Девушка из Берлина: Любовница Группенфюрера

- Вот сукин сын! - Штандартенфюрер Шелленберг ругался в исключительно редких случаях, и только когда бывал предельно зол. - Он нарочно это сделал! Да у любой девушки из отдела хватило бы мозгов и десяти пальцев, чтобы печатать его приказы, а это всё, для чего она ему нужна. Не стоило мне говорить, что вы хоть сколько-то ценный сотрудник. Я уже почти закончила паковать свои офисные принадлежности в маленькую коробку, и пожала плечами. - Это не ваша вина, герр Штандартенфюрер. Он бы всё равно меня выбрал, даже если бы я из рук вон плохо работала. - Вы считаете? - Уверена. - Зажав коробку под мышкой, я протянула руку моему теперь уже бывшему начальнику. - Мне очень жаль, что приходится вас покидать. Работать на вас было настоящим удовольствием, герр Штандартенфюрер. Спасибо вам за всё. И пожалуйста, дайте знать, если вам что-то потребуется в будущем; я всегда могу взять какую-то работу на дом и помочь вам, если нужно. Он пожал мне руку и кивнул. - Благодарю вас за отличную службу, Аннализа. Я обязательно прослежу, чтобы это отразилось в вашем личном деле. И... Удачи с вашим новым начальником. Я не сдержала ухмылки, увидев выражение его лица, когда он это произнёс. - Благодарю вас. Мне действительно было жаль покидать приёмную Вальтера Шелленберга, потому как мне и вправду нравилось работать под его руководством. Однако, в отношении моей контрразведывательной деятельности, моё новое назначение было даже ещё лучше прежнего: вся бумажная работа Группенфюрера Кальтенбруннера будет теперь проходить через мои руки, а его должность была куда выше и значимее, чем Штандартенфюрера Шелленберга. Я была более чем уверена, что Рудольф и Ингрид придут в настоящий восторг, когда узнают эту новость. Когда я вошла в приёмную Группенфюрера Кальтенбруннера, его адъютант кивнул мне, не отнимая телефона от уха, указывая на стол в углу, который предназначался мне, судя по всему. Я только было начала организовывать своё рабочее место, как он бросил через плечо, положив трубку и направляясь к выходу: - Он хочет кофе. Иди сделай ему кофе. "Просто отлично. Из личного помощника шефа внешней разведки я меньше чем за полчаса превратилась в обычную официантку. Ничего не скажешь, продвижение по службе!" Я открыла было рот, чтобы спросить адъютанта Группенфюрера, как наш новый шеф предпочитал его кофе, но он уже исчез за дверью. Похоже было, что мне придётся спрашивать самой. Я постучала в дверь его кабинета и, услышав "да" из-за двери, открыла её и увидела нового шефа РСХА также с трубкой в руке. Правда, доктор Кальтенбруннер оказался вежливее, чем его непосредственный подчинённый, и вопросительно улыбнулся мне, прикрыв трубку рукой. - Чем могу помочь, фрау Фридманн? - Просто хотела уточнить, как вам больше нравится, герр Группенфюрер. - Да у меня, по правде говоря, нет особых предпочтений, но раз уж вы спросили, то прямо на этом столе и погорячее, - ответил он со своей обычной ухмылкой. Я сощурила на него глаза, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Он был неисправим. - Я вообще-то имела в виду ваш кофе. Его ухмылка стала ещё заметнее. - Я тоже про кофе говорю, а вы про что подумали? - Знаете что? Раз вы такой шутник, то сделаю всё, как мне нравится, и попробуйте хоть слово сказать! Только уже произнеся это вслух, я поняла всю двусмысленность сказанного, но доктор Кальтенбруннер, конечно же, заметил это первым. - Правда? Что ж, я согласен. Это даже интересно, когда девушка командует. - О, господи! Я закрыла за собой дверь, пока он ещё что-нибудь похуже не сказал, и услышала его смех по другую сторону. Похоже было, что работать в моём новом офисе будет очень даже весело. Но если я подумала, что на двусмысленных шутках про кофе всё и закончится, я сильно заблуждалась. Уже на следующий день, когда новый шеф РСХА вошёл в приёмную, он оглядел меня с ног до головы и заметил с весьма серьёзным видом: - Жаль всё-таки, что вас эту форму заставляют носить. Я-то наивно решила, что может он позволит мне носить обычные платья на службу, и даже просияла в ответ. - А в чём бы вы хотели меня видеть? - Без ничего. "Ну да. А чего я, в принципе, ожидала?" - Идите отсюда с вашими грязными шуточками, герр Группенфюрер! Я-то думала, вы серьёзно! - О, я очень даже серьёзно. Даже думать не хочу, куда бы дальше зашёл этот разговор, если бы не появился его адъютант Георг и не вручил доктору Кальтенбруннеру его утреннюю корреспонденцию. На следующий день доктор Кальтенбруннер махнул мне следовать за ним, когда выходил из кабинета. - Хочу проверить, такая ли вы хорошая стенографистка, как утверждал Шелленберг. У меня встреча назначена с Рейхсфюрером, и мне нужно, чтобы вы кое-что записали. - Конечно, герр Группенфюрер. Я только было понадеялась, что наши отношения наконец приняли нормальный, официальный характер, но тут он снова начал свои штучки. Во-первых, он усадил меня прямо рядом с собой, якобы чтобы следить, что я всё правильно записываю. Затем, как только Рейхсфюрер отвернулся к карте на стене и, соответственно, не мог видеть, что происходило у него за спиной, доктор Кальтенбруннер опустил руку на спинку моего стула, и другой слегка отодвинул мою левую руку, наклонившись ко мне чуть ли не вплотную, чтобы "проверить мои записи." Я посмотрела на него как можно более убийственно, сказав одними губами, чтобы Рейхсфюрер не услышал: - Какого чёрта вы делаете? Но новый шеф РСХА только постучал пальцем по бумаге, также тихо ответив: - Пишите, пишите, не отвлекайтесь. Конечно же, он отодвинулся от меня, только когда Рейхсфюрер повернулся к нам лицом. По пути обратно в офис, когда мы наконец-то снова могли говорить, я сощурила на него глаза и сказала: - Если вы не прекратите это с вашим поведением, клянусь, я вас в один прекрасный день отведу в подвал внизу, и буду убивать медленно и мучительно. Но как оказалось, ничто не могло напугать австрийца и его грязный ум. - Мм, звучит многообещающе. Лично я не знал, что вам такое нравится, но я всегда открыт экспериментам. Изо всех сил стараясь не расхохотаться или не покраснеть, я быстро оглянулась и, убедившись что мы были одни в коридоре, стукнула его по плечу своим блокнотом. - Что, уже начинаем? - он игриво изогнул бровь. - Ничего мы не начинаем! Вот, забирайте ваши записи, а я пока пойду проверю, не готовы ли доклады, что вам обещал Группенфюрер Мюллер. - Что значит, забирайте ваши записи? Это же стенография. Мне нужно, чтобы вы их по-нормальному расшифровали. - Вы же сказали, что знаете стенографию! Всего час назад! - Я соврал. - Зачем вы тогда так разглядывали, что я там себе записывала? - Я, вообще-то, не на бумагу смотрел. Группенфюрер Кальтенбруннер опустил глаза на уровень моей груди, снова ухмыляясь. Я покачала головой. - Вы совершенно отвратительны. - Из ваших уст это звучит как комплимент. - Знаете, после всего того, что я от вас услышала всего за последние пару минут, мне в душ захотелось. - Отличная идея. Давайте примем его вместе, я вам спинку потру. На сей раз я не сдержалась, расхохоталась и поспешила сбежать в приёмную к Мюллеру, невольно отметив, что всегда профессиональный Шелленберг и мой новый начальник были как небо и земля. Не знаю почему, но как я не старалась на него разозлиться или обидеться, у меня попросту ничего не выходило. По сравнению с многочисленными обязанностями в офисе Штандартенфюрера Шелленберга, быть секретарём Группенфюрера Кальтенбруннера оказалось чуть ли не отпуском. Всё, что я делала весь день, так это печатала приказы, которые затем нужно было подписать и разослать по отделам (но этим уже занимался Георг, так как технически это являлось обязанностью адъютанта), варила кофе и отвечала на звонки, когда Георгу нужно было сбегать по какому-либо поручению. Георг даже отпустил меня пораньше в первый день, сославшись на то, что герру Группенфюреру нужно было ехать в Рейхканцелярию на собрание. Я взяла свою сумку и направилась в новый кабинет Генриха, который он теперь занимал вместо старого шефа Департамента D. Мой бедный муж был погребён под кучей бумаг, с которыми ему нужно было ознакомиться в течение всего нескольких дней, и с радостью согласился, когда я предложила свою помощь в их сортировке. Когда рабочий день закончился, мы решили взять оставшиеся папки домой, и спустились в гараж, где Ганс уже ждал нас. Однако, в машине Генрих в конце концов бросил на сиденье папку, на бумагах в которой он пытался сосредоточиться вот уже какое-то время, и сказал: - А может, к чёрту её, эту работу, и поехали лучше праздновать наше повышение? - Я только за! - Вот и чудесно. Тогда поехали домой, переоденемся, и я отвезу свою красавицу-жену в самый дорогой ресторан в городе. Я тебе ещё не сказал, что мне к тому же зарплату повысили, и весьма неплохо? - Правда? - Да. Я скуплю тебе все французские платья на свете, которые ты так любишь, и буду хвастаться тобой перед всеми при любом удобном случае. Я же теперь очень важный Оберфюрер, разве нет? Он выпрямился на своём месте с наигранно важным видом, что заставило меня рассмеяться. - Да, любимый, ты выглядишь очень важным. Тебе нужно будет сменить знаки отличия на форме, да? Я завтра же утром попрошу Магду, она чудесная швея, всё сделает за пять минут. - Спасибо, родная. Я улыбнулась и спросила его через какое-то время: - А помнишь, как ты впервые пришёл ко мне домой, и я не могла тебе даже нормальный ланч приготовить? Ты рассмеялся тогда и сказал, что тебе жаль моего будущего мужа, потому что... - Потому что ты заморишь его голодом. Да, я это очень даже хорошо помню. - Генрих тоже улыбнулся в ответ. - А ты сказала, что не стоит мне его жалеть, потому что он женится на девушке, а не на кухарке, и что ему придётся раскошелиться на домработницу. А я спросил на это, а что, если ты выйдешь за военного, и начнётся война, и тебе придётся обо всём самой заботиться? - И я вышла за военного, и война действительно началась, - заключила я с улыбкой. - Но, слава богу, ты не в Вооружённых СС на Восточном фронте, а здесь, со мной. И слава богу, что мы всё ещё можем позволить домработницу. Генрих усмехнулся, но потом вдруг посерьёзнел. - Да, только вот я теперь очень много буду разъезжать по командировкам. Это новое назначение того требует. Не то, что моя старая, офисная должность. Я нахмурилась. - Правда? Генрих кивнул, и тут меня внезапно осенило. Он сделал это нарочно. Группенфюрер Кальтенбруннер прекрасно знал, что он делает, передавая Департамент моему мужу, чтобы отсылать его подальше каждый раз, как ему заблагорассудится. Всё вдруг сложилось в одну ясную картину: новая должность Генриха, моё новое назначение, а больше всего, история Адама о том, что доктор Кальтенбруннер сказал ему в Маутхаузене. "Она моя." Я тогда не придала словам Адама особого внимания, потому как он ясно сказал, что Группенфюрер был очень пьян, а люди много чего говорят под влиянием алкоголя. Только вот это всё было сделано с расчётом, и определенно на трезвую голову. - Вот дьявол. - Что-то случилось? - Генрих повернулся ко мне. - Нет... Ничего. Только что вспомнила, что я забыла напечатать один из документов, вот и всё, - соврала я, решив не озвучивать свои подозрения своему мужу. - Забудь, завтра всё сделаю. Сегодня мы празднуем.