Это не сон

      Выбравшись из подземелья, я обессиленно рухнул на траву и поднял взгляд в небо. Ужасы темноты и этого проклятого лагеря все ещё преследовали меня, но мне уже было это безразлично. Маша со мной, мы пока ещё живы.       — Вот бы сейчас туда, — прошептала девушка, протянув руку в небо.       Не знаю, что заставило её так сказать, но впервые мне не захотелось спорить, хотя я был не согласен. Небо действительно манило к себе яркими красками: нежно-розовый рассвет зарождался на фоне ночного тёмно фиолетового полотна. Но я хотел жить. Человек, после всего, что пережил, заслуживает спокойной жизни, ведь так?       Я закрыл глаза и тяжело вздохнул. Вся моя затея внезапно превратилась в кошмар. Почему все происходит именно так? И есть ли у меня шанс спасти Машу? К чему скрывать от самого себя, что я люблю ее до сих пор. Да, люди умершие здесь, тоже в какой-то мере были мне дороги, но именно ради Маши я готов отказаться от своей жизни, которую так боюсь потерять.       На мои плечи вдруг опустилось что-то тяжелое. Глаза я пока не открывал: кроме моей девушки никто ко мне бы не подошел.       И тут я услышал рычание. Тело, прижимающее меня к земле, подрагивало в такт рыку. Я открыл глаза и увидел перед собой еще один ужас. Взгляд Маши сиял безумием и прожигал во мне дыру. Так, словно я был самым ненавистным ей человеком на всем белом свете.       — Маша… Что ты делаешь? — я испугался не на шутку. Зная ее, как свои пять пальцев, я понимал, что это не может быть она. Вернее, я в это верил.       — Как я тебя ненавижу, — взвизгнула девушка, прижимая тесак к моему горлу. — Почему ты оставил меня? Почему, как только ты остался никому не нужным, то сразу прибежал ко мне? Думаешь, я всегда буду рядом?! Ошибаешься! Глубоко ошибаешься! Все, что происходило за это столь короткое время, моих рук дело. Я хотела, чтобы ты страдал от страха и чувства вины. Так же, как страдала я. Я чувствовала вину за то, что ты отгородился от мира. Я боялась, что все вокруг против тебя. И потом я возненавидела тебя за то, что столько натерпелась из-за тебя. Теперь настал твой черед страдать. Ведь смерть, ставшая гостьей этого лагеря, терзает твою совесть, не так ли?       Это действительно было так. Страхов я натерпелся, но вина за смерть Слави, Алисы и остальных очень сильно терзала меня изнутри.       — Все, что случилось в лагере, — продолжала Маша. — Организованно мной. Даже маньячка Лена, лежащая в катакомбах. «Ульянки» — массовое орудие убийства всех жителей лагеря — тоже организовала я. И знаешь, по заслугам получили и они тоже. Я ненавидела Славю — она мертва. Я терпеть не могла Электроника — и его больше нет. Теперь твоя очередь!       Она надавила на тесак, и металл порезал кожу. Я понял — мне не уйти от этой участи. И единственное, что мне хотелось уже непосредственно в этот момент, это в последний раз коснуться губами губ Маши. Уже было не важно, что будет дальше. Да, я не хочу умирать, но деваться мне уже некуда. Значит остается только одно дело, которое я еще могу завершить.       Я, превозмогая страх, бурлящий в груди, и боль, стягивающую горло, поцеловал Машу, своими действиями пытаясь вымолвить прощение. Надеюсь, с последним вздохом она меня простит.       Я стал захлебываться кровью, засипел от того, что горячая жидкость хлынула в легкие, и только после этого на мои глаза опустилась тьма.

***

      Ощутив на своих губах почти невесомый поцелуй Семена, Маша выронила тесак и отскочила от тела парня. Взгляд его, когда-то зеленых глаз, потускнел. Рубашка окрасилась в красный, из-за крови, текущей из свежей раны. Он получил по заслугам.       Но в груди Маши что-то больно защемило. Вдруг стало пусто во всем этом лагере. Пусто настолько, что небо еще сильнее стало манить девушку к себе.       Она подобрала клинок, вернулась к Семену и упала рядом с ним на колени. Закрыв глаза покойнику, Маша прошептала:       — Это ты прости меня, Сема. Я просто не хотела, чтобы ты принадлежал кому-то, кроме меня. И расплатилась за это твоей жизнью. Быть может там, — она посмотрела на облака, — Мы сможем наконец стать друг для друга самым важным. Быть может там мы сможем стать единым целым. Прости меня за эту ловушку. Прости… за все. Скоро увидимся, любимый.       Воткнув тесак в свою грудь, девушка упала на тело парня. Очень медленно жизнь уходила от нее, а Маша хотела лишь любви. Любви в вечности.       Этот мир не был сном. Все случившееся, как и едва начинающийся день, было реальностью, которую не хотелось покидать.       С тем рассветом пролилась кровь. В тот лагерь уже никто никогда не вернется. Он стал тюрьмой для душ, что не нашли покоя. В «Совенке» уже никогда не зазвучит смех детей. Лагерь не увидит слез неразделенной любви. На главной площади больше не пройдёт линейка, а на острове девочки не соберут землянику. И лишь только появится на небе новая звезда, это место исчезнет… Навсегда.