Ветер.

Он всегда был такой сволочью. Черт, как я мог его полюбить? «Ну, нет, это не со мной», - как мантру я повторяю эти слова изо дня в день. «Не-может-этого-быть-со-мной», - эти слова стали для меня скороговоркой, болезненно отдаваясь в моем сердце. Мы познакомились уже очень давно, сейчас я не скажу, когда это было, но как все произошло, запомню надолго. - Это Джейк, - мой хороший друг показал на нового парня в нашей компании. Ничего необычного – светлые волосы, карие глаза, ноги, обтянутые в модные светлые джинсы и ветровка, накинутая сверху. И презрительная ухмылочка, искривляющая тонкие губы. Почему я тогда не послушался свою интуицию, которая твердила, что он подонок? Наверное, потому, что все люди бисексуальны. Наша слаженная компания типичных псевдо-хулиганов очень легко приняла к себе такого же ублюдка, как и мы все. Мы курили, прячась за углами серых домов, зажимали хорошеньких девчонок, но не причиняли никому вреда, лишь пугали. Пили пиво в подъездах, когда это казалось нам крутым, втихаря покупали наркоту и кайфовали, вылезая на крыши высоток, взламывая замки. Пожалуй, за мою юность на меня повесили слишком много условных судимостей, в комнате милиции нас уже принимали, как своих. Это было круто – это казалось нам крутым. Пока у названного главаря не появилась девушка, которая стала таскаться с нами, пить пиво, сидя у парня на коленях, лизаться. Почему-то, когда другие парни кайфовали, глядя на хрупкое тело в тонких колготках и короткой юбке, я брезговал. И понял, что мне не нравятся девушки. Зато слишком часто вспоминается противная ухмылочка. Это бесило, выводило из себя, ломало, но я ничего не мог поделать. С ужасом я осознавал, что все больше смотрю на Джейка. Мир рушился. Вся моя привычная, такая безбашенная жизнь казалась мне надуманной и противной. Я порывался уйти из банды, но карие глаза меня держали. Больно было почти физически, когда мы шлялись по клубам, и эта сволочь обжимала девок. С небывалой ясностью, как гром среди ясного неба, я понял, что влюбился. Необратимо, но факт, даже мужское тело не казалось мне противным. Как я проклинал свою сущность и его! Ненавидел Джейка, собачился с ним, да так, что остальные с удивлением смотрели на меня. Даже дрался – наши драки были делом привычным. Я хотел с ним секса. Когда он в шутку трепал меня по голове, меня, довольно высокого и крепкого парня, я таял. Проклинал себя за все это, но его тепло будоражило. Мы взрослели, главарь уже хотел жениться на той девушке, которая оказалась не такой шмарой, как сначала. Она его любила, а я мог наблюдать, что такое нормальная любовь. Не такая, как у меня, урода. Джейк встречался со многими, часто заваливался ко мне, предлагая трахнуть бабу вдвоем. У этого ублюдка не было принципов. Кажется, он мог бы убить. А еще он часто нарывался на драки, не со мной, а с другими такими же ублюдками. Он мог пропадать на месяцы, тогда я сходил с ума и почти не выходил из дома; он мог прийти ко мне с переломами, в крови, но с неизменной ухмылкой. Он, казалось, проверял жизнь на прочность. - Жить правильно – дерьмо. Жить ради жизни – здорово, - повторял он, когда я открывал дверь своей квартиры. Я не мог сказать ему, что люблю. Между тем время шло. Школа, то наше «золотое» время, давно осталась позади вместе с подъездами и крышами. В университет, как и ожидалось, поступили немногие. Я, Джейк и несколько человек. Главарь поступил в ПТУ, оставшись за бортом. Но он женился, как я узнал позже. Банда, столь крепкая, распалась. Но, как ни странно, в наших отношениях с Джейком ничего не изменилось. Он по-прежнему заваливался ко мне, отсыпался, смотрел телек, а в конце концов переехал, разделив со мной квартплату. Я был счастлив, но тихо в душе. Теперь я понимаю, что мы были так называемыми «лучшими друзьями», хотя как можно дружить с ублюдком? * * * Однажды он напился в хлам, как всегда притащившись около часа ночи. И тогда я решился. - Я люблю тебя, - сказал я этой пьяной роже, которая вроде бы была в неадеквате. - Круто, что, - он ухмыльнулся и поцеловал меня. Не знаю, что это было, просто порыв или он настолько упился, но мы переспали. Жестко, больно, резко, горячо, жарко и круто – не могу назвать его лучшим днем в моей жизни, но было очень хорошо. Утром этот ублюдок свалил как ни в чем не бывало. Словно ничего не было. Нет, что-то было, но он бы никогда не сказал. Я не знал, что делать и как себя вести. Он часто приходил пьяный и трахал меня, а я позволял. Он пропадал и не отвечал на звонки, оскорблял меня, дрался со мной. Но однажды он сказал: - Ты забавный парень. Может быть, ты мне и нравишься, но этого мало. Он пропал. Просто исчез, словно не было никогда человека по имени Джейк. Я, кажется, тогда я плакал впервые за столько лет, но мобильник упорно талдычил: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Я ревел, как какая-то баба, бил по стене кулаками до крови, лежал на кровати без движения. Казалось, часть меня в тот раз умерла. Словно сердце раскололось на части, и самая ее важная составляющая исчезла. Я почти смирился, когда прошел год. Я стал сентиментальнее, чаще рыдать в подушку, чего никогда не было. С ужасом я понял, что превратился в обычного пассива, «жену». Как я его ненавидел, проклинал, но готов был чуть ли не свечку ставить в церкви, дабы с ним ничего не было. Романтика… Вот уж чего никогда не было в моей жизни. Я закончил универ, где у меня было много друзей, часто общался с бывшими «хулиганами». Главарь приглашал на крестины дочери, но я отказался. Такой эгоист, как я, не мог смотреть на счастье других. Но я рад, что у парня все хорошо. Работу, как и ожидалось с моими залетами в юности, оказалось найти трудно, но я пробился. Я стал роботом, машиной без сердца, потому что сердце мое было у него, человека, которому оно не нужно. Я даже не знал, жив он или мертв. Я так и не женился. Три года спустя он вернулся. Это было для меня таким шоком, что я прослезился. Он удовлетворенно посмотрел на слезы в моих глазах и протянул шоколадку. Это было так паршиво, что будь я не таким, ударил бы его. Он снова поселился у меня, также исчезая на дни, недели, а потом даря мне ночи с ним. Почему меня это устраивало? Потому что это был он. Я просил, нет, я умолял его не уходить во второй раз, когда он тихо поднялся с кровати и собрался ускользнуть, как всегда это делал. Я рыдал, как девчонка, я говорил, что не могу без него, твердил о любви. - Мне нравится, когда ты плачешь. Мне нравится издеваться над тобой, - сказал он тогда. И ушел, оставив меня буквально с истерикой. Я попал в больницу из-за срыва нервов. Нервная система была истощена, я похудел и походил на скелет, но он не пришел. Он ни разу не навестил меня в больнице. Я подумал, а зачем мне это все? Но он – мой наркотик, без него я умираю. Я снова зажил жизнью без него, выписавшись из больницы. Жизнь потекла по-старому. Я даже девушку нашел, Лиз, она говорила, что любит меня, что у нас все серьезно. Впервые в жизни в моем доме стало уютно. С ним дом был вечной «хатой на одну ночь». А с ней превратился в место, куда хочется возвращаться. Не думаю, что я любил эту девушку, но с ней было хорошо и спокойно. Только душа все равно болела по нему. Сто раз я задавал себе вопрос, где он, что с ним? И не знал. Неведенье хуже всего. Он пришел. Вернулся! Выволок за волосы бедную девушку и оставил за дверью, хотя я кричал и колотил его, как мог. Он исхудал, возмужал, но остался тем же огнем и ублюдком. - Кажется, я не могу без тебя, ты как наркотик, - сказал он тогда, выдохнув мне это в губы. Не признание в любви, но это грело душу лучше любых обещаний Лиз. Я опять рыдал в голос, сжимая его до боли. - Не отпущу, не отпущу, - шептал он, как заведенный. Кажется, он что-то осознал за прошедшие два года. Ночь прошла волшебно. Пожалуй, этот день и эту ночь можно назвать лучшими в моей жизни. С Лиз я потом объяснился, она плакала, молила вернуться, но я был непреклонен. Тепло покинуло мою квартиру, в нее вернулся сквозняк и свобода. Мы ничего не обещали друг другу с Джейком. По правде, мы даже мало разговаривали. Мне было плевать. Он снова ушел через полгода. Снова ни строчки и отключенный мобильник. Снова истерики и слезы, истощение. Прошло полтора года, но я все еще жду. Просто этот ветер только мой, он точно вернется. Я знаю.