«Дорогая Гермиона, Желаю приятного шоу. Наслаждайся.»
Тот же подчерк, что и на пергаменте на стойке регистрации. Незнакомый. Гермиона в панике оглянулась, пытаясь найти невидимого зрителя, но номер был пуст. Какая-то ужасная шутка. Только время потеряла. Тихо вздохнув, девушка положила карточку на стол, и уже собралась было уйти, как ее оглушил скрип двери. Вот только она стояла прямо напротив нее, и та была неподвижна. — Прошу, — также громко раздался до ужаса знакомый голос. После: шаги, смех, скрип кровати. Шокированная волшебница не могла заставить себя пошевелиться. Звук был настолько отчетливый и громкий, будто все происходило в паре сантиметров от нее. Но в комнате никого не было. — Ронни, а ты уверен, что все хорошо? Свадьба и все такое. Ты у меня человек знаменитый и публичный, — приторно промурлыкала девушка. Так, Гермиона, соберись! Звук определенно доносился откуда-то справа. Соседний номер? Бред какой-то. Как такое возможно? Локальные чары усиления звука — понятное дело, но голос, который она слышала, был явной подделкой. — Ты сама говорила, что для тебя это неважно, — мужской баритон резал слух. — Неважно. Лишь бы ты был рядом, — отчетливо послышалось шуршание одежды и звон пряжки ремня. Гермиона же, казалось, не дышала. Ее будто накрыло стеклянным куполом: в ушах вакуум, пульс стучит где-то в горле. Она даже наивно ущипнула себя. Все происходящее казалось слишком нереальным. Постановочным. Плохие декорации, неправдоподобная игра, да и сама ситуация — шаблон бульварных романов. Но это происходило. Стоны. Поцелуи. Все это здесь за стенкой, которая сделана будто из картона. Шоу. Гермиона закрыла глаза. У нее не было тупого ощущения, что ее разыгрывают. Просто глупое непонимание происходящего. Несложно же подделать голос в магическом мире. — А как же Грейнджер? — Я просто сделал то, чего от меня все ждали. Это трудно объяснить. Эти разговоры были мало похожи на те, которые ведут любовники во время своих свиданий. Будто незнакомка специально вытягивала из парня нужные слова, зная, что за стеной находится та самая Грейнджер. — Может, оставим эту тему? — лже-Рон будто услышал ее мысли. А незнакомка легко подхватила эту идею, лишь добавив: — Со мной ведь все равно лучше. — И чаще. Все это время Гермиону будто било по голове чем-то тяжелым так сильно, что время от времени темнело в глазах, и ноющая боль зарождалась где-то в затылке. Это было нечестно. В горле пересохло, но слезы почему-то не текли. Она просто стояла посреди номера, шокированная и униженная. Девушка не увидела, как со стола взметнулась карточка, превращаясь в уродливую маску. — Можешь зайти и убедиться. Это не обман, — сквозь окружающий вакуум услышала Гриффиндорка. Та самая капля. Гермиона сорвалась с места и вылетела из номера. Ноги сами несли ее к лифту, а в голове пчелиным роем метались назойливые мысли. Только о чем она думала? Девушка не сходила с ума по младшему Уизли – наоборот, он стал ее тяготить. Сейчас ее не заботила реакция близких, ведь ее вины в случившемся нет. И почему сейчас ее будто душат холодные цепи? — Ты просто не можешь принять тот факт, что тебе изменили, — шепнул тихий голос в самое ухо. Да, черт возьми! Она девушка! Пусть не такая красивая и слишком умная в понимании многих парней, но девушка! Почему он не расстался с ней? Почему сделал предложение? Почему они просто не поговорили? Конечно, ей было бы больно. Но ее, по крайней мере, не испепеляло бы унижение. Само ее нутро было задето. Двери лифта открылись на первом этаже. Удивительно, что такой поганый день закончился так хорошо. В дорогом ресторане дорогого отеля Малфой допивал огневиски, смакуя на языке каждую его каплю. Он откинулся на спинку небольшого дивана, который заменял стулья, протянув расслабленную руку к бокалу на столе. Сегодняшний день стал кульминацией всех потраченных сил и нервов. Дело в том, что 5 лет назад на Малфоя младшего своим огромным грузом навалилось осознание того, что без своей фамилии он никто. Отца посадили в Азкабан и приговорили к «поцелую», поместье и все деньги из банка ушли на помощь в восстановлении города и выплаты нуждающимся, в качестве штрафа. И волшебник остался наедине с самим собой. «Просто Драко» оказался беспомощным избалованным ребенком в мире взрослых. Он стоял в самом центре разгорающегося костра, не зная, как его потушить. И ему пришлось учиться. Ему пришлось выстраивать все заново. Нарцисса помогала ему только первый год, воспользовавшись последними связями и отправив сына в Германию к дальнему родственнику. Для Драко этот период стал самым тяжелым в его жизни. Аристократа в белых перчатках окунули в самую грязь волшебного мира. В компании, которой владел старик-родственник, ему пришлось подниматься с самых низов, терпя насмешки и издевательства. Он задыхался от этого воздуха, пропитанного дешевизной и презрением. Но все-таки научился использовать полученные еще в Малфой-мэноре знания на практике. Одному Мерлину известно, сколько сил ему понадобилось, чтобы ощутить на себе солнечные лучи и понять, что он чего-то достиг. За этот год он стал жестче и сдержаннее. Казалось, от истеричного и по-детски жестокого Драко не осталось и следа. В глазах погас огонек надменности, и загорелось пламя собственной значимости и уверенности в себе. Теперь он не был «сыном того самого Малфоя», и фраза «ты знаешь, кто мой отец» вызывала у него лишь кривую усмешку. Юноша сумел преодолеть барьер, и его приняли. Следующие 4 года текли значительно легче. Теперь он сам мог гнуть свою линию, не забывая применять умение искусно манипулировать и подстрекать, как делал это еще в Хогвартсе. Но сейчас он делал это профессиональнее и в скором времени добился небывалых успехов. Его разбили и сделали заново. Все эти годы Драко отстраивал новое поместье, в котором бы дух Люциуса не тревожил его сон. Наполнял дом старинными фолиантами и выкупал на магических аукционах фамильные реликвии. И вот уже 2 года Малфой владеет в Лондоне собственной компанией, которую в послевоенный период создать было практически нереально даже в мире магии. До сегодняшнего дня, до этой самой минуты он боролся за выживание, не имея возможности расслабиться. Но теперь он мог вздохнуть полной грудью. Сделка, которую он заключил несколько секунд назад, стала для него избавлением. Придавив пустым бокалом несколько денежных купюр, Малфой набросил на плечи пиджак и направился в свой номер. Спокойно, без тени поспешности, уверенный в каждом своем шаге, он ловил на себе заинтересованные взгляды женщин, но не улыбался им в ответ, как в те далекие годы. Покинув ресторан, он направился к лифту, который как раз оказался на первом этаже. Драко отвлекся на миловидную ведьму, когда перед глазами всколыхнулся огонь каштановых волос, и незнакомка врезалась ему прямо в грудь. В последнее время девушки стали больно настойчивыми. Малфой едва пошатнулся и по инерции обнял не менее удивленную девушку. Она была ниже его на голову, и ему оказалось так приятно держать ее в объятьях, что волшебник не сразу почувствовал ее дрожь. Последовало легкое прикосновение, и незнакомка отстранилась. — Простите, — промямлила она, не поднимая глаз. Ее голос был такой тусклый и хриплый, что казалось, она едва сдерживает слезы. — Ничего страшного. Сильно ушиблась? — на самом деле, Малфою не было до этого абсолютно никакого дела. Но он четко усвоил, что простая любезность, порой, открывает неожиданные двери. Пауза затянулась, и Драко решил, что девушка пытается совладать с собственными чувствами, пока она не произнесла: — С каких пор тебя стало это интересовать, Малфой? Девушка заправила непослушную прядь за ухо, открывая Драко свое бледное лицо с горящими щеками. — Грейнджер? — он недоверчиво скользнул взглядом по нескладной фигуре всезнайки и сделал шаг назад, увеличивая расстояние между ними. Почему бы этому дню не стать еще хуже?! Гермиона и в страшном сне не могла увидеть такую ситуацию. За все 5 лет Мерлин решил выбрать именно этот день и час, чтобы столкнуть бывших врагов лицом к лицу. Драко же, к его собственному удивлению, было все равно. Ну, встретил и встретил. Того же Поттера он видел в Аврорате несколько дней назад. Они даже обменялись парочкой стандартных вопросов-ответов. Малфой, конечно бы, соврал, сказав, что ее состояние не потешило его детское самолюбие. Но показывать это было нельзя ни в коем случае. — Да, я. А теперь, гиппогриф тебя подери, дай мне пройти! — в ее карих покрасневших глазах не было злобы или ненависти, только бесконечная… боль? Неужели рациональную всезнайку можно довести до такого состояния? С губ Драко сорвался смешок, и он отступил в сторону, с издевкой склонив голову и указав рукой, что путь открыт. В крови играл алкоголь, а в голове – хорошее настроение после удачной сделки. В ее теле застыла злость на уже бывшего жениха и собственное сожаление. Именно они виноваты в том, что Гермиона не сдвинулась с места, а Малфой протянул ей белоснежный платок с витиеватой буквой «М» в уголке. Драко решил для себя, что помощь героине войны от бывшего врага на глазах у стольких свидетелей станет для него удачным ходом. А Гермиона вдруг поняла, что не может вернуться в Нору в таком состоянии. — Заказать тебе огневиски? Малфой смотрел будто сквозь нее, с нетерпением ожидая того момента, когда она откажется и их пути разойдутся. Вот только экс-Гриффиндорка вдруг согласилась. Для нее это был лучший вариант из всех возможных, да и передернутое удивлением лицо хорька стоило пары бокалов «успокоительного» в компании Слизеринца. Конечно же, за его счет. Хотел как лучше, а получилось как всегда. Бывают случаи, когда публичность и благие намерения оборачиваются против тебя. И вот уже Малфой открывает перед Грейнджер дверь своего номера люкс. Начало плохого анекдота. — У тебя тут мило, — с запинкой прошептала девушка, обводя комнату пустым взглядом. Наверняка она такую обстановку только в статьях «Ведьминого досуга» видела. Уизли-то такое себе позволить никогда не сможет, хотя Драко и не пытался метать перед волшебницей бисер. Кстати о свиньях. Как этот рыжий вообще отпустил ее в такое время одну? От взгляда мага не укрылось безвкусное кольцо на пальце Грейнджер. Этот полудурок, небось, последние пожитки на него потратил. Пока в голове мужчины происходили логические умозаключения, Гермиона оставила сумку на тумбочке рядом с входом и резкими нетерпеливыми движениями сдернула с себя промокшее пальто. Вкус в одежде у заучки явно появился. Глубокого синего цвета платье с узорчатым вырезом было чуть выше колен и подчеркивало все ее достоинства, оттеняя недостатки. Да, это, безусловно, было лучше бесформенных брюк и застиранного цвета толстовок. Малфой всего на долю секунды задержал на ней свой взгляд, после чего прошел вглубь номера. Привлекало и ее подбитое, тихое, растерянное отношение ко всему окружающему. Ей было безразлично, что сейчас ее волосы были похожи на спутавшуюся проволоку, а тушь немного потекла. Казалось, девушке было невыносимо холодно, а общество бывшего врага еще больше сковывало ее эмоции и чувства магическими цепями. Тем не менее, Гермиона прошла за волшебником и мягко, почти боязливо, опустилась на диван, который стоял в центре номера. Сесть на кровать сейчас было бы неуместно. Малфой небрежно бросил пиджак на подушки, накрытые идеально отглаженным покрывалом, размышляя о чем-то, но уже через пару минут обернулся к Грейнджер. — Голодна? Чертовы манеры рвались сами собой, когда сам их обладатель хотел бы, чтобы девушка поскорее ушла. — На твой выбор, — тускло бросила она, и от звука ее голоса даже у Малфоя пробежал холодок по спине. Слизеринец шепнул что-то в воздух, зная, что домовики в любом случае услышат его заказ. Ситуация была напрягающая, и настроение у волшебника сейчас было двухсторонним: эйфория от удачной сделки еще не прошла, а раздражение стало нарастать. Сам виноват. С Гермионой редко случалась дезориентация. Она совсем не чувствовала себя, окружающий мир, обстановку. Голова резко опустела, и теперь все внимание было направлено на ком, застрявший в горле, который мешал ей дышать. Гриффиндорка упустила тот момент, когда Драко сел с ней рядом и, кажется, начал разговор. Девушка ухватилась за эту отвлекающую соломинку, поспешив переспросить. — Я говорю, могу тебя поздравить? — парень указал выразительным взглядом на громоздкий перстень на ее безымянном пальце. Натянутая до предела словно струна, ведьма перевела непонимающий взор на свои руки. Казалось, нежеланное украшение ослепило ее, потому что Грейнджер быстро воровато накрыла его второй рукой. Сдергивать этот предмет со своего пальца в присутствии Малфоя ей не позволила гордость. Но Слизеринец и без этого все понял. — Что? Темные деньки в Раю? — фирменная усмешка, не потерянная за столько времени, преобразила лицо некоторым лисьим оттенком. — Тебе какое дело? — раздраженно прикрикнула Гермиона, бросая на него пылающий взгляд. — Да так. Нужно же мне узнать, почему ты сидишь в моем номере и тратишь мое время. — Все просто, — уже спокойнее ответила она, — Ты сам мне предложил. — В качестве любезности, Грейнджер. — Было бы грубо и невежливо ее не принять. Детская злость на этого волшебника проснулась в Гриффиндорке, но теперь она преобразовалась в некий азарт и игру. Эта вражда не вызывала у нее страха и горечи во рту как раньше. Просто игра, в которой всезнайка факультета должна была быть первой. Драко глубоко вздохнул, подавляя желание выставить девушку за дверь. Он развернулся к ней, положив локоть на спинку дивана и подогнув ногу под себя. Лучший способ заставить ее убраться — давить на больное. — Поцапалась со своим благоверным? — вновь начал Малфой, скользя по девушке испытывающим взглядом. — Ты уже и сам знаешь ответ, — неожиданно даже для самой себя произнесла Гермиона и поспешила перевести тему, но явно неудачно, — Куда ты пропал после суда? Она видела, как на мгновенье скривилось красивое лицо мага, и он отвел взгляд, размышляя, какую бы информацию ей предоставить. — В Германию, — просто ответил мужчина. Перед ними на журнальном столике вдруг появился ранее сделанный заказ: два больших блюда, накрытых стеклянными крышками, бутылка огневиски и два «рокса». Отвлекшись на это действие, Гермиона будто не услышала его слов, ведь обязательно посыпались бы разумеющиеся вопросы. Драко их ненавидел. Они всегда сопровождались вымученными грустными улыбками и сожалеющими взглядами. Малфой же не чувствовал себя обделенным или униженным. Уже не чувствовал. — И чем ты там занимался? — Гермиона так и осталась неподвижно сидеть, блуждая взглядом по этикетке на бутылке. Она будто пыталась впихнуть информацию в уже заполненную до предела голову. Ее вопросы, его ответы были будто фоновым шумом. А волшебники были не настолько близки, чтобы просто молчать. — Взрослел, — иронично прошептал мужчина и увидел, как девушка вздрогнула. Больше они не говорили. Гермиона не хотела, да и не могла лезть к нему в душу, выпытывая подробности. Он слишком изменился. Стал по-настоящему опасным. Грейнджер чувствовала его тяжелый взгляд и видела глаза цвета почерневшего серебра. И это пугало. Но в данный момент он был лучшим собеседником для нее. Человек, которому на тебя наплевать, не будет пытаться вникнуть в твои проблемы. Малфой откупорил бутылку, разлил по бокалам напиток и добавил в свой несколько кусочков нетающего льда. Гермиона последовала его примеру. Ее движения были медленными и неспешными, будто она совсем не понимала, что делает. У Драко даже мелькнула мысль, что девушка под «Империусом». — Так и будем молчать, Грейнджер? — А нам есть о чем говорить? — Ну, допустим, — протянул Слизеринец, которого ситуация выводила из себя, — Чем сейчас занимается Героиня Войны? Немного помолчав, Гермиона начала: — Работаю в Министерстве в отделе контроля за магическими существами, — девушка так и не сделала глоток, водя пальцем по краю стакана. Драко помнил ту маленькую организацию, которую создала Грейнджер еще будучи ученицей Хогвартса. Защита домовых эльфов, кажется. — Идиотская идея, — хмыкнул Малфой, — Спасать тех, кто не хочет быть спасенным. О! Волшебник затронул нужную тему! — Они просто не знают, каково это – быть свободными! — Вот именно. И что им тогда делать с этой «свободой», если они не знают, как ее использовать, — Драко обвел рукой комнату, — Для них просто не существует такого понятия. — Звучит так, будто ты делаешь им огромное одолжение, принуждая и используя! — громче, чем следовало, воскликнула Гриффиндорка. — А что, разве не так? Даже если ты сможешь освободить домовиков, куда они пойдут? На те же кухни, в те же дома аристократов. Круг замкнулся. — Не тебе судить, как и что будет в будущем! — этот вскрик Гермиона, скорее всего, адресовала своей нынешней ситуации, и он был вызван ни столько оскорбительными словами Малфоя, сколько предательством своего жениха. Все было так… «странно» — не то слово. Девушка быстрым движением опрокинула в себя стопку огневиски. — Я недавно видела Асторию, — не зная, как ещё продолжить разговор, начала ведьма. — О, прощу, не начинай! — неожиданно умоляюще перебил её Драко, — Я уже не в состоянии выслушивать упреки и наставления на её счёт. Расстались и расстались. Финита ля комедия, — ощутив на себе буравящий взгляд, аристократ посмотрел на Гриффиндорку. Яркая гамма чувств на её лице, от шока до насмешки, заставила его прикусить язык. Он явно взболтнул лишнего. Было заметно, как Грейнджер пытается сдержать улыбку, но выходило из рук вон плохо, и девушка звонко рассмеялась. Она представила такого повзрослевшего Малфоя, сидящего за обеденным столом и виновато опустившего взгляд. Наверняка упреки Нарциссы были болезненны. Даже великие волшебники не могут противостоять своим матерям. — Я просто, — сквозь смех попыталась объясниться девушка, — Просто видела её в магазине у Олливандера, — на самом деле Грейнджер совсем не следила за светскими новостями, уйдя с головой в работу и личную жизнь. Она была не в курсе разрыва Малфоя, — Хотела спросить, что с её палочкой. Настала пора Драко делать большой глоток огневиски. — Грейнджер, ты во все суёшь свой нос? — хмыкнул он, но, все же, продолжил, — Когда я сказал, что хочу расстаться, она попыталась меня…, - мужчина замолчал, пытаясь подобрать нужное слово. Но, так и не найдя, проговорил, — убить. Пришлось её обезоружить. И палочка так удачно попала в зажжённый камин. Но это её не остановило, и она полезла ко мне с голыми руками, — Драко чуть оттянул ворот рубашки вниз, оголяя царапины на шее. На вид им было 2-3 дня. — Похлестче гиппогрифа будет, — улыбнулась Гермиона. Она уже разулась и подогнула ноги под себя, разворачиваясь к Малфою. — У тебя самая адекватная реакция из всех, что мне приходилось видеть и слышать за все эти дни. И что, даже не начнёшь защищать свой пол? — с неким недоверием спросил Драко. — В любых отношениях участвуют 2 человека, и виноваты тоже двое, — поучительно заметила заучка, — Конечно, уверена, что бо́льшая часть этой вины лежит на тебе, — как бы мимоходом добавила она, перед тем как налить себе ещё огневиски. — Кто бы сомневался, — в тон ей ответил Малфой. Он махнул рукой, и крышки на блюдах растворились в воздухе. Номер наполнил потрясающий аромат жареного мяса и овощей. — Опасно пить на голодный желудок, — перспектива держать волосы Грейнджер, склонившуюся над унитазом, его не радовала. Время шло. И чем меньше оставалось алкогольной жидкости в бутылке, тем легче и непринужденнее становился их разговор. Они понемногу затронули разные темы, удивляясь, как схожи их мнения по отдельным вопросам. Но бывало и так, что Гермиона вдруг вскакивала на ноги и, размахивая руками, начинала доказывать свою точку зрения. А когда Драко без особых усилий парировал все её аргументы, она распалялась ещё больше, переходя на непонятный любому мужчине язык. Мало того, что девушка, так ещё и Гриффиндорка, что с неё взять. Оказалось, что Гарри прислал Малфою приглашение на свадьбу, но тот отказался по понятным причинам. А Гермиона была на нескольких аукционах, на которых шли торги за фамильные драгоценности семьи волшебника. — Вот скажи, — Драко был удивлён, что её язык до сих пор не заплетался, — почти все ваши ценности – про́клятые чёрной магией вещи. Многие из них я знаю. А вот серьги с красным камнем видела впервые. Нет, ты не подумай, что мне они понравились. Просто такой ненавистный для всех Слизеринцев цвет… Мужчина усмехнулся, видя, как ведьма старается изо всех сил скрыть своё любопытство под маской безразличия. Пьяной маской. И все-таки, некоторые люди совсем не меняются. — Не думаю, что ты хочешь услышать эту историю. — Вот и не думай. Рассказывай! Драко тихо вздохнул, наблюдая, как блестит зачарованный лёд в бокале. Тонкими пальцами он как-то несдержанно взъерошил свои волосы и проговорил: — Цвет у украшения не случайный. Именно ненавистный. Сотню лет назад мой предок влюбился в девушку, которая его ненавидела. На эти серьги, которые он подарил ей с анонимной запиской, он наложил заклинание «империо», но действующее исключительно на её чувства к нему, а не на все сознание сразу. Он не смотрел на Гермиону и не видел, как меняется выражение её лица. Её мысли уже достроили логическую цепочку. Ужас, страх, неверие, злость, ярость. — Они прожили вместе 15 лет. У них родились дети, которых Лорд определил в лучший магический колледж. Но за чёрную магию, как ты знаешь, нужно платить. Никто не знает, что с ним произошло. Он просто не проснулся очередным утром на свой тридцать девятый день рождения, — Драко немного помолчал и поднялся на ноги. Пытаясь избавиться от алкогольной слабости в ногах или же от внутреннего спора с самим собой, Малфой стал медленно прохаживаться по комнате, все также избегая прямого взгляда Грейнджер. — После его смерти девушка смогла снять серьги и… Ну, ты и сама можешь представить, что случилось дальше. Осознание молнией поразило её, и в этот же день она покончила с собой. Эта стерва даже не подумала ни о детях, ни о собственной семье. Просто шагнула вниз из окна собственной спальни. Драко со злостью поставил пустой бокал на подоконник. Зря он бросил последнюю фразу. Гермиона сама не поняла, как оказалась рядом с Малфоем. Она вдруг с такой силой ударила его по лицу, что по щеке расползлась красная клякса. — Ты подонок, Малфой! И предки твои были монстрами! Тебе не понять, каково это! Не понять, как девушке страшно жить с ненавистным человеком! Как омерзительно ложиться с ним в постель! — она ударила его в грудь, — Как бесконечно больно понимать, что вся твоя жизнь — ложь! Что ты потеряла себя на целых 15 лет. Гермиона не понаслышке знала, что значит быть под «Империусом». Во время войны многое случалось. И она до сих пор помнит это чувство. Чувство, будто ты находишься глубоко под водой. Когда закладывает уши, когда не можешь сделать вдох, когда в голове ежесекундно твоё сознание борется с сильным заклинанием, когда перед глазами полыхают маленькие искорки и рябит, как экран сломанного маггловского телевизора. И ты не можешь ничего поделать. Не можешь выключить свет, и просто смотришь на все со стороны. Девушка колотила его в грудь, освобождала руки, когда ему удавалось схватить её за запястья, что-то кричала, давясь слезами и жалостью к этой бедной женщине. В конце концов, Малфою это надоело. Он с ловкостью и скоростью бывшего ловца перехватил её руки и несильно толкнул спиной к стене. Этого оказалось достаточно, чтобы она отступила назад, но мало, чтобы замолчала. Гермиона дергалась, пьяно обвиняла его во всех грехах родовитой фамилии. Кончики её волос прилипли к мокрым щекам, а застланные слезной пеленой глаза ненавистно блестели Гриффиндорской злобой. Драко пришлось приложить немало усилий, чтобы перехватить вновь вырвавшиеся из его хватки руки и завести их над головой девушки. Он не отвечал на её обвинения, не оправдывался, и на его лице не дрогнул ни один мимический мускул. Малфой привык к женским пьяным истерикам. Он сделал шаг, сокращая последние несколько сантиметров между ними, и оказался настолько близко, что чувствовал жар её тела через двойную ткань одежды. Драко навис над ней, как дикий зверь, гипнотизирующий свою жертву одним лишь присутствием. Гермиона затихла. Теперь слышны были только её всхлипы и рваное дыхание. А когда Малфой невесомо коснулся губами её уха, едва вздрогнула. — Будто ты смогла бы влюбиться в меня, — сейчас сам его голос был пронизан усмешкой. Его свободная рука мягко легла на её талию, но он не хотел ничего такого. Просто ему нравилось чувство превосходства. Да, именно оно, а не дрожащая девушка, кожа которой пылала огнём лишь от его прикосновений. Сейчас даже Гермиона не могла сказать, почему жар разлился по её телу. Ненависть? Азарт? Вожделение от такой игры? Ей пришлось собрать все мысли из затуманенного бездонного разума и проговорить: — Возможно, если бы ты показал мне настоящего себя. Нет, эти слова не шокировали его. Он ожидал такого пафосного заявления от бывшей студентки Гриффиндора. Чертовы защитники! Мы такие хорошие, мы будет спасать даже самые потерянные души. Именно за это лицемерие Драко ненавидел алых. Слизеринцы хоть не притворяются. Но это было то, что он хотел, что ему нужно было услышать. На улицах Лондона уже зажглись парящие огни. Переулки пустели, а бары и рестораны наполнялись уставшими волшебниками. Дождь все не хотел прекращаться, а где-то вдалеке по небу расползся паутиной гром. В гостиничном номере было невыносимо влажно. Воздух будто лип к коже, оставляя ощущение второй ненужной кожи. — На словах-то ты все можешь. В его голосе не было злобы или упрёка. Ровно так же, как и насмешки. Он был какой-то бесцветный. Драко отпустил ее руки, которые почти безвольно опустились вниз. Его ладони уперлись с двух сторон от ее лица, но девушка не чувствовала себя пойманной. Гермиона видела бардовые царапины на его шее, и почему-то от этого зрелища у нее перехватило дыхание. Осознание его силы, которую ему приходится сдерживать из аристократической воспитанности. Рамки, в которые ему нужно себя загонять из-за своего окружения. И понимание собственных возможностей, безупречный контроль не только тела, но и мыслей. Все это был он. Драко Малфой. — Ты, наверное, безумно одинок, — ей вспомнилось собственное прошлое. Холодно, даже в толпе людей. — Меня это устраивает, — в его глазах только на секунду мелькнул огонек, значение которого Гермиона не смогла понять, потому что в это же мгновение ее губ коснулся горький поцелуй. В нем не было абсолютно никакой красоты. Это было более чем ужасно: хладнокровный Слизеринец целует запутавшуюся в себе Гриффиндорку. Но девушка ответила, и вдруг ей стало легче. Собственные ограничения неожиданно рассыпались, и тяжелые оковы слетели с ее тела. Может, дело в такой маленькой мести Рону, может, в понимании, что она впервые делает что-то на «пьяную» голову, а, может, в такой банальной, но вечной истории ненависти и любви. В этом определенно что-то было. Прижатая к стене молодым волшебником, девушка впервые ни о чем не думала. Нет, голова не была пустой, просто все ее внимание было приковано к Драко Малфою. Маг скользнул губами по ее шее. Двинулся дальше, не торопясь, мучительно медленно, наслаждаясь каждым ее легким движением. Ему нравилась борьба девушки со своим рассудком и здравым смыслом. Она пыталась неосознанно отдалиться от него, вжимаясь в стену. Вот только волшебнику это было на руку. — Не убегай от меня, Грейнджер, — его рука очертила ее талию. — Я не… — Тогда почему ты не касаешься меня? — только сейчас Гермиона заметила, что и правда напряжена и натянута до предела. — Давай же, позволь себе хоть это, — кончик его губ изогнулся в легкой усмешке, а глаза пристально следили за эмоциями на ее лице. Как маленький котенок в незнакомом месте, она осторожно, будто боясь, что мужчина передумает, коснулась подушечками пальцев его обнаженной ключицы. Драко ее не торопил. Ему нравились ее легкие неуверенные движения, он наслаждался контрастом их температур: Гермиона, казалось, пылала сейчас. Девушке же было не по себе. Ее мучило странное ощущение, что он над ней издевается. Особенно, когда Малфой слишком демонстративно расстегнул пуговицы на своей рубашке. Гриффиндорка сразу же попыталась одернуть руку, но мужчина перехватил ее и, держа за запястье, повел ей по своему телу. Он чувствовал ее напряжение, будто вся ладонь была пронизана электричеством. Но вдруг Гермиона вырвалась из его и так несильной хватки и, сжав своими пальчиками ворот его рубашки, поцеловала. Она и сама не знала, что такое вообще возможно! Один поцелуй, а столько страсти, желания, нетерпеливого вожделения, похоти. Мужчина и сам не ожидал такого напора. Голова кружилась, а пульс стучал так громко, что закладывало уши. Но жарче и слаще этого поцелуя не было ничего на свете. Он был одним из тех, которые срывают последние преграды. Им срочно нужно было больше воздуха, прикосновений, друг друга. Волшебники не разбирали ни пространства, ни времени. Запах свежих простыней и мягкий скрип кровати. Это было последнее, что они различили. Острые нескладные плечи Гриффиндорки были искусаны до красных следов, а по разведенным ногам бежали мурашки. Звон его ремня, который он бросил на пол, разрезал атмосферу. Он нависает над ней, как опасный хищник над дрожащей жертвой. О, как же ему нравится, как Гриффиндорка прикрывает глаза и тихо выдыхает, чувствуя холодные пальцы, скользящие по внешней стороне ее бедра. А когда он проникает в нее, и внутренний жар опаляет его пальцы, маг с наслаждением замечает красивый изгиб ее тела. Девушка беспорядочно водит пальцами рук по простыням и кусает губы. Ей определенно хочется большего. Малфой мягко целует ее чуть ниже ушка и шепчет что-то, несомненно, важное, но Гермиона не слышит. Лишь растерянно кивает и впивается в желанные губы, обвивая его шею руками. Она чувствует его возбуждение, ощущает, как поднялась температура его тела. Заучка смогла завести Слизеринского принца, который резко разорвал поцелуй и, проведя кончиком языка по ее приоткрытым губам, провел рукой вниз по ноге. Мужчина видит, как скользят капельки пота по ее животу, и он позволяет своему желанию вырваться наружу. Гермиона распахнула глаза, и Малфой поймал ее испуганный взгляд. — Тише, маленькая, — шепнул он, проводя рукой по ее волосам, и толкнулся вперед, погружаясь в разгоряченную Гриффиндорку. Искра взорвалась перед ее глазами, а с губ сорвался рваный стон. Жарко. Невыносимо жарко. Поцелуи, пламя внизу живота, тихое рычание Драко, и вот Гермиона уже не помнит себя, не знает, где находится и какой сегодня день. Теперь существует только он. Только Слизеринец, терзающий ее тело, водящий пальцами по её пояснице, целующий её лопатки, сжимающий её бедра от собственного возбуждения. Мужчина касается мокрым лбом ее плеча и тяжело дышит. А девушка замерла, будто прямо сейчас провалится в обморок. Ночной Лондон все еще играл свою дождливую песню, когда Гермиона проснулась. Должно быть, она проспала всего пару часов, ведь мягкий холодный свет полной луны все еще заливал комнату. Грейнджер соскочила с кровати и направилась в душ, едва удержавшись на дрожащих от слабости ногах. В ванной ее уже ждали полотенце и чистая мужская рубашка. Драко успел принять душ до нее. Сон сняло как заклинанием, но уходить ей было некуда. Когда глаза привыкли к темноте, Гермиона налила себе стакан воды из заранее приготовленного домовиками кувшина и, сделав пару глотков, прошла к окну, которое находилось напротив кровати. Малфой и его открыл заранее. Прохладный мокрый воздух приятно освежал кожу. Кажется, Лондон никогда не спит. Соседние здания были испещрены ламповым светом, а вся улица горела вывесками и парящими огоньками. У девушки не было представления о том, что же ей делать дальше. Пусть все как-нибудь само решится. Ее пальцы нащупали на подоконнике какой-то предмет. Хм, обычные маггловские сигареты с такой же простой зажигалкой. Кто бы мог подумать. Чиркнув огонек, Гермиона несильно затянулась и тут же выпустила дым в ночной воздух. Она смотрела, как он растворяется среди звезд, думая о том, что еще несколько часов назад хотела также исчезнуть. Хорек и тут умудрился влезть. Гриффиндорка тихо усмехнулась своим мыслям и услышала шорохи позади. Серебряные глаза мужчины блеснули в темноте, немного туманно разглядывая девушку в его рубашке и с сигаретой в руке. — Собралась уходить? — немного хрипло произнес он. — Нет, останусь до утра, — пожала плечами Грейнджер. Ветер пронизывал холодом ее легкую одежду, а ноги уже немного занемели. Но она докурила сигарету до фильтра и только потом забралась к Малфою под одеяло. Они не стали друзьями, перестали быть врагами. Любовниками их тоже трудно было назвать. Они просто «случайность». Случайность обстоятельств и событий. Без теплых чувств они расстанутся завтра на пороге, и их пути разойдутся. Возможно навсегда, а возможно до очередной случайности. Но сейчас Грейнджер кладет на мужчину свои ледяные ноги, а Малфой ругается, но ложится так, чтобы девушке было удобно, и прижимает ее к себе. Они не думают о завтрашнем дне, ведь даже Мерлин не знает, каким он будет.Часть 1
23 июля 2016 г. в 17:24
Случайность. Всего одно слово так понятно и точно описывает ту ситуацию, в которой оказались двое совершенно разных людей. Только она виновата во всем… Конечно это не так! Но им проще так думать, легче осознавать, что кто-то другой виновен в произошедшем. Для него это удачная сделка в ресторане отеля. Для нее – ужасная правда в номере на третьем этаже. И кто сможет поспорить с тем, что Мерлин решил подшутить над ними, позвав в одно и то же место.
День сегодня выдался пасмурный, точно такой же, как вчера и позавчера, – Лондон не изменял своим привычкам. И пускай юная волшебница промочила себе ноги, а ее волосы вьются еще больше обычного, сегодня ничего не могло испортить ей настроение. Ведь после многих лет, а их прошло уже 5, он, наконец, сделал ей предложение. Конечно, все было не совсем так, как она это представляла. Не было цветов и романтического ужина, не было сцены с красивым мужчиной в классическом костюме, стоящем на одном колене. Он просто сказал ей, что пора бы пожениться и отыскал в ящике старого комода не менее старое кольцо. От Уизли другого ожидать и не следовало. В тот момент умение держать себя в руках потрясло и саму экс-Гриффиндорку. Она приняла кольцо с улыбкой и слезами на глазах. Хотя и сама точно не могла сказать, означали эти слезы радость или разочарование. Она даже не произнесла заветное «Я согласна». Все было будто само собой разумеющееся. Ответа «нет» просто не существовало. И только потом, оставшись в одиночестве, она поняла, что выходит замуж!
Да, все было не так, как она ожидала. Но и Рона можно понять. Они с Гарри успешно двигаются вверх по карьерной лестнице: заботы приобрели внушительный масштаб. И очень тяжело менять одну половину жизни, когда вторая катится калейдоскопом. А сейчас на ее пальце кольцо, сияет дешевыми цветными камнями, а в сумке короткое, но очень пылкое письмо – приглашение в один из самых дорогих отелей волшебного Лондона. Она не знала, что ждет ее там. Но в тайне надеялась, что Рон все-таки устроит для нее ту самую волшебную сказку. Пусть лишь на мгновенье.
Гермиона на секунду остановилась перед входом в нерешительности. Это же Рон. Чего она боится? Что ее останавливает? Девушка бросила последний взгляд на слишком яркое кольцо на безымянном пальце и шагнула под крышу отеля. Народу сегодня было достаточно, и в огромном зале царило оживление. Камины загорались изумрудным пламенем, впуская и провожая волшебников, за стойкой регистрации миловидные ведьмы отдавали гостям ключи, а из ресторана за дверью слышалась легкая музыка.
Гермиона прошла к стойке, попутно пытаясь поправить непослушные влажные волосы.
— Здравствуйте, — привлекла она внимание одной из девушек.
— Здравствуйте, мисс Грейнджер. Чем я могу помочь?
За 5 лет Гермиона уже привыкла к тому, что ее узнают везде и всегда.
— Да, у меня встреча в номере, — она достала из сумочки приглашение, сверяясь с информацией, — 329.
Волшебница кивнула и взмахнула волшебной палочкой. Перед ней появился пергамент, исписанный красивым подчерком.
— Да, мисс Грейнджер, нас предупредили, — учтиво ответила она и протянула Гермионе зачарованный ключ, — Третий этаж, правое крыло.
Поблагодарив, девушка направилась к лифту. Чего она ждала? Трудно сказать. Может быть, стол с ужином и свечами. Или кровать с лепестками роз на простынях. Да, все это было бы безумно романтичным, вот только шло бы не от Рона. Скорее всего, его заставила Джинни, от взгляда которой не укрылось подавленное состояние подруги. Отговорка: «Это же Рон», — стала для Грейнджер неким барьером от окружающих соблазнов. Как и любой девушке, экс-Гиффиндорке хотелось внимания и заботы. Разве она требовала чего-то невозможного? Она мечтала о красивом букете на день рождения и о тихом вечере только вдвоем, а не о выбранном под руководством сестры платье, которое она так ни разу и не надела. А еще короткое: «Мне пора на работу», — верх мечтаний! Гермиона понимала, что и после свадьбы их отношения вряд ли изменятся, но ей просто не с чем было сравнивать. Короткие отношения с Крамом длились не больше месяца. У них все было так же, как и с Роном: поцелуи, цветы, ночные свидания. Но Крам уехал раньше, чем букетный период успел перейти в нечто большее, и, может, их отношения тоже бы выгорели со временем. Этого она точно не знала. По Гарри и Джинни судить было сложно: их пара сильно отличалась от «Гермиона-Рон».
Будущая Уизли так погрузилась в свои размышления, что не сразу поняла, как вообще добралась до номера. Стоило ей лишь поднести ключ к замку, как дверь приветливо отворилась. Ну, будь что будет. Зайдя, девушка огляделась: номер был небольшой, схожий с обычными маггловскими. Разве что не было телевизора. Как и Рона. Комната оказалась пустой. Хотя, на столе стоял букет красных роз с запиской. Рона, очевидно, вызвали на работу. Это было не редкостью. Но Гермиона должна была быть полной дурой, чтобы из раза в раз вестись на это. Что-то было не так. Атмосфера в номере была не та. Не было ощущения, будто кто-то ее тут ждал. Нет остывшей еды и шампанского в ведерке с растаявшим льдом. Постель была идеально заправлена, хотя Рон не упустил бы возможности на ней поваляться. И где-то глубоко внутри у Гермионы зародилось неприятное, скользкое, липкое чувство. Она за долю секунды преодолела расстояние до стола и выдернула записку из цветов. В коленях защекотало, и ноги едва не подкосились.