Молитва Пересмешнику

Санса уже более десяти лет не доверяла свои страхи и молитвы Старым и Новым Богам, но ей нравилось находиться в тишине и спокойствии богорощ. Только здесь она могла оставить дела и обязанности леди и предаться неторопливым размышлениям, в которых не было особого смысла или важности — лишь чистое забвение и отчуждение от окружающего мира. Этому немало способствовал и мягкий, лёгкий климат Риверрана, отличающийся от ледяной промозглости Винтерфелла, зловонного марева Королевской Гавани или удушливости Орлиного гнезда. Окружающие замок воды и распустившиеся сызнова изумрудные листья и цветы не переставая убаюкивали её тихим шёпотом и напоминали, что зима позади. — Мама! — от неожиданного крика с деревьев сорвалось несколько птиц, пугливо упорхнувших в синеву неба чёрными точками. Из-за чардрева показался ребёнок, ловко перескочивший корневища и подлетевший к встревоженной Сансе, как матери вообразившей себе всё самое худшее. — Ренард, что случилось? Разве у тебя не занятие с мейстером Лимом? — строго спросила она сына, поднимаясь на ноги и отряхивая платье. — Занятие, — потупился тот. Однако его смущение длилось недолго: уже через мгновение он поднял глаза и с детской пока серьёзностью добавил: — Но он сказал, что сегодня я встречусь с лордами Речных земель и мы будем обсуждать дела, которые нужно решить. — Это так, — кивнула Санса, — тебе пора начинать участвовать в судьбе подвластных земель. — Мне всего десять лет! — воскликнул Ренард удивлённо. — Я хочу ездить на коне, купаться в речке, осваивать владение мечом… — Ты будущий лорд Риверрана и должен уметь не только драться и ездить на лошади, но и принимать сложные решения, — мягко перебила его мать, — когда твоему дяде Брану было десять, Эддард Старк впервые взял его на казнь дезертира из Ночного Дозора. — Казнь? — глаза ребёнка округлились, и Санса почувствовала прилив жалости — к сыну и прошлому. Зима и война миновали лишь несколько лет назад, но уже начали забываться. Вся пролитая кровь, что пропитала землю и камень в достатке, стала далёким эхом и воспринималась как легенда, которая не достойна доверия и способна пугать только маленьких детей, не знающих жестоких правил ушедшей эпохи. Когда пережитые ужасы забудутся и взрослыми, всё повторится снова, а принесённые жертвы окажутся напрасными. — А если я не справлюсь? — опять заговорил тихо Ренард. Его глаза покраснели, но он стойко сдерживал слёзы, смотря прямо на мать. — Если приму неверное решение, и это приведёт к страшным бедам. — О, мой милый, — негромко пролепетала Санса и прижала сына к себе, ласково гладя его по волосам цвета осенней листвы, — мой милый, милый лисёнок… В Ренарде не проявилось хоть сколько-нибудь внешности Старков, зато Талли было в избытке. Крепкое, немного тощеватое тело, которое тому ещё предстояло носить с достоинством, и бледное лицо с тонкими скулами, обрамлённое рыжими волосами, делали его изящным, но не женственным. От отца мальчику достались только серо-зелёные глаза, к счастью, уже внимательно смотрящие на мир. В характере будущего лорда Риверрана пока царило ужасное смятение, не позволяющее определить, какое зерно проросло лучше всех, однако, к великой радости, Санса не замечала в сыне ни глупого, ни корыстного. Некоторое волнение составляли его излишняя чувствительность и пугливость, но данные черты при правильном подходе могли вырасти в сострадание и осмотрительность. — В тебе течёт кровь доблестных воинов, гениальных комбинаторов и великих лордов,  — сказала она, отстраняясь от Ренарда и пристально глядя на него, — они вершили судьбу Семи Королевств — кто честью и преданностью, кто хитростью и проницательностью, но все со страхом и сомнениями. И ты сможешь быть достойным их, если поймёшь, что страха не нужно бояться. Взгляд сына затвердел и стал безмятежен, как того требовал долг, о котором он наконец узнал. — К тому же я буду рядом, — подбодрила его Санса. — Обещаешь? — Обещаю, — решительно кивнула леди Риверрана и поцеловала Ренарда в лоб, — теперь ступай. Мейстер Лим наверняка ищет тебя. — Но я прогулял часть занятия, — попытался увильнуть тот, насупившись. — И это плохо. Напомни девиз нашего дома, — снова стала строгой Санса. — «Знание — сила», — отчеканил сын. — Так почему ты стремишься быть слабым? — укорила его мать. — Имя твоего отца на устах людей до сих пор потому, что у него был острый ум, а не клинок. — Не стремлюсь! — возразил Ренард и исчез так же стремительно и неожиданно, как появился. — Я зайду к тебе после! — крикнула ему вслед леди Риверрана, устало провела рукой по лицу и вновь уселась у основания чардрева. Некоторое время она сидела неподвижно, зачарованно глядя, как трепещут на ветерке кроваво-красные созвездия листьев, может быть, пытаясь ей что-то сказать. Затем, осторожно осмотревшись по сторонам, Санса достала из складок платья брошку в виде пересмешника и провела пальцем от головы птицы до хвоста, ощущая кожей холодную гладкость. — Он растёт, лорд-отступник, — обратилась она в пустоту, — и с ним всё труднее. Ваша помощь была бы кстати, но вы предпочли игру и попали в лапы к дракону. Не было больше Семи Королевств — было Объединённое Королевство; на престоле закономерно восседала Дейнерис из рода Таргариенов; канули в лету такие фамилии, как Ланнистеры, Тиреллы, Болтоны, Баратеоны, а часть из них, что была признана врагами государства, лишилась своих гербов и девизов, которые предали огню и запретили всякое упоминание. Дому Бейлишей, который успел лишь взойти на небосвод и сверкнуть на короткий миг, также пришлось несладко. Мать говорила Сансе, что в любом браке возможна любовь, если над этим работать; Санса с опозданием поняла, что нужно ценить то, что имеешь. Сложив одно с другим, она предложила лорду Бейлишу в награду за возвращённый Винтерфелл то единственное, что могла дать, — себя. На свадьбу леди Бейлиш попросила самый дорогой подарок, что встречались Петиру в жизни. Санса умоляла его перестать играть и остановиться. Он согласился. У них была не та страстная любовь, убивающая рассудок, которую сравнивают с пожирающем пламенем, восхваляют в песнях и сказках. Они построили что-то своё — необычное, удивительное и необходимое им обоим. Их любовь была подобна льду. Кристально чистая и спокойная, с холодным взглядом на вещи, с тихими разговорами и закрытыми доверчиво глазами, без лишней помпезности и подобострастия, как бы он это не обожал. Они ничего друг другу не обещали, но старались беречь созданное по мере сил. Однако Мизинец оказался азартнее Петира, и ядовитое видение первого не давало покоя второму. Пересмешник решил пойти ва-банк и даже успел устранить Вариса, при помощи Тиреллов смести с дороги Ланнистеров, натравив брата на сестру. А потом ошибся и поплатился за это жизнью. Сансу, которая уже укачивала на руках маленького Ренарда и внутренне немела от случившегося, спасло от гибели заступничество Тириона и Джона, ставшего Лордом-главнокомандующим. У неё отобрали все земли, титулы, девиз, даже фамилии Бейлиш и Старк (последнюю она не имела право носить из-за «отсутствия чести») и сослали до конца дней в Риверран. Скорбящую и преданную. Санса открыла глаза, очнувшись от воспоминаний, и снова упёрлась взглядом в брошь. Дорисовывать его очертания вокруг серебристой птицы было делом привычки. — А знаете, мне всё ещё больно, — заговорила она, представляя перед собой его смеющиеся серо-зелёные глаза, — вы дважды предали меня. Обещали ставить семью превыше амбиций, однако не сделали этого. В тот самый момент, когда вы забыли о клятве, вы проиграли. Леди Ревиррана невысоко подкинула пересмешника, поймала его и поднесла к губам. — Но это не значит, что я не скучаю, — неслышно продолжила она и вознесла наполненные слезами глаза к небу, снова став маленькой глупой девочкой с Севера, — мы долго шли порознь к общей дороге, сломали и искалечили множество жизней ради этого. Мы совершили столько ошибок. Но я не допущу, чтобы он совершил их. Обещаю. Она уже более десяти лет не доверяла свои страхи и молитвы Старым и Новым Богам. Для этого у неё был Он. Её Пересмешник. Торопливо утерев глаза платком, Санса убрала брошь обратно в складки платья, гордо выпрямила спину и решительно направилась в сторону замка.