавшая все силы. Лишь регулярные встречи с капитаном, постоянно напоминали о том, что произошло. А делать вид, будто ничего не произошло вовсе, не получалось. Звонок в дверь раздался как раз когда Джим вышел из душа. Постоянная угроза жизни сделала привычным держать оружие где-нибудь при себе. Достав пистолет, Джим опасливо приоткрыл дверь и застыл на месте от удивления. Если бы ему под нос сунули дуло, или бы попытались пырнуть ножом, он был бы удивлён куда меньше. - Можно войти? – Натаниэль Барнс стоял на площадке, опираясь рукой о косяк двери. Джим посторонился, пропуская начальника внутрь квартиры. Пройдя до середины комнаты, Барнс остановился. Джим ещё у двери уловил запах виски – решение заявиться к Джиму, вероятно, было принято в каком-то баре, как это водится в таких ситуациях. - Надо поговорить. Джим согласно кивнул. Объясниться и расставить точки над «и» им и в самом деле было пора. А такие разговоры на трезвую голову идут трудно – ему самому не помешало бы выпить. - Тебе налить? - Что у тебя есть? - Бурбон. - Давай. Достав, пустую на три четверти, бутылку Jim Beam, Гордон налил себе и Барсу. Джим присел на угол выступа серванта, а Барнс остался стоять перед ним, проигнорировав предложение устроиться на диване. - Всё что случилось тогда – это неправильно. – голос Барнса был каким-то глухим. Не слышалась обычной для него зычной раскатистости, уверенности и властности. - И, тем не менее, это случилось. Странно было вот так находиться друг напротив друга, когда рядом нет никого другого и прямо говорить о событиях той ночи. - Я давно хотел тебя. Но это не важно. Плевать сейчас на закон и на всё остальное. Я вот что хотел тебя спросить… - Барнс шагнул вперёд, взял из руки Джима бутылку и отхлебнув из горлышка продолжил – что ты сам-то думаешь? М? Джиму стало ещё более не по себе, чем было до этого, хотя когда Натаниэль оказался на пороге его квартиры, ему показалось, что ещё более не по себе быть уже не может. Дыхание Барнса, его взгляд – всё это будоражило сознание и порождало отклик в теле Джима, отклик, закручивающийся тугим узлом возбуждения, и оседавший где-то внизу живота. - Эээ… Это было… Я постарался как можно скорее забыть об этом, но на работе парни спрашивают, что случилось… Бывает трудно скрывать неловкость, когда ты рядом. - Я не об этом сейчас. Ты уходишь от ответа. В ту ночь, ты был очень возбуждён. У меня сложилось впечатление что ты и сам кайфовал. Я прав? В голове Гордона, среди бурного потока эмоций и ассоциаций, мелькнула мысль о том, какое счастье, что он надел свободную болохонистую майку, которая сейчас здорово скрывала его возбуждение. Без неё, ситуация стала бы куда более пикантной. Алкоголь и близость Барнса действовали гипнотически, не давая сконцентрироваться. Дабы вырваться из этого дурмана, затягивающего сознание куда-то на дно бессвязных неположенных фантазий, и дать мыслям упорядочится, Гордон отстранился от капитана и сделал шаг в сторону окна, взял пульт от кондиционера и включил его. Не то чтобы ему было душно или жарко – просто требовалось занять мозг каким-нибудь действием, побыть чуть в стороне от происходящего. Но капитан и не думал отставать. Постояв минуту, не сводя глаз с Джима, он тихо подошёл, и снова стал напротив Джима. Гордон поймал себя на мысли, что никогда не обращал внимания, как тихо и бесшумно умеет передвигаться грузный начальник полиции. - Я задал вопрос. Натаниэль стоял совсем близко, вперясь в него тяжёлым мутным взглядом. Он оперся левой рукой о стену за спиной Джима, отрезая от остального пространства комнаты. Лицо Барнса раскраснелось, дыхание было шумным и тяжёлым, и пахло алкоголем. Повисшая вновь тишина нарушалась только тиканьем часов и шумом улицы, бурлящей где-то внизу. В голове Гордона промелькнула мысль, что атмосфера в комнате сейчас столь же напряжённая, как тогда, в кабинете. - Джим, что ты чувствовал? Барнс склонил голову чуть набок и придвинулся ещё ближе, требуя ответа на свой вопрос. Джим ощущал его тепло, ощущал его опьянение, его нетерпеливое ожидание. От осознания того, что ему хочется повторить то безумство, Гордон густо покраснел. Но да, чёрт возьми, да, ему сейчас очень хотелось вновь оказаться во власти капитана полиции Готэма. - Я… я чувствовал наслаждение. – голос неожиданно оказался хриплым. - Наслаждение? Из правой руки Барнса, с глухим стуком выпала и покатилась по полу бутылка. Несколько капель упали на ковёр. Не сводя с Джима мутного взгляда, Натаниэль положил широкую ладонь на грудь Джима, заставил того упереться спиной в стену, провёл ладонью вверх и замер, взяв Джима за горло. Не сжимая, а просто обхватив шею мощными пальцами. Легко толкнув его подбородок вверх, он заставил Гордона поднять голову и встретится с ним взглядом. Желание, яростное и страстное, окончательно взяло верх над разумом. Желание растекалось по всему телу, с каждым ударом сердца, желание сквозило через кожу. Джим просунув два пальца за пряжку ремня Барнса, сильным движением потянул его на себя, а другой рукой, положив её ниже бритого затылка, притянул к себе его голову, впившись в губы страстным поцелуем. Натаниэль низко, утробно застонал, не отпуская шеи Джима. Сколько длился этот поцелуй? Гордон точно сказать не мог. Он полностью отдался ощущению текущего момента. Натаниэль, чуть отстранясь, ещё раз взглянул в глаза Джима, затем переместив руку с его горла на плечо, стал давить вниз. Джим, съехав спиной по стене, опустился на колени, уткнувшись лицом в пах Барнса. Звякнул ремень. Расстегнув молнию и приспустив брюки и бельё Барнса, Гордон начал сосать капитану, обхватив, для удобства, его мощные бёдра руками. Фантазия, мучавшая Джима уже долгое время, стала явью. Барнс, опершись руками о стену и расставив ноги шире, для равновесия, стонал басом, закрыв от удовольствия глаза. Через некоторое время Натаниэль взяв Джима за воротник, потянул вверх. Теряя по пути одежду и сшибая вещи, они добрались до спальни. Барнс, толкнув в грудь Гордона, повалил его на кровать, а сам лёг сверху. Заскрипел матрас, проседая под их общим весом. На какое-то время оба мужчины притормозили, смакуя момент. Это было совсем по-другому, нежели в их первый раз. Лежать в тихой спальне, наедине друг с другом, имея впереди много времени, было совсем не то же самое, что предаваться страсти в пустом офисе, на столе, среди папок и документов. - Ляг на живот. – властно но нежно произнёс Барнс, покрывая шею и грудь Гордона поцелуями. Джим послушно лёг на постель, пошире раздвинув ноги. - Там, рядом с прикроватным светильником лежит крем для рук. На задворках сознания мелькнула мысль, что его ждут не самые приятные ощущения, но всё равно Джим хотел этого. Шершавые пальцы несколько раз мазнули его между ягодиц, смазывая и подготавливая его зад. Вначале было несколько больно. В прошлый раз всё чувствовалось иначе, из-за эмоционального стресса и адреналина, бурлившего в крови. Джим скривился и втянул носом воздух. Когда Барнс замедлился, Гордон расслабленно выдохнул, но в следующее мгновение, капитан мощным толчком загнал член до упора, выдавив из Джима жалобный стон. - Вот теперь до конца – с улыбкой прошептал он в ухо Гордону. Если до этого капитан опирался на руки, то теперь, когда он согнул их в локтях, перенеся большую часть веса на Джима, тот сдавленно выдохнул. Но в следующую секунду он накрыл ладонь Барнса своей. В ответ капитан провёл губами от уха Гордона, до плеча, наслаждаясь его запахом. Барнсу подумалось о том, каким обезоруживающе-беззащитным иногда бывает этот сильный молодой мужчина, легенда полиции, гроза преступности, символ надежды. Он быстро сбился с ровного ритма – этот «щенок» – как он сам его называл – в котором проглядывала стальная воля, был слишком желанным, чтобы трахать его размеренно. Финал наступил довольно скоро, вырвав из лёгких Барнса приглушённый полустон-полурёв. Джим кончил вскоре после него – и вид того, как содрогается от оргазма лежащий у него на руках Гордон, привнёс умиротворение в душу капитана. Когда, глубокой ночью, Джим засыпал, чувствуя мощную тёплую руку поперёк своего живота, и слыша мерное сопение Барнса, в его сознании, находившемся где-то между сном и бодрствованием, промелькнула мысль о том, что наконец-то пройдёт мучительная неловкость. Да уж, чудно вот так, наконец, расставить точки над «i».