My drug is...

Мой дом пропах мятой и сигаретами. Я терпеть не могу ни то, ни другое. Но с одного момента я стал влюблен в этот запах. Я зависим, потому что так пах он. Выкуриваю очередную пачку его любимых сигарет. В моем доме все растения— мята. В дыму сигареты снова вижу последнее событие, словно это было вчера: Чимин, стоящий с чемоданом у порога и смотрящий на меня пустым холодным взглядом, от которого по телу пробегаются мурашки. «Тэхен, почему меня должны заботить твои чувства? Мне похуй». Губы его искривились в усмешке. Я слышу звук захлопывающейся двери. Опять возвращается та боль. Моральная. Закурив еще одну сигарету, запах Чимина усиливается и перед глазами, словно кадры черно-белого кино, проматываются воспоминания: знакомство, поцелуи, объятия, его улыбка, секс, ссоры, веселые и душевные разговоры и страх, который читался на его лице. Мне нравилось, что он боялся меня— это приносило мне некое садистское удовольствие. Но я не смог полностью сломать этого мальчишку. Сердце сжимается в груди, а из глаз опять стекают по щекам соленые дорожки. Откуда они, мать его, берутся? С каждым днем воспоминания, которыми я только и живу, начинают меркнуть, и я курю все больше, потому что только сигареты отдают мои мысли на растерзание событиям прошлого. Ищу пачку. Найдя ее где-то под столом, я руками трясущимися открываю ее. Кончились. Черт. На улицу в таком состоянии выходить не хочется, да и сил нет. Мне становится плохо. Воздуха не хватает, а в висках начинает пульсировать с ненормальной силой. И я слышу голос. Как в тот день. Холодный, бесстрастный, с усмешкой. Кажется, он эхом отдается по всей квартире. Но нет. Он в моей голове. «…почему меня должны заботить твои чувства?». «Мне похуй». «Мне похуй». «Мне похуй». С каждым разом эта фраза становится все громче, от чего тело охватывает судорога. Я скатываюсь вниз по стене и сворачиваюсь калачиком, закрывая уши. «Ты же осознаешь, что от него тебе никуда не деться?» — задал я вопрос себе. Таблетки. Я вспоминаю про них и еле встаю на ноги, ползя вдоль стены прочь от этого голоса. Так мне казалось. Доползя до кухни на ватных ногах, я тут же схватил банку с таблетками и рухнул, как мертвое тело. Трясущимися руками я извлек из банки горсть и быстро закинул ее в рот, глотая и жмурясь. Пластины неприятно проходят по пищеводу в желудок, но затем меня резко расслабляет, я перестаю слышать навязчивый и до боли душевной знакомый, такой любимый голос. Минут 10 я провалялся на полу, глядя в потолок, пока этот голос снова не стал навязчивым. Он начал нарастать. Ем всю банку. Снова пару секунд неприятных ощущений. Но теперь я понимаю, что мое тело атрофировалось и я не могу пошевелиться. Сердце бешено застучало, как у человека, который на полной скорости бежал от собак километров 5, органы будто все скрючило. Опять голос, но он уже начинает говорить другие, более ужасные фразы, от которых на глазах появляются слезы, а сердце неприятно сжимается. Все эмоции, что накопились во мне, вырываются вместе со слезами и немыми криками. Перед глазами встают воспоминания. Последнее, что я видел, уходя из этого мира— это было воспоминание о Чимине. Чимин, стоящий с чемоданом у порога и смотрящий на меня пустым холодным взглядом, от которого по телу пробегаются мурашки. «Тэхен, почему меня должны заботить твои чувства? Мне похуй». Губы его искривились в усмешке. Звук захлопывающейся двери. «Тебе меня не вернуть».