Добро пожаловать на Игры, Энни Креста

      ЭННИ       Я затянула ленточный корсет на платье слишком туго, и оно давит мне в подмышках. Простое голубое платье до середины икры с рукавами-воланами до локтей с тонкой полоской белого воротничка над ключицами было идеальным для дочери лавочника, но не для сироты из Четвёртого, поэтому я чувствовала себя маленькой и невзрачной, будто наряд носил меня, а не я наряд. В любом случае, Цимбелин мои старания явно не впечатлили, и хотя я подошла к просьбе Финника со всей серьёзностью, капитолийка поприветствовала меня холодно и лишь после того, как осмотрела наряд с головы до ног. Кажется, она была одной из тех зазнаек, которые встречают по одёжке, а провожают по тому, сколько полезного ты сделал в его жизни. Сама Цимбелин попыталась создать небрежный и безразличный образ, выбрав бежевый шифоновый халат, спальный брючный костюм того же цвета и материала, парик с копной иссиня-чёрных волос и лёгкий макияж голубых оттенков. Интересно, во сколько она проснулась, чтобы создать этот воистину театрально небрежный наряд для обычного завтрака?       В столовой было прохладно, но я нервничала и потела, боясь поднять глаза от тарелки. Тело в неудобном платье чесалось, от переживаний меня мутило, а разговор о погоде и вкусе блюд шёл столь натянуто и вяло, что я верила, будто в том была моя вина. Наверняка вчера беседа была оживленнее, и у остальных членов команды Четвёртого сложились более-менее доверительные отношения, которые теперь придётся перекраивать от необходимости вписывать в процесс общения меня. Разумеется, я знала Аспена и Финника, да и Мэгз была крайне дружелюбна, когда я ровно в 10 утра появилась на пороге столовой и прервала общение менторов, но они не могли быть частью моего плана по самоуспокоению. Разговаривать с Асом, сидящим напротив, но старательно избегающим моего взгляда, я не собиралась под страхом немедленного расстрела, Мэгз постоянно помешивала салат в своей тарелке и что-то шептала Финнику, а сам Одэйр, расположившийся во главе стола, с отсутствующим видом кивал и медленно покачивал в руке бокал.       Я оказалась одинокой пташкой под прицелом сощуренных глаз капитолийки, сидящей с пустой тарелкой по левую сторону от Аспена. Мне было неуютно, и я ждала какой-нибудь проницательной колкости от Цимбелин, сжавшись и приготовившись к удару, но когда та открыла рот, из него выплыло лишь:       — Очаровательные веснушки, как у ребенка. Где ты их сделала? Именно такие сейчас в моде.       Веснушки? Их можно где-то сделать?       — Обычно веснушки бесплатно дарует нам солнышко, моя прелесть. Ты бы знала об этом, если бы не использовала столько пудры.       Тон саркастичный. Значит, Финнику не нравится Цимбелин. Вёл бы он себя так хамовато, если бы капитолийская распорядительница представляла для него опасность? Значит ли это, что и мне можно не переживать разозлить или расстроить её? Мне потихоньку становилось уютно с Финником, а Мэгз благодаря своему экранному образу и нескольким выступлениям в моей школе внушает мне уважение и эмпатию уже несколько лет, но вот Цимбелин и уж тем более «новый» старый друг с их личными мотивами и идеями обо всём, что происходит, были тёмными лошадками. Капитолийка скривилась и бросила на ментора презрительный взгляд:       — Тц, если бы ты хоть раз сходил к специалисту по эстетике лица, то может и не выглядел бы, как рябое чудовище, у которого на пятнистой мордашке и нос найти невозможно!       Финник с поразительной точностью дотронулся до кончика своего небольшого носа в форме пуговки:       — А вот же он, и не терялся никуда.       — Невозможно! — зашипела Цимбелин и закатила глаза.       Эта перепалка позабавила меня, и хотя я и увидела явную враждебность со стороны капитолийки, ответила ей с улыбкой, которую вызвала находчивость Финника, нежели моя к ней расположенность:       — Он прав, это лишь особенности климата. В Четвёртом солнечно даже зимой, так что мне просто повезло с наследственностью и погодой.       — Действительно, повезло.       Цимбелин шумно отхлебнула из стакана сок и потеряла ко мне всяческий интерес, подперев ладонью щёку и уставившись в окно.       Я потянулась за салатом в центре стола и мысленно сделала её снимок, чтобы изучить. Она красива и гораздо моложе, чем я думала — Финник, которому в этом апреле исполнилось девятнадцать, едва ли был сильно старше Цимбелин. Её худое лицо, лишённое детской припухлости, присущей этому возрасту, как будто собрано по каталогу: маленькие сочные губы, слегка сонное верхнее веко, миниатюрный вздернутый нос и небольшой голубой кристалл между высветленных бровей. Наверное, для неё очень важно соответствовать современной столичной моде. В Четвёртом никто и не знает, что веснушки можно получить в кабинете эстетиста. На костюмированные праздники мы с Марлин, конечно, рисовали себе родинки и бородавки красками из благотворительных наборов для творчества, но кому придёт в голову во взрослом возрасте пойти к хирургу и… а как их вообще делают? Набивают татуировку? Любимое развлечение капитолийцев — коллективно ввести что-то в моду, а потом суетиться и страдать от того, что половина города не подходит под этот мимолётный запрос.       Аспен прокашлялся и, повернувшись к Финнику и Мэгз, спросил:       — Как скоро мы будем в столице?       Финник медленно поставил бокал на стол, отодвинул с наручных часов краешек рубашки и уставился на циферблат, нахмурив брови, что выдало всю серьёзность умственного процесса, происходящего у него в черепной коробке. Спустя секунд пятнадцать он всё же сосчитал время и выдал:       — Если в приграничных алмазных рудниках Первого ещё не будет поезда Третьего дистрикта, то чёрт его знает, а если же он уже в столице, то через два с половиной часа там будем и мы. В любом случае, из поезда мы выйдем только в районе семи вечера, так что торопиться нам некуда.       Аспен деловито кивнул и вернулся к еде, макнув кусочек сдобной булочки в горячий шоколад.       Я обмякла. Если не повезёт, то меньше, чем через три часа, мы будем в столице. Ладони вспотели, и я вытерла их о салфетку, лежащую на коленях. Что мы имеем. Во-первых, уже сегодня я буду спать в Капитолии. Могу ли я как-то этого избежать? Нет. Во-вторых, на арену нас отправят не сегодня, а значит, есть ещё время что-то придумать и найти возможности если не выжить, то пожить подольше. Это, несомненно, радовало и расслабляло. В-третьих, Аспен, чёрт его дери, сидит здесь и безмятежно хомячит капитолийский хлеб, как будто в мире не существует двадцати двух человек, готовых разрубить его пополам. Сон ли это? Сомнительно. В-четвёртых, на моей тарелке уже был салат и немного сыра, но я к ним даже не притронулась, хотя и была голодна. Надо поесть.       Я кивнула сама себе и нанизала на вилку кусочек помидора и колечко красного лука. Но почему из поезда нас выпустят только в семь вечера? Аспен либо сделал вид, что знает причину такой задержки, либо действительно знал, но уверенности в том, что после завтрака он поделится тайным знанием, у меня не было. Даже если я единственная в группе окажусь глупышкой, которая «не держит руку на пульсе», спокойствия от неизвестности у меня всё равно не прибавится, поэтому я подождала, когда Финник и Мэгз на несколько секунд прекратят перешёптываться, и спросила:       — А почему из поезда мы выйдем не раньше семи? Нас что, будут проверять или досматривать? Распорядителям нужны какие-то сведения? Группа крови или что-то в этом роде?       Финник открыл было рот, но его опередила Цимбелин, скривившаяся в попытке улыбнуться:       — Детка, да знают они всё, что им нужно. Даже больше, чем знаешь ты сама о себе. И группу крови, и генетические болезни, и количество оставшихся у тебя яйцеклеток. Это всё шоу, понимаешь? Сегодня большое событие — прибытие трибутов, так что нужно дождаться времени, когда больше людей вернётся с работы и соберётся на вокзале. Наша группа из-за твоей истерики уже непозволительно задержала всю процессию поездов, а значит, половина страны просто замерла, потому что надо подстраивать движение по железной дороге для остальных составов согласно твоим непрофессиональным эмоциональным всплескам. Так что, будь добра, не задавай глупых вопросов и не веди себя, как младенец.       Капитолийка схватила огромный шоколадный кекс из корзины с выпечкой и выскочила из комнаты, процедив: «Приятного аппетита!».       В столовой воцарилось гробовое молчание. Даже Аспен перестал жевать и замер. На меня будто вылили ведро холодной воды, когда я умоляла подбросить в камин ещё дров. Неужели из-за так называемой «истерики» замерло всё железнодорожное движение в стране? По позвоночнику прошёлся холодок — я вдруг осознала, какое внимание приковано к моей персоне сейчас среди распорядителей Игр и работников в этом всём задействованных. Они злятся, варятся в котле из стресса и страха и передают моё имя из уст в уста. Если грубость Цимбелин не добавляет мне сочувствия и обеспокоенности её судьбой, то мнение Финника и Мэгз было важно мне не только как менторов, от которых во многом зависела моя судьба, но и как людей, которые мне нравились. Я смяла салфетку на коленях и произнесла то, что приготовилась повторять постоянно, пока мы будем работать вместе с Цимбелин:       — Я не хотела, чтобы так вышло. И жаль, что у вас из-за меня могут возникнуть проблемы.       Финник качнул головой и нахмурил брови:       — Не бери в голову. Она бесится, потому что не рассчитывала, что за её работу с неё будут спрашивать. Сопровождение трибутов — это не просто бумажку тянуть и улыбаться. Это работа, причём тяжелая. К тому же в пути вечно что-то происходит — ни одни Игры не обходятся без эксцессов. В прошлом году в Девятом парнишка навернулся со сцены, поэтому отбытие всех, кроме Одиннадцатого и Двеннадцатого, отложили на три дня, чтобы из столицы успел приехать президентский хирург, который смог бы собрать ему нос заново без потерь во внешности. А в позапрошлом у Седьмого вышли из строя все туалеты в поезде, так они часов восемь посреди поля стояли и ждали, когда из Восьмого пришлют группу техников. А в мой год…       — Дорогой, эта история слишком оскорбительная, чтобы её рассказывать.       — Да, ты права.       — Тем не менее, — Мэгз повернулась ко мне, — мы действительно отстаём от планов, но всего на шесть часов. Должны были приехать в столицу ещё вчера вечером, но думаю, праздничный понедельник звучит лучше, чем воскресенье — никто не любит понедельники. Хотя Цимбелин и не стоило так себя везти. Но я могу её понять — первый проект всегда самый сложный. Один из моих первых подопечных был старше меня года на два, к тому же похож на моего деда, и я от страха тряслась, когда он спрашивал советов. Так что не беспокойся об опоздании, а если всякие напыщенные барышни будут грубить, то мы все вместе дадим ей отпор.       Мне стало легче. Я не была уверена, что Финник и Мэгз действительно смогут мне помочь, если кто-то из Капитолия вздумает обидеть меня, но было приятно знать, что за твоей спиной кто-то держит подушку, а не нож.       Аспен спросил у менторов, нужно ли переодеваться к встрече со зрителями на вокзале. Я вернулась к салату. Сочные овощи и пряности высокого качества своим видом напоминали о вкусе, который я должна чувствовать, но мой мозг словно отключил вкусовые рецепторы, и мне казалось, что кусочки лука и помидоров — лишь клочки бумаги. Переодеваться не нужно — после остановки в вокзальных тоннелях к нам пришлют стилистов со всем необходимым. Я взяла пиалу с десертом и засунула в рот большую ложку мягкого крема. Лишь набить желудок, чтобы вычеркнуть ещё одну проблему. Немного сыра. Но, пожалуй, стоит принять ванну и вымыть волосы, чтобы не тратить на это время во время подготовки. Чашка горячего шоколада. Нравится ли мне голубой и жемчужные цвета? Наверное. Шоколад слишком сладкий, так что я наливаю себе кофе. Мэгз спросила, не будем ли мы против, если они с Финником оставят нас одних и удалятся, чтобы сделать звонок команде, ожидающей распоряжений насчёт нарядов.       — Да, конечно! — Аспен впервые с момента нашей встречи в столовой смотрит мне в глаза.       Я застыла в моменте запихивания половинки варёного яйца в рот. Не хочу я оставаться с ним наедине. Во всяком случае, пока:       — Я практически закончила! — получилось не особенно понятно из-за набитого едой рта, но я понадеялась, что Финник всё поймёт по панике в моём взгляде.       Он медленно перевёл взгляд на Мэгз и сонно попросил, указывая на свою пустую тарелку:       — Может чуть позже? Я ещё не доел.       — Нет! Ты же понимаешь, насколько этот звонок важен! Обсудить, — Мэгз выделяет именно это слово, — наряды первого выхода в свет — наша первостепенная задача. Мне показалось, что я услышала глухой удар под столом. Финник подпрыгнул и разлил янтарную жидкость из своего стакана на скатерть и манжету рубашки.       — Обсудить, — ментор цедит слова сквозь зубы, — ты права.       Он встаёт из-за стола и подаёт руку Мэгз:       — Приношу свои извинения за то, что покидаем вас. Обсудим последние новости за обедом, в три часа здесь же. Не опаздывать.       Парочка удалятся в коридор, сцепившись локтями и яростно перешёптываясь, а я, наконец-то вспомнив, что еду надо проглатывать, перевела взгляд на Аспена. Сложив пальцы рук пирамидкой и опершись на эту конструкцию подбородком, он спросил:       — Как спалось?