Провокация

Иногда в комнате Миюки Кадзуи происходят странные вещи. В основном, они происходят не с самим Миюки, а с людьми, которые сюда приходят, по его воле или против нее. Но в тот вечер злой рок наконец решил обрушиться и на хозяина комнаты 203. Миюки сидел, смотрел повтор вчерашнего матча Джайантс против «Тигров» и никого не трогал, когда дверь в его комнату громогласно открылась, грациозно врезавшись в стену и чуть не слетев с петель, и не менее громко захлопнулась. Савамура быстро повернул ключ, находившийся в замке, и облегченно выдохнул. С другой стороны кто-то стучал и почти неслышно, но почему-то очень угрожающе повторял: «Открой дверь». Савамура пришел не один. Под мышкой у него была шина размера R-15, на которой уже некоторое время покоилась надпись, сделанная белой краской: «Эта шина принадлежит Савамуре Эйджуну!». Миюки взглянул на это безобразие через плечо и вздохнул. — Миюки, можно я у тебя шину оставлю? — буднично поинтересовался питчер. — Нет, — ответил Миюки и отвернулся обратно к экрану. Очередную подачу питчера «Тигров» отбили на правое поле. Савамура не обратил внимания на его ответ. Он прислушивался к удаляющимся шагам Фуруи. Убедившись, что враг отступил, Эйджун прошел на середину комнаты и оглянулся в поисках подходящего места. — Вон! Я ее сюда положу! — объявил он, указав на одну из верхних кроватей, которая была завалена кучей какого-то хлама. Миюки хотел разобрать кладовку, но, так и не закончив, решил оставить все на завтра. — Я же сказал, что нельзя, — устало повторил кетчер. — У тебя своя комната есть, вообще-то. — Даа… — согласно протянул первогодка. — Вот только Курамочи-семпай запретил мне ее в дом тащить. Миюки поставил матч на паузу, встал, любезно улыбнулся и выпроводил питчера в сторону двери. Открыл ее, выставил оборванца вон и закрыл. — Ну, Миюки… — жалобно протянул тот уже с улицы. — Но ведь Фуруя ее заберет, если я ее оставлю… — Савамура, мне плевать, что станет с твоей шиной, — признался Кадзуя, после чего вернулся к просмотру, надеясь, что по крайней мере до утра не увидит ни одного из своих питчеров. Но не тут-то было. После окончания матча Миюки выключил телевизор, встал и сладко потянулся, собираясь ложиться спать. Тут в его дверь почтительно постучались. Это был тот же Савамура, только теперь он был без шины. Вместо этого к груди он прижимал подушку. — Это… — протянул первогодка, отводя взгляд. — Миюки-семпай. А можно у тебя переночевать? — Чего? — хмуро переспросил кетчер. На секунду он подумал, что ему почудилось. — Могу ответить точно так же, как и в прошлый раз: у тебя тоже есть комната, Савамура. — Да, но… Курамочи-семпай заставил меня выбрать между мной и Шиной-чан, и теперь мне негде спать, — печально признался питчер. — То есть теперь сосед Курамочи — шина? — уточнил Миюки, вскинув брови. Эйджун кивнул. Кадзуя рассмеялся. — Ну, это было твое решение, ты знал, какие будут результаты, — он пожал плечами и закрыл дверь. — Миюки! Не будь жадиной! У тебя же целых три свободных места! — донеслось обиженно жалобное с улицы. — А у тебя есть лучший друг, который живет в комнате с двумя свободными кроватями, — объявил Кадзуя, высунув голову на улицу, — вон туда, через пять дверей, — любезно указал он. Савамура надулся, а потом нехотя признался: — Зоно-семпай меня выгнал. Миюки эта информация повеселила, и он ответил: — Тогда я тем более не собираюсь тебя впускать. — Ну пожалуйста, — попросил Савамура. — Я правда-правда не буду тебе мешать, ты меня даже не заметишь! — воскликнул он, взмахнув руками. — Мы же о тебе говорим? — уточнил Миюки. Он уже собирался прогнать первогодку, но тут понял, что Эйджуну реально больше некуда идти. А еще этот мелкий засранец смотрел на него такими грустными, просящими глазами, что невольно хотелось сравнить его с голодным котенком. — Ладно, проходи, — раздраженно бросил Кадзуя, впуская неожиданного гостя. — Только ни слова. Я уже спать ложился. — Есть, сэр! — громко выдал Савамура, а потом испуганно прикрыл рот ладонями и несколько раз виновато кивнул. Миюки выключил свет, включил настольную лампу на самой низкой мощности, снял очки и надел маску для сна. Эйджун лег на кровати напротив и, когда кетчер пожелал спокойной ночи, ответил тем же. Однако, уже через минуту Кадзуе снова захотелось выгнать этого идиота на улицу. — Давай уже, — произнес он, вздохнув. — Мм…, а ты всегда в маске спишь? — полюбопытствовал питчер. — Всегда, — объявил кетчер. — А зачем? — Потому что это удобно. С включенной лампой не так-то просто заснуть, если ты без маски. — А зачем лампу включаешь? — Боюсь монстров под кроватью, — с усмешкой ответил Кадзуя. — Спи уже. Получив ответы на интересующие его вопросы, Савамура успокоился и больше не производил лишнего шума. Прошло какое-то время. Миюки почти уснул, когда почувствовал, что кто-то подошел к его постели и осторожно опустился на пол. Эйджун аккуратно оперся плечом о край кровати. Кетчеру показалось это интересным, и он решил не двигаться и посмотреть, что будет дальше. Долгое время Савамура сидел неподвижно, и Миюки уже начал сомневаться в том, что он здесь, как вдруг почувствовал, как чужая ладонь прикоснулась к его щеке. — Да ты сталкер, Савамура, — объявил Кадзуя, ухмыльнувшись. Савамура вздрогнул и тут же убрал руку, потом встал, неожиданно объявив: — Я лучше пойду. Миюки ухватился за его запястье. Поднял маску на лоб и взглянул на питчера. Лица Кадзуя не увидел, но уши Эйджуна были красными, а это еще один повод для веселья. — Так, и что это было? — поинтересовался он. Савамура промолчал. А потом его уши стали еще более красными. — Я правда лучше пойду, — повторил он, попытавшись сдвинуться с места, но Миюки только крепче сжал его запястье. — Объяснись. Эйджун напрягся всем телом, медленно выдохнул, после чего повернулся, наклонился и поцеловал кетчера. — Думаю, теперь мне точно лучше уйти, — объявил он, отстранившись, и направился в сторону двери. — Да куда ты пойдешь? Поздно уже, — пробормотал Миюки, пытаясь уложить в голове одну важную мысль. Вот только что. Прямо совсем недавно. Несколько секунд назад. Савамура поцеловал его. Эйджун дошел до середины комнаты, вздохнул, поняв, что аргумент кетчера весьма убедительный, и вместо того, чтобы уйти, вернулся в свою кровать. Повисла напряженная тишина. — И давно ты?.. — Миюки не договорил вопроса, но был уверен, что питчер промолчал не по этой причине. Он встал и сел на краю постели Эйджуна. Тот лежал лицом к стене. Кадзуя осторожно провел ладонью по щеке Савамуры, взъерошил волосы. Первогодка перевернулся на спину, смущенно посмотрев на него. Миюки чуть нахмурился, бросив взгляд на его губы, провел тыльной стороной ладони по подбородку, коснувшись нижней губы указательным пальцем. «Странно, — подумалось Кадзуе, — я не почувствовал отвращения». — Ты гей? — спросил он вслух. — Я не знаю, — ответил Эйджун, опустив глаза и чуть покраснев. — Ты вообще первый, к кому я чувствую нечто подобное, — признался он. Опираясь локтями о колени, Миюки закрыл лицо руками и громко вздохнул. Потом потрепал Савамуру по волосам и встал. — Ладно, поговорим об этом утром, — заключил он, но тут питчер схватил его за руку. Теплые пальцы сжимали его ладонь едва заметно, совсем не настойчиво, но что-то заставило Казую сесть обратно. — Прости, — негромко извинился Эйджун, прижимая к губам кончики его пальцев. Миюки усмехнулся. Бросил на Савамуру взгляд, потом медленно наклонился и осторожно, неторопливо поцеловал, чтобы проверить собственные чувства. К своему удивлению он осознал, что ему нравится. Целоваться с Савамурой не отвратительно и даже не «никак», целоваться с Савамурой очень даже приятно. Миюки и сам не заметил, когда уже прижимал питчера к кровати всем телом. Одеяло было отброшено к стене и между ними расстояние в толщину ткани футболок и тонких боксеров. А по сути между ними нет никакого расстояния, потому что Кадзуя уже давно залез руками под футболку, а Савамура вот-вот доберется до резинки трусов. Поняв, что дело обретает новые обороты, Миюки пришел в себя. — Подожди, давай на этом остановимся, — проговорил кетчер, тяжело дыша Эйджуну в губы, — мне нужно все обдумать. Савамура какую-то секунду задумчиво смотрел на него, потом заставил Кадзую лечь на спину, залез на него верхом, проговорив: — Миюки, расслабься и ни о чем не думай, — после чего сполз к ногам кетчера, уверенно стянул с него трусы и провел рукой по полувозбужденному члену, пробуждая в Миюки явный протест. Он вздрогнул и подпрыгнул на месте, привстал на локтях и посмотрел на питчера одновременно возмущенно и смущенно, и так и не решился сказать ни слова. Получив молчаливое, но согласие, Савамура осторожно провел кончиком языка по стволу, потом обвел губами головку и начал ее обсасывать, еще больше заводя, поддался вперед, вбирая член наполовину, и взялся за дело всерьез. В какой-то момент Миюки натянул на глаза маску для сна, потому что ему стало слишком стыдно и за то, что делал Эйджун, и за себя самого. К сожалению, отсутствие зрения не спасает его от ощущений, а только усиливает их, и через какое-то время Кадзуя уже сам активно подталкивал питчера, помогая ему. В ушах билась кровь, затмевая внешние звуки, но Миюки уже все равно — он весь сосредоточен на собственных ощущениях. В определенный момент тягучая жаркая волна накрыла каждую клетку и вырвалась наружу коротким чувственным стоном. Кетчер почувствовал, что Савамура сглатывает его сперму. Потом он поднялся выше, аккуратно снял с него маску, и первое, что заметил Миюки, — губы питчера блестели от его смазки. Эйджун облизнулся. Прижался к Кадзуе, упираясь в его ногу возбужденным членом. — Миюки, — сошло с его губ хриплым просящим голосом. — Дашь ты мне хоть отдышаться? — вопрос виснет в воздухе. Савамура кусает его в шею, прижимаясь еще ближе, и Миюки проводит ладонью сначала через трусы, потом залезает в них и начинает активно двигать рукой по члену питчера, отказываясь верить в реальность происходящего. Эйджун громко дышит ему в шею, поддаваясь его движениям. Его-то точно не волнует, реальность это или сон, он просто получает от ситуации лучшее, что мог бы. Иногда с его губ срывается, обдавая горячим воздухом ухо: — Миюки… Миюки… Миюки Кадзуя… И это заставляет кетчера стараться усерднее, потому что в какой-то момент он начинает понимать, что ему снова потребуется разрядка, если он не закончит с этим побыстрее. Наконец почувствовав, как Савамура изливается ему в руку, Миюки позволил самому себе расслабиться. * Так часто бывает, что на утро мы жалеем о том, что мы делали вечером. «Правду говорит известная пословица», — подумал Миюки, когда понял, что произошедшее не было сумасшедшим сном. Произошедшее оказалось не менее сумасшедшей реальностью, и это повергало в еще больший шок. Когда Савамура потянулся за поцелуем, а потом нежно улыбнулся, Миюки подумал: «Нет. Не делай так». Эта мелкая скотина была такой счастливой и естественной, что Кадзуя сначала даже ее пожалел. После утренней тренировки он шел в сторону школы и усиленно раздумывал, как бы помягче объяснить питчеру, что их отношения слишком резко сменили ракурс. Впереди шел Курамочи, и кетчер нагнал его. — Как спалось с шиной? — поинтересовался он вместо приветствия. Йоичи озадаченно оглянул его. — С какой шиной? — Ну, с… — Миюки умолк и задумался. Потом решил зайти с другой стороны. — Ты же сегодня один в комнате ночевал? — Ага, — кивнул Курамочи, широко зевнул, прикрыв рот ладонью при этом. — Савамура ушел к Коминато, у них были какие-то дружеские посиделки. Не удивлюсь, если Маэзоно сегодня не выспался, кья-ха! — Слушай, он же прятал шину от Фуруи, нет? — уточнил кетчер. — Об этом я не в курсе, — шорт-стоп пожал плечами. — Понятно, — мрачно протянул Кадзуя. В мыслях он воскликнул: «Вот паршивец!», и это обращение вовсе не относилось к его собеседнику. На вечерней тренировке при первой же возможности он объявил Савамуре, что раскрыл все его козни. Однако, Эйджун, видимо, решил совсем обнаглеть, потому что вместо того, чтобы извиниться или хотя бы чуть-чуть почувствовать себя виноватым за свою хитрость, он задумчиво протянул, поправляя козырек кепки: — Понятно, тогда… просто накажи меня. — Да как минимум неделю ты меня в буллпене не увидишь! — обещает ему Миюки, но Савамура качает головой. — Мы ведь говорим не о бейсболе, — отвечает он, — значит и наказание не должно его касаться. Поняв, на что намекает эта сволочь, Кадзуя не смог найти меры своему негодованию, сердито нахмурился, но все же покраснел до ушей, потому что в его голову прокрались уж совсем неприличные картины. Он вспомнил блестящие в полутемной комнате губы Эйджуна и покраснел еще больше. Прижался к питчеру лбом ко лбу, касаясь носами и едва ощутимо губами, и сказал ему: — Ты меня бесишь. Савамура еле заметно улыбнулся. — Но тебе же понравилось? — поинтересовался он, прекрасно зная, каким будет ответ. Миюки искренне возмутился его наглости, а потом впился в губы и затащил в инвентарную, около которой они стояли все это время. После «наказания» они вышли оттуда: один — еще более довольный жизнью, а другой — еще более раздраженный и рассерженный. — Половишь мои подачи сегодня, Миюки? — беззаботно поинтересовался Савамура. — Век бы тебя не видеть, — мрачно ответил кетчер, все пытаясь понять, почему этот человек ведет себя так, будто это не его минуту назад жестко имели, прижав к стенке. А Савамура радуется. У Савамуры план работает.