Если отдаёшь кому-то своё сердце и этот человек уходит, заберёт ли он его с собой? Неужели всю оставшуюся жизнь придётся прожить с пустотой в груди, которую невозможно заполнить?
Идти рядом и чувствовать приятное тепло чужой ладони — разве этого мало для счастья? Юнги и сам не был уверен, что однажды задумается о таком, а сейчас, сжимая холодные пальцы любимой девушки, радовался, что всё закончилось именно так. Сразу после выступления, которое, кстати, прошло довольно удачно, Юнги не церемонясь схватил за руку Мэй и потащил к выходу. Оставаться в здании больше не хотелось, вместо этого они просто гуляли. Вот такие нарядные и счастливые бродили по улочкам, нарочно петляя недалеко от своего дома и не торопясь возвращаться. Хотелось запомнить этот сладкий момент, когда всё вроде бы уже налаживается, но пока ещё не рутинно и обыденно. Именно эти воспоминания отражают энергию молодости. Будоражащие кровь события навсегда останутся в памяти, даже если сам их виновник уже давно будет забыт. — Я стану твоим личным сталкером, если позволишь мне быть рядом, — слегка притормаживаю, заставляя девушку застыть на полушаге и удивлённо посмотреть мне в глаза. Наша ссора будто открыла во мне новое дыхание, и теперь на смену якобы любви, которая была просто удачной маскировкой для собственных переживаний и сомнений, пришло осознание. Вот оно, счастье. Совсем рядом, просто протяни руку и почувствуешь такое же касание в ответ. Тогда зачем вся эта мишура? Ради чего притворяться идеальным, если есть такой же глупый человек, любящий тебя настоящего? Теперь у меня словно глаза открылись, а прошлое навсегда осталось где-то там. Нет, оно не забыто и уж точно никуда не исчезнет. Просто теперь из-за яркого света новой жизни мне плохо его видно. Нечто серое и поблёкшее, словно старые выцветшие фотографии на полке в серванте. Лежат и пылятся, якобы намекая на то, что они есть. Ты оглядываешься назад и всё помнишь, но думать об этом не решаешься, ведь уже поздно. «Вчера» уже не вернуть, а «завтра» всё ещё в наших руках и только нам самим решать каким оно будет. — Кажется, мы меняемся ролями? — одна лёгкая смущённая улыбка, и я готов всю жизнь следовать за ней. Нет. Не потому что влюблён, а потому что среди громких ударов своего влюблённого сердца слышу такие же гулкие стуки наполненного чувствами её. — Думаю, мы просто созданы друг для друга с такими больными замашками, — подмигиваю в ответ и тяну на себя. — Теперь уж точно не отвяжешься от меня. Провожу рукой по щеке, чувствуя, что простое касание сейчас может свести с ума, а глаза невольно прожигают насквозь другие. Несколько недель назад точно так же сжимая её ладонь я и подумать не мог, что всё действительно серьёзно, что обычное казалось бы увлечение подарит новый смысл жизни, навсегда связывая воспоминаниями наши жизни. Подаюсь вперёд, слегка склонив голову и жадно пробежавшись глазами по таким родным и знакомым чертам лица. — Ты — всё, что у меня есть. Обещай, что так и останется, — тихий шёпот прямо в губы, и девушка сама впивается в них, заставляя удивлённо мысленно присвистнуть. Мягкий поцелуй поздно ночью прямо посреди улицы. Руки, блуждающие везде, не дают забыться, а языки, словно намертво переплёвшиеся между собой, разжигают вокруг температуру. Становится откровенно пофиг на всё вокруг, ведь главное «сейчас». Наше «сейчас».***
Вокруг так темно и пусто, даже слишком холодно без родных объятий. Слышу тихие шаги сзади и плотнее обхватываю сигарету губами. Он даже не представляет, как сильно нужен мне особенно в такие минуты. — Снова куришь. Мне не нравится, что моя невеста курит, — рядом появляется молодой парень с милым личиком и кажется хорошими манерами. Вот только меня откровенно тошнит от них. Тошнит от всегда наглаженного костюма и пафоса перед родителями. От его дорогой машины и солидного счёта в банке. Меня тошнит даже от самой себя, и от себя, наверное, даже больше. — Мне плевать, что тебе нравится, — очередная глубокая затяжка и холод от чужих касаний. Мороз по коже и слёзы на щеках — всё, что осталось у меня от любви. Той беспечной и в то же время безудержной любви, заставляющей единственный молчавший до этого орган трепыхаться в чужих руках. Солёные капли больше не катятся по щекам, застыв где-то на границе губ и оставив свой незримый осадок, отпечатавшийся раной глубоко в душе. — Тебе не стоит себя так вести. Я знаю, что ты любишь его, но свадьба состоится совсем скоро, и тебе следует лучше к ней готовиться, — с абсолютным спокойствием произнёс парень, вызвав у меня очередную едкую ухмылку. — Знаешь, говоришь? Да что ты можешь знать! Ты такой же чёрствый, как асфальт за окном, и при этом убеждаешь меня, что всё понимаешь? — брезгливо скидываю его руку с плеча и бреду в комнату. Подхватив телефон, дрожащими руками сжимаю его в ладони и иду на улицу. Впервые я гуляю так поздно одна. Вот-вот должно взойти солнце, оповещая о начале нового дня, равноценного очередному кошмару. Праздник давно закончился, а я опустошённая пришла домой, даже сама не знаю зачем. Прислушалась к мирному сопению родителей и вновь увидела своего жениха. С недавних пор он гостит здесь, якобы по-родственному, и от того ещё хуже. Как быть, если даже от взгляда на него выворачивает наизнанку? Перед глазами всё тот же Гук то смеющийся и целующий меня в щёку, то шептавший люблю в перерывах между жаркими поцелуями. Каждый из этих моментов я хочу помнить вечно и в то же время забыть навсегда. Нить, что связывает меня с ним, оказалась намного прочнее, чем я могла представить. Каждый раз дёргая за неё в попытках разорвать, я словно надрываю оболочку маленького бьющегося органа в груди, снова и снова укрепляя свою любовь. Он всё ещё любит меня, а я уже начинаю любить его. Кто бы мог подумать, что однажды заветная мечта станет моей гильотиной, а казавшиеся грёзами отношения прочным фундаментом жизни. Выхожу на улицу, бессмысленно бредя вперёд и размышляя о насущном, когда вдруг раздаётся вибрация. Снова сообщени,е и от этого ещё страшнее. Открывать больно, ведь имя адресата так знакомо, а удалить слишком много смелости требует. «Знаю, что больше не имею на это право. Знаю, что должен ненавидеть тебя. Я не прошу о многом, просто давай поговорим. Уже жду тебя на нашей лавочке в парке». Всего несколько строк заставляют сорваться с места и пулей пуститься в уже знакомом направлении. Руки дрожат, а я сама ещё не знаю, что буду говорить, но упустить единственный шанс не могу. Перед глазами стоит сцена, парой часов ранее произошедшая между нами и заставившая сердце болезненно сжаться. Услышав моё признание, Чонгук опешил, а после и вовсе, молча отстранившись, покинул клуб. Ему было больно и, наверное даже больнее, чем мне, просто признавать это не хочется. Лучше думать о собственных чувствах и убеждать себя, что никто другой из-за них не страдает. — Не думал, что ты придёшь, — тихо произносит парень, встав со скамейки и уже издалека шагая мне навстречу. — Я и сама не думала, но сдержаться не смогла, — опускаю от стыда голову, заметив его израненные кулаки. Осторожно касаюсь пальцами его сбитых костяшек и поднимаю вопросительный взгляд, всматриваясь в чёрный омут погрустневших и кажется потерянных глаз. Какое-то время мы молчим. Просто я всё ещё держу его руку, а он не отрывает от меня наполненных болью глаз. Затем парень немного приближается и приподнимает двумя пальцами мой подбородок, заставляя поднять голову и ощутить его боль как свою. — Это ведь конец, да? — губы едва шевелятся, и вопрос Гука звучит неуверенно. Хотя, вопрос ли? — Я не хочу тебя терять. Погибну, если буду с ним, — утыкаюсь головой в родное плечо, стараясь во всех красках запомнить этот момент, чтобы после воссоздавать в памяти и мучиться. Мазохистка, наверное. — Погибнешь сама и меня погубишь, — Чонгук крепко сжимает меня в объятиях, заставляя чувствовать себя действительно нужной и значимой. Только сейчас, стоя в его объятиях, я поняла, насколько сильно люблю. Считала его ребёнком, а в итоге неразумно мыслила сама. Парадокс моего потерянного разума. Хочется рыдать, но я сдерживаюсь, вдыхая такой знакомый аромат и цепляясь пальцами за тёплую вязаную кофту парня. — Чонгук, — всхлипываю, отрицательно качая головой, словно стараясь прогнать наваждение. — Али, — такой же шёпот в ответ и неуверенный поцелуй в макушку с горьким ощущением боли. Таю в долгожданных объятиях, чувствуя, что именно рядом с ним мне всё по плечу. Именно ради таких моментов я готова сражаться и каждый день выслушивать нападки в свой адрес, прекрасно зная, что сейчас не одна. Не одинока, как рядом с мнимым женихом или в компании родителей. Не потеряна в жизни и всегда найду опору для нового старта, а это несомненно намного важнее всего остального.