***
— Гарри? Гарри, ты меня вообще слушаешь?! Поттер вздрагивает от возмущенного взгляда подруги и поднимает на нее глаза. — Прости, Гермиона, я немного задумался. Что-то не так? — Да, не так! Может быть, дело в том, что ты уже полчаса не реагируешь на мои слова, а тупо ковыряешь ложкой в овсянке, а может, дело в новом выпуске «Пророк»? Гарри непонимающе смотрит на немного взлохмаченную Грейнджер. Вот она, типичная Гермиона: всегда уверенный взгляд, немного взлохмаченные волосы, выбившиеся из прически, гордая осанка. И такой нежный взгляд в сторону Рона, который сидит рядом с Поттером и доедает вторую порцию каши и булочек, которую ему любезно предоставила Лаванда. Влюбленная дурочка. — А фто флучилофь-то? — прочавкал Уизли с набитым ртом. Гермиона закатила глаза. — Разве ты не читал новый «Пророк»? — Нет, — одновременно ответили Гарри и Рон. Брюнет слегка улыбнулся и откинулся на спинку стула. — Да что может случиться плохого? Битва окончена, Хогвартс восстановлен. Все постепенно отходят от того… Ужаса. А Пожиратели отправлены в Азкабан. Так что может случиться? В шоколадных глазах девушки мелькнуло переживание и это мгновенно заставило парней насторожиться. Гермиона не боится ничего, а если что-то и заставило ее переживать, значит это только одно. — Из Азкабана на прошлой неделе сбежали трое Пожирателей. А сегодня оттуда же освободился Люциус.Глава 2.
24 июля 2016 г. в 08:58
Свет в конце тоннеля — так обычно говорят смертельно больные, которые находятся на грани жизни и смерти? Обычно это приятный свет, который дарует легкость. Но, видимо, не в этот раз и не с этим человеком. Этот свет был ярким, режущим по глазам, отдающий болью во всем теле. Такой ли он — свет в конце тоннеля для него?
Драко еле слышно застонал и приоткрыл глаза. Голова ужасно раскалывалась, виски пульсировали болью, но все же, в мозгу пронеслась единственная мысль:
«Я еще жив?»
Попробовал пошевелиться, но тут же понял, что зря — слишком больно. Все раны, которые были на его теле причиняли столько дискомфорта, но теперь к ним прибавилось еще парочка царапин и ссадин, которые невыносимо горели
«Раз чувствуется боль — значит, определенно жив. Но как? Вроде бы, был этот чертов оборотень-мутант. Вроде, ему удалось меня зацепить. Тогда как?..»
Окончательно разлепив веки, Драко уставился в голубое и ясное небо, на котором не было не единого облачка.
Драко не спешил вставать с Земли, шевелиться не хотелось, да и зачем? Если он был уверен, что сейчас вернется тот оборотень и завершит начатое. Но к удивлению парня, шагов не было слышно. Вообще не было никаких посторонних звуков, кроме как шелеста листвы вековых деревьев и легкого чириканья птиц.
Полежав так около десяти минут и поняв, что за ним никто не вернется, Драко, стиснув зубы, попытался встать, что получилось у него далеко не с первого раза. Боль в руке, ребрах и спине доставляли ужасную боль, но все же он поднялся и облокотился на рядом стоящий камень. Когда боль немного стихла, Малфой открыл глаза и осмотрелся: он находился в довольно глубокой яме, которая заросла гигантским терновником. В данной ситуации его радовало то, что он хотя бы не упал лицом на шипы...
Немного поморщившись, он подносит левую руку, которая не так сильно болела, к лицу и ощупывает его: пальцы скользят по заляпанной кровью коже и натыкаются на глубокие борозды, которые пересекают почти все лицо парня — от виска до подбородка. Что ж, огромный шрам ему обеспечен.
Тяжело вздохнув, Драко, опираясь на каменный выступ, сделал шаг. Перед глазами все плыло, голова тут же закружилась и блондин на мгновение подумал, что, возможно, сейчас потеряет сознание. Но нет. Видимо, еще не все потеряно. Минуту постояв, он делает еще один шаг, затем еще один. Эти действия доставляют ему боль, но другого выхода у него нет, ему надо как-то отсюда выбираться.
Самым сложным в данный момент было выбраться из ямы.
Цепляясь за выступающие из-под земли корни деревьев, упираясь ногами в осыпающийся песок, Драко пытался вылезти. Каждая мышца ныла от боли, а на раненом плече едва запекшаяся кровь, снова стала кровоточит.
Малфой не помнил, как оказался вне ямы. Как выбрался. Словно все происходило как в тумане или парень действовал на автомате, но все же он смог это сделать. Он стоял на траве, его едва покрывшиеся коркой раны, обдувал прохладный ветер. Драко вдохнул чистый, пахнущий дождем, воздух. Он уже отвык от него, его в последнее время окружали запах крови и пота. И гнили. Гнили, которая была в самих Пожирателей, гниль, которая разъедала их нутро и разум, заставляя подчиняться своим чертовым инстинктам. Животные.
Первым делом, Драко отыскал толстую и обломанную ветку дуба и стал использовать ее в качестве трости. Так было намного проще ходить, хотя хромота все равно оставалась. У него все еще оставалась палочка, украденная у Пожирателя. Интересно, он его убил, или грязный убийца все еще жив? Хотя, вряд ли «круцио» может убить такого грязного, но мощного Пожирателя. Как бы то ни было, с помощью палочки Малфой мог добывать себе пропитание, убивая мелких птиц и совершенно обычных кроликов. Совсем, как дикарь, а все из-за мерзких, отвратительных, безобразных Пожирателей смерти…
«Стой, стой, Драко. А разве ты сам — не Пожиратель? разве ты не один из них? на твоей руке, словно клеймо, черная метка покойного Темного Лорда. Это ли не знак убийцы? Ты у-би-ийца, Дра-ако-о!» — шипел внутренний голос.
— Я не убийца. — вслух сказал слизеринец.
«Убийца, еще какой убийца!» — ехидно продолжил мерзкий голос. — «Ты ж содействовал Темному Лорду, а это значит, что ты тоже убивал».
— Меня заставили, — прохрипел Малфой и вдруг разразился истеричным хохотом. Он то останавливался, то вдруг снова начинал смеяться. Как истеричка. Как сумасшедший. Ну почему же, как? Драко совершенно неожиданно, совершенно ясно понял, что разговаривает сам с собой.
«Дожили. Отвечать собственному сознанию», — хмыкнул парень, еле справившись с приступом смеха.
«И куда ты теперь пойдешь, а, беглец?» — снова подал голос внутреннее альтер-эго.
Блондин задумался. А действительно, куда идти-то? Не скитаться же вечность по Запретному лесу. А что тогда?
В мозгу промелькнула единственная более менее здравая мысль — Хогвартс, а что, вроде хорошая идея. Если верить тому, что бормотали Пожиратели около Малфоевской камеры, то школу для волшебников полностью отстроили, ученики вернулись и снова учатся. Драко сейчас не являлся разыскиваемым преступником. Его не искало Министерство, а это главное. Тогда почему бы и не вернуться?
«Ты идиот, Малфой! Ты хоть видел себя со стороны? Жалкое подобие прежнего себя! Ты сейчас не то, чтобы не вызовешь уважения, ты просто всех испугаешь своим видом! Ненормальный, жалкий, отвратительный и презренный. Ты никому не нужен!»
— Прочь из моей башки! — зарычал парень и замотал головой. Как будто бы он мог просто достать противный «голос» из своей головы и пинком отправить в далекий путь!
Было бы все так просто.
Кому ты нужен?!
Слова проникают под кожу, протекают по венам, как раскаленное железо, заставляют изгибаться, будто находясь в экстазе, но и мучиться, жутко мучиться.
Чертов мазохист, мерзкий Пожиратель.
Слова правдивы — и в этом их ужас. Ересь, не поддающаяся объяснению, но Малфой их слушал, внимал им, как послушная собачка, наслаждался оскорблениями, будто это он сам кого-то оскорблял, а не его. Сердце бьется, все еще бьется, ты жив, Драко, наслаждайся, поддайся экстазу, окунись в атмосферу жизни, а может, лучше позволить Смерти забрать тебя? А, Малфой?!
Никто. Просто предатель. Ты зависим от своего альтер-эго.
Слушай эти слова. Слушай, и подчиняйся. Ты — мерзкий убийца, чьи руки по локоть в крови. Ты — чьего имени боятся и чьим именем пугают первокурсников. Ты — страх. Ты — Смерть. И этот прекрасный лживый оркестр, который наигрывает реквием, полностью твой. Только твой.
— Какая ересь… — хрипло смеется блондин, хватаясь руками за голову. На губах кривая улыбка, а в глазах ирония смешанная… С безумием. Такое же безумие, которое пляшет в глазах тетушки Беллатрисы.
Яблочко от яблоньки недалеко падет, верно?
И Малфой вдруг понимает, что эта боль душевная, зверская боль, доставляет ему и правда неимоверное удовольствие. Как сейчас бы, он наслаждался зрелищем окровавленной тетушки, просящей его о пощаде. А он бы смотрел. И ничего не делал.
Ничего не делай. Не плачь. Подчинись.
— Что ж, тетушка, я еще отомщу тебе, будь уверена, — шипит слизеринец, повторяя за внутренним голосом. Боль от открывшейся снова раны постепенно утихает, уступая место новым чувствам. Таким, как ненависть. Таким, как холод. Таким, как безумие. Оно спасает. И он окунается в него, позволяя тонуть себе в нем, как в воде. Или в огне.
Вот и все, Драко Малфой. Оправдай же слухи, что ходят о тебе. Подчиняйся и подчиняй других. Это же так просто.
Блондин медленно двигается дальше, вглубь леса. Вместе со своим «голосом».
Молодец.