Стоик

Брейку всегда нравилось наблюдать за Гилбертом в моменты неловких или смущающих ситуаций для самого Ворона. Реакция у парнишки была забавная и, как ни странно, Заркис считал это милым. Гил обязательно краснел и всячески старался этот факт скрыть: то руками закрывается, то шляпу спускает прямо на лицо, то отворачивается сразу и старается ретироваться побыстрее. Бывало даже, что Найтрей начинал рыдать взахлёб от обидных слов, сказанных скорее всего в шутку. Вот только Гил шуток не понимал или просто был слишком критичен к себе. И даже слёзы пацана вызывали у Заркиса Брейка лишь положительную реакцию, граничащую с умилением. Реакции Гилберта всегда были яркими и разнообразными, но не сегодня. Сегодня приёмный сын Найтрей выглядел слишком подавленным и тёмным. Темнее обычного. Ворон напоминал тень. Владельцу цепи Безумного Шляпника очень не нравилось это. Мужчина хотел видеть красочную гамму эмоций, а не эту кислую мину. Брейк, тихо ступая, направился прямиком к страдающему Найтрею. – Малыш Ги~л, — сказано через чур слащаво и надрывно так, как обычно и общается всем известный Заркис Брейк — что-то не так? Отвлечённый от рассматривания тлеющей сигареты, Гилберт выглядел крайне растерянным и удивлённым. Брови приподняты, а рот чуть приоткрыт. – А-а-а, это ты.. — произнесено чуть разочарованно и с явным намёком на вселенскую усталость. Нет, мой милый Гилберт, так просто от Заркиса Брейка никто не уходил. Кевин стоял неподвижно, давая понять, что в любом случае дождётся внятного ответа. Ворон ,осознав эту простую истину, выдохнул и ещё раз затянулся. – Я влюбился в человека, которому на это наплевать. Весьма лаконично. Шляпник даже приоткрыл рот в изумлении. Слишком уж легко Баскервилль раскрыл эту тайну. Мужчина решил примерить на себя профессию психотерапевта и как можно мягче начал опрос. – Почему ты думаешь, что ей наплевать? – Почему ты думаешь, что ей? Гробовое молчание, поджидавшее своего часа, наконец заполнило комнату своей неловкостью и неуместностью. – Смело, Малыш Гил, смело — Заркис всё ещё прибывал в растерянности, но взял себя в руки — Так почему ты так уверен в этом? Приёмный сын дома Найтрей грустно улыбнулся и позволил себе очередную затяжку. Он ответил, смотря на сгорающий фильтр сигареты. – Он влюблён в одну нашу подругу... Неплохой старт и слишком быстрый конец. Брейк уже понял по кому горюет его милый ученик, но помочь был обязан. – Оз говорил об этом напрямую? Вопрос заданный в тишину никоим образом не мог разрушить эту глубокую и слишком душевную атмосферу. Он лишь увеличил процент доверия и понимания. – Нет, Господин не счёл бы нужным рассказывать подобное мне. – Ты слишком неуверен в себе, Гилберт. – А вы слишком уверенны во мне, Господин Брейк. — сказано тоном, неожиданно грубым и указывающим на окончание этой светской беседы — Не найдётся зажигалки? Чуть замешкавшись, дитя несчастий передает огниво нуждающемуся и отходит в тень. Сумрак застал поместье врасплох. Мрак медленно, но верно заполняет пустые комнаты и одинокие залы. Шляпнику от чего-то думается, что Гилберт, словно одна из этих пустых комнат. Просто парень настолько одинок, что старается согреть собственное сердце огоньком сигареты. В этот вечер Заркис Брейк первый раз замечает, что его ученик всегда страдает молча.