***
— Расскажи мне секрет, — говорит Баки. Его голос — теплый, одурманенный от выпитого из бутылки виски, стоящей между ними на крыше. Она украдена из бара отца, потому что они опять ссорятся, и он чувствует себя из-за этого мелким. Стив ощущает, что также пьян, как и Баки, потея от ленивого летнего воздуха, и он не может перестать смотреть на незастегнутые пуговицы рубашки Баки. Она нараспашку: Стив видит пот, скопившийся в ямочке между ключицами, форму его груди, силу его рук под закатанными рукавами. Баки шестнадцать и у него уже начинает проявляться тело мужчины, сильное от работы, чистое и красивое. Стив видел, как он бреется перед свиданиями, словно если он будет глаже, его захотят поцеловать еще больше. Но Стив все время хочет его поцеловать. — Какой секрет? — на автомате говорит он. Его сердце делает кульбит, когда Баки с улыбкой на губах наклоняет голову к нему. Стив тянется к бутылке, делает глоток в попытке избавиться от нервов. — Что-то особенное, что-то только для меня, — подсказывает Баки, и Стив не может прекратить смотреть на его рот. Уголки его губ поднимаются в этой улыбке, сладкой и знающей. Стив все время хочет его поцеловать. — Иногда мне хочется… — начинает он, но прерывается. Он хочет слишком многого. Но Баки просто улыбается ему и пододвигается на пару дюймов. — Иногда мне так сильно хочется тебя поцеловать, что я даже дышать не могу. Он бы был в ужасе, если бы Баки перестал ему улыбаться, так просто, счастливо, может, это частично виски, но частично, думает Стив, Баки счастлив быть рядом с ним. — Так поцелуй меня, — подталкивает Баки. И Стив целует.***
— Расскажешь мне секрет? — спрашивает Баки бесцветным голосом, этим безэмоциональным тоном, который остался с ним с завода и долгого похода обратно в лагерь. Пегги пришла и ушла, и Стив пошел за Баки обратно в его комнату, ужасно волнуясь. Запах сигарет пристал к парадной форме Баки, а сам он выглядит наполовину, как человек, который хочет напиться вусмерть, и наполовину, как тот, кому это уже удалось. — Какой секрет? — автоматически отвечает Стив, сидя рядом с Баки на кровати. Глаза Джеймса вспорхнули, закрываясь, а его длинные, темные ресницы касаются щек. — Что-то, что никто не знает о Капитане Америке. — То, как он говорит имя, звучит, как яд на языке. — Что-то только для меня. Стив вздыхает и тянется к лучшему другу, таща его за куртку вверх, пока Баки не садится, чтоб Стив мог снять ее и начать снимать с него форму. Обычно, перспектива раздеть Баки заставила бы сердце Стива колотиться, но сейчас все, что он видит, это кровавые раны и нездоровую худобу, которая говорит о долгом голоде. Стив до ужаса беспокоится за него. Он раздевает Баки до нижнего белья и кладет его на бок на кровати, и то, как Баки все еще тянется к нему, словно бальзам на потрепанные нервы Стива, которые он игнорировал с Аззано. — Я думаю, что не могу сделать это без тебя, — шепчет Стив в изгиб шеи Баки. Он ненавидит себя за это, потому что он должен отпустить Баки домой. Он знает, они предложили ему увольнение, и после всего пережитого он заслуживает немного чертового спокойствия. Но это правда — Стив не может представить, как сражаться без Баки рядом. — Я с тобой до самого конца, — нечленораздельно произносит Баки, уже почти полностью погрузившись в сон, и Стив обвивает руку вокруг талии партнера. Ему нужно будет скоро уходить, вернуться к себе, если кто-то будет искать, но сейчас он может просто прижиматься к Баки и дышать.***
— Расскажешь мне секрет? — спрашивает Баки, его голос огрубел от молчания. Он много не разговаривает. Опять же, эти слова заставляют сердце пропустить удар и вспомнить десяток украденных моментом, бесчисленные секреты на протяжении их жизни. — Какой секрет? — спрашивает он и чувствует, как Баки пожимает плечами. Они прижаты плечом к плечу на удобном диване, уставившись на густую растительность и ползущий туман джунглей Ваканды. — Что-то для меня, — послушно говорит Баки свою часть вопрос-ответа, и Стив проглатывает комок в горле, чувствуя, как в сердце колет. Затем Баки, более тихо, бормочет: — Что-то, что я еще не забыл. Повернувшись немного, Стив кладет руку на плечо Баки, избегая чувствительного участка над поврежденным протезом. Он целует его висок, и Баки расслабляется, позволяя своему весу давить на Стива. Прошло сорок восемь часов с тех пор, как он вышел из криокамеры, три месяца с тех пор, как он вошел в нее, и пока результаты положительные. Но Роджерс видит глубокую настороженность и изнеможение, которые никак не исправляли ни сон, ни отдых. — Я не знаю, кто я без тебя, — признается Стив и он будет чувствовать себя виноватым, что положил этот вес на Баки, если это не было ослепительно, до боли очевидно всякому, кто видел его с Баки и без него. — Я ненавижу пытаться выяснить это. — Ты не хочешь, чтоб я вернулся туда, — говорит Баки, и Роджерс вздыхает. — Это твой выбор, — говорит он, потому что так и есть. Баки провел слишком много времени без права выбора, и Стив не станет его забирать, даже если ему придется смотреть на то, как Баки застывает и замерзает, словно снова мертв. Тишина опять опускается на них, и Стив пользуется моментом, чтобы выжечь в мозгу чувство близости и запаха волос Баки, чтобы было, что вспомнить, если ему нужно будет. Ночь опускается на джунгли удивительно мирно и почти все люди ТʼЧаллы разошлись и оставили их в покое. Они могут сидеть здесь всю ночь, если захотят. Стив не особо расположен к тому, чтобы двигаться. — Это не из-за тебя, — тихо говорит Баки, кладя руку на бедро Стива. — Я возвращаюсь в лед. Если я вернусь. Это не из-за тебя. Я люблю тебя. «Тогда не бросай меня,» — говорит напуганный девятилетний мальчик в голове Стива, который знает достаточно о мире, чтоб бояться смерти, но верит без тени сомнения, что Баки Барнс может привязать его к земле простой силой воли. — Я знаю, — вместо этого говорит он. — Я люблю тебя тоже. Рука Баки сжимает его бедро, и Стив глубоко вдыхает и снова возвращается к запоминанию этого момента. На всякий случай.