* * *
Гермиона всегда начинала сборы к новому учебному году минимум за месяц до отъезда. Перебрать вещи и школьные принадлежности, рассортировать их и составить список необходимых покупок: всё это было не столько необходимостью, сколько успокаивающей чередой дел, скрашивавших ожидание перед возвращением в магический мир, когда все старые учебники были по нескольку раз перечитаны, а некоторые даже законспектированы. Не то, чтобы Гермиона не любила мир, что был привычным ей до одиннадцати лет… но всё же мир магии не мог не затмить его. Грейнджер чувствовала, что её место именно там. Там, где одним взмахом палочки творились чудеса, кажущиеся магглам лишь смелой фантазией, где можно было получить средство почти от всех болезней, смешивая травы и засушенных насекомых, где она чувствовала себя… способной на что-то большее, чем стирать пыль с книжных полок, или гнуть спину в архивах, составляя основу для будущих научных статей. Образование, учёба в одной из самых престижных школ магического мира могли бы дать ей шанс найти в себе новые грани, открыть двери в самые интересные уголки мира, подарить возможность выбрать профессию всей жизни!.. И именно этого Гермиону столь вероломно пытались лишить, прикрываясь словами об опасности, никому ненужной войне и её беспомощности перед каверзами нынешней власти магической Британии. В тот день, когда Гермиона совершенно отчётливо поняла, что её и её родителей никто и не собирался возвращать на старое место жительства (по крайней мере до окончания войны – точно), в девушке закипела вся бунтарская, гриффиндорская кровь, что умело пряталась под когтевранской тягой к знаниям. Люди, у которых они жили, были крайне добры и предельно тактичны к навязанным со стороны сына гостям. Они не раз подчёркивали: в их семье не принято было оставлять родственников в беде, но Гермионе казалось, что всему должен быть свой предел. И с каждым днём ей было всё труднее принимать еду и кров от родителей своего жениха, не отдавая ничего взамен, и девушка знала – её мама и папа чувствовали то же самое. Первые осторожные разговоры начались ещё около недели назад. Сначала Гермиона говорила о желании вернуться в школу только своим родителям. Мать сразу же включалась в разговор, сетуя на столь долгий по их меркам отдых – ей тоже не терпелось вернуться к работе. Мистер Грейнджер же был более молчалив и осторожен. В такие моменты он сразу же вспоминал о том вечере, когда их дом посетили магические друзья дочери, и слова о грозящей им опасности в Англии. Заговорить на эту тему за ужином Гермиона впервые решилась уже через пару дней, после обсуждения их дальнейшей судьбы с родителями. Крамы только удивлённо переглянулись и с их извечными дружелюбными улыбками сдержано извинились за невнимательность к своим гостям. После этого тема увяла как-то сама собой: Грейнджерам сделалось вдруг крайне неловко, словно бы они попросились не домой и на работу, а в палаты, обитые золотом и задрапированные шёлком, чего в просторном, но не слишком богатом доме Крамов не водилось. Ещё через два дня родителям Гермионы поступило предложение выйти на работу в частной клинике в городишке неподалёку. Языковой барьер там легко разбивался стараниями юной девушки, помощницы администратора, которая свободно владела несколькими языками. Какая магия была задействована со стороны Крамов, Грейнджеры не знали, но отказываться от столь удачного предложения в их случае было невежливо вдвойне. И даже Гермиона притихла на время, поддавшись привитому с детства воспитанию, вот только оно и не могло долго сдерживать её тягу к учёбе и возвращению в Хогвартс, в частности. Возвращение домой Виктора Гермиона восприняла, как подарок небес. Девушка уже давно поняла, что он не мог долго возражать ей, если она действовала аккуратно и осторожно. И даже этой малости должно было хватить… Вот только Грейнджер не учла одного: беспокойство Крама за неё оказалось сильнее, чем желание сделать её счастливой. Она допустила существенный промах, поставив под сомнение угрозу со стороны нового Министра и его солдат, сделав ставку на человеческую мораль. Виктор в тот день впервые повысил голос в разговоре со своей невестой. И хотя он тут же осёкся и, извинившись, вышел из комнаты, на Гермиону это произвело сильное впечатление… разве что не совсем то, какое должно было бы. Минувшим утром она вновь завела уже до зубной боли знакомый Виктору разговор и, на его несчастье, сделала это в присутствии всех «взрослых». Обсуждение уже начало принимать опасные обороты, когда левое предплечье Крама ощутимо обожгло – время отгула, данное командиром, подошло к концу. Виктор уже было встал из-за стола, намереваясь по своему обыкновению обнять отца и поцеловать мать перед уходом, но увидев одинаково растерянные взгляды родителей решил поставить в споре точку... Которая, благодаря Гермионе, вновь превратилась в многоточие. К тому времени, когда командир позвал свою Тень в третий раз, Виктор, никогда не замечавший за собой тяги к радикальному решению конфликтов, всерьёз мрачно прикидывал вариант нейтрализации всего семейства Грейнджеров путём их усыпления на неопределённый срок. И даже то, что разговор всё это время не выходил за рамки вежливой беседы, ситуации не облегчало. В конечном итоге Крам просто молча вышел из комнаты, лишь бросив напоследок, что у него дела и он не знает, как скоро вернётся. Когда за ним захлопнулась дверь (быть может чуть громче, чем следовало), Виктор почувствовал совсем не облегчение. Напротив, ему начало казаться, что все нерешённые разногласия повисли на его шее, пригибая к земле. Столь скорое возвращение сына для Крамов стало ещё большей неожиданностью, чем его весьма поспешный уход. И то, что он вернулся не один, а с каким-то невысоким, совсем ещё молодым пареньком с чернеющей татуировкой на шее, только прибавляло вопросов. Грейнджеры, напротив, мгновенно узнали мага, что около месяца назад посетил их дом. Они прекрасно помнили, как остальные незнакомцы беспрекословно выполняли все приказы этого парня, словно бы он являлся для них непререкаемым авторитетом, что фактически не укладывалось в головах Грейнджеров. — Добрый… м-м-м, день? Господа, дамы, — командир чуть склонился в вежливом приветствии. — Моё имя Гарольд… Прошу прощения за столь бесцеремонный визит без приглашения. Миссис Крам что-то торопливо проговорила, обращаясь к сыну. Тот ответил всего несколькими твёрдыми словами, после которых мать семейства мгновенно расслабилась, а в глазах отца появилось странное сочетание уважения и настороженности. — Гарри! — Гермиона в считанные секунды вскочила с места, тут же заключая друга в объятия. — Как ты здесь оказался? Вежливая улыбка на лице Гарольда даже не дрогнула, когда он осторожно отстранил от себя девушку, которая всё продолжала доставлять ему проблемы, даже узнав правду и сопряжённые с ней риски. — Я пришёл поговорить с тобой. Серьёзно и как со взрослым, разумным человеком. Гермиона мгновенно вспыхнула до корней волос, становясь похожей на саму себя: такой, какой её знал Гарри Поттер, практически исчезнувший уже под личиной Гарольда Слизерина. Метнув чуть обиженный и одновременно возмущённый подобным ябедничеством взгляд Виктору, Грейнджер всё же сумела взять себя в руки и решительно кивнула. — Присаживайтесь, пожалуйста. Отобедайте с нами, — с лёгким акцентом возвестила миссис Крам, она уже встала из-за стола, явно намереваясь озаботиться всеми приготовлениями, положенными хлебосольным хозяевам. Гарольд, искоса взглянув на Виктора, покачал головой: — Нет, спасибо. В Англии ещё едва ли приступили к полуденному чаю. Крамы, обменявшись парой фраз, отчего-то засмеялись. Гарольд вновь взглянул на Виктора, который тоже едва заметно улыбнулся. — Родители никак не привыкнут, что вы качаете головой, когда говорите «нет», — тихо пояснил Крам; как ни странно, выговорившись товарищам ранее, он больше не чувствовал того ужасного, давящего ощущения – находиться в родном доме теперь стало так же легко, как и было до этого. — У нас, с вашей точки зрения, всё наоборот. — Вот как, — командир усмехнулся, смущённо потирая шею. Об этой детали болгарского быта он не знал. После недолгих уговоров новоприбывшие всё же были усажены за стол. В конце концов, от кружки кофе Гарольд не отказывался никогда. Когда все приветственные, вежливые фразы, подобающие первому знакомству, исчерпались, командир вновь обратил взгляд на Гермиону, что до сих пор тихонько сидела между родителями, словно бы и не было никаких возмущений и недавних истерик. — Ты создаёшь нам проблемы, Гермиона, — мягко начал Гарольд, переплетая перед собой пальцы, и не давая ей ничего сказать в своё оправдание, добавил: — И я не могу оставить это без внимания. Атмосфера за столом в мгновение ока изменилась. Виктор отчего-то ощутил нечто похожее на дежавю, внезапно вспомнив директора Дурмстранга, Игоря Каркарова. Тогда Краму, совсем как сейчас казалось, что тот мог решить любую проблему. Будь то навязчивая слежка квиддичных фанатов или же завистливые пакости сверстников, с которыми Виктор не мог справиться самостоятельно только в исключительно редких, излишне серьёзных случаях. Сейчас же подобная уверенность пришла к Краму и в присутствии командира. Подумать только! Гарольд Слизерин внешне совершенно не выглядел ни надёжной опорой, ни, тем более, каменной стеной, но отчего-то именно сейчас Виктор ощутил ту ненавязчивую защиту, которая мерещилась маленьким детям при взгляде на их старших братьев или отцов. Крам уже давно начал замечать, что радужные условия, обещанные для его семьи, отчасти из-за которых он влез в чужую, по сути, войну, стали для него не главными причинами пребывания на стороне Тёмного Командира. Узнав Гарольда и Теней получше, Виктор в какой-то момент просто перестал считать себя очередным наёмным игроком. И хотя командир от своих обещаний никогда не отказывался, Крам вдруг поймал себя на мысли, что и не хотел бы выходить из этой игры до окончания... Нет. До их победы. — Профессор МакГонагалл ни за что не даст в обиду учеников своей школы. Разве ты не знаешь, Гарри? — как сквозь вату услышал Виктор звенящий от возмущения голос Гермионы, задумавшись, он несколько выпал из реальности. — Отлично, ты хочешь подставить под удар и Минерву, не так ли? — командир иронично поднял брови, катая свою уже наполовину опустевшую кружку кофе в ладонях. — Сколько людей должны будут подвергать свои жизни опасности, чтобы ты была счастлива, Гермиона? Виктор чуть удивлённо посмотрел на Гарольда. Когда тот сказал, что будет разговаривать с Гермионой «как со взрослым, разумным человеком», он и не думал об истинном значении этих слов. Теперь же Крам понял отчётливо: командир действительно откинул все мысли о том, что Грейнджер – его подруга детства. Виктору даже показалось на мгновение, что Гарольд и вовсе продолжал защищать Гермиону лишь по какой-то старой привычке, нежели из сентиментальных чувств, но эти мысли ушли, стоило только болгарину заметить, как уголки губ командира дёрнулись, словно в напряжении. Держать маску Гарольду становилось всё труднее. — Я никого не прошу это делать, — обиженно огрызнулась Гермиона, глаза её вдруг заблестели. — Конечно, нет, — Гарольд тяжело вздохнул. — Ты вынуждаешь. Виктор слушал разговор, больше походивший на сеанс циничного психолога, вполуха. По пути сюда они с командиром уже всё обговорили и даже нашли единственно возможный вариант, который устроил обе стороны. — Хорошо, — Гарольд медленно кивнул, когда отчётливо ощутил, что Гермиона находилась на грани истерики. — Ты говоришь, что будешь полагаться только на себя. Итак, представим ситуацию: в Хогвартс пришли авроры, Охотники... или кого там ещё родит наш Министр. У них есть сыворотка правды, опытные легилименты и полный карт-бланш на любые действия… — заметив, что Грейнджер хочет ему возразить, командир остановил её жестом и добавил: — У них есть полная поддержка Министра и Визенгамота, и им ничего за это не будет. Итак. Каковы твои действия? — Я ничего им не скажу, если ты об этом, — Гермиона совсем по-детски шмыгнула носом, её родители обеспокоенно переводили взгляды с жуткого парня на свою дочь, но отчего-то не решались вступить в спор. Лицо Гарольда отразило всю иронию этого мира: — О, у тебя, видимо, есть скрытые таланты, Гермиона, о которых я и не подозревал… Такие, как врождённая сопротивляемость сыворотке правды, или же природный ментальный блок, способный выдержать многочасовую пытку опытного легилимента, ломавшего матёрых Пожирателей, как соломинки. Я прав? Нет? Это был последний рубеж. Гермиона закусила нижнюю губу, но Гарольд даже и не думал щадить её. — Позволь, я расскажу тебе, что будет, — доверительно произнёс командир, почти шёпотом, и вдруг продолжил совсем другим, вкрадчивым голосом: — Они выжмут из тебя всё, что только смогут. В лучшем случае после этого ты окажешься на койке в Больнице Святого Мунго, рядом с Локонсом. А потом они найдут полученной информации наилучшее применение. Догадываешься какое? — Гарольд уже чуть ли не мурчал, довольно щуря глаза, как кот, устроившийся на солнышке. — Сначала они отомстят за то, что мы водили их за нос столько времени. Придут к твоим родителям и к этим чудесным людям… которых я обещал защищать. Мои Тени и я, лично, благородно кинемся в эту услужливо расставленную засаду. Возможно, мы даже сможем отбить то, что осталось… потеряв пару-тройку людей, конечно. Прости, но я не питаю иллюзий. И это ведь только начало! В ходе самоубийственной для нас операции, уверен, маги Скримджера смогут захватить хотя бы одного из нас. Им с лихвой хватит и этого. Я вижу, ты уже знаешь, что будет дальше… но, позволь, я уточню. Вытрясти из Тени информацию – дело чуть более проблемное, чем они уже провернули с тобой, но тоже выполнимое. А это значит, враг будет знать практически обо всём. О наших базах, перемещениях, планах, людях… С такой информацией разве что полный идиот не получит огромного преимущества. Видишь? И всё это случится только из-за одной тебя, Гермиона. — Всё, хватит! — вдруг вскочила с места миссис Грейнджер. Гарольд чуть склонил голову набок: для него это не было удивительным. Весь свой монолог он чувствовал, как медленно закипала мать Гермионы – материнский инстинкт, порой, был сильнее инстинкта самосохранения. Уж он-то знал это, как никто другой. — Вы, молодой человек, просто не имеете права говорить такие вещи юной девушке! — Грейнджер раскраснелась, совершенно так же, как краснела, порой, Гермиона, когда злилась. Гарольда этот факт несколько повеселил, но полностью сгладить неудовольствие от повышенного тона, ему не удалось. — Прошу прощения, леди, — командир чуть усмехнулся, когда глаза женщины удивлённо распахнулись от подобного обращения. — Но я уже далеко не так молод, как вам кажется, и вполне могу себе позволить немного приоткрыть глаза подрастающему поколению на последствия их необдуманных решений. — Не надо, мам, — вдруг глухо произнесла Гермиона, уткнувшись в ладони. — Гарри прав. Теперь уж настал черёд Гарольда удивляться. К такому выводу со стороны Грейнджер он готов не был. Командир хотел лишь немного припугнуть совершенно осмелевшую за это время девушку и со спокойной совестью навязать ей кучу дополнительных мер безопасности. В конце концов, они с Виктором ранее справедливо рассудили, что отсутствие в Хогвартсе лучшей ученицы потока вызовет ещё большие подозрения. И тогда даже власти Болгарии не смогут полностью обеспечить защиту одной чистокровной, но не слишком зажиточной магической семьи. — Простите меня, — Гермиона наскоро вытерла набежавшие слёзы тыльной стороной ладони, — я вела себя эгоистично. Гарольд и Виктор довольно переглянулись. Это был хороший результат. — Отличный вывод, мисс Грейнджер, — командир весело фыркнул, внутренне празднуя победу. — Коль вы всё это осознали и поняли, я советую вам в течение следующих дней определиться со списком необходимых покупок. Не пристало лучшей ученице потока ехать в Хогвартс столь вопиюще неподготовленной. Гермиона застыла, стараясь дышать через раз. Может быть, она как-то не так поняла? — Нет-нет, всё верно, мисс Грейнджер. Вы можете закончить этот учебный год в Хогвартсе… если он останется цел к тому времени, — кривая усмешка невольно появилась на лице Гарольда, когда он нашёл эту мысль очень даже вероятной. — Но я считаю своим долгом напомнить, что «тёмная сторона» снимает с себя все обязательства и не гарантирует Вашу безопасность за пределами этого дома. Гермиона несмело улыбнулась, но во взгляде её проскальзывал немой укор за всю эту шоковую терапию и за нынешний шутливый тон при обсуждении совершенно серьёзных вещей. — Ладно-ладно, — Гарольд махнул рукой, легко поднимаясь со своего места: они и так уже засиделись в гостях, пора бы уже и честь знать. — Я пришлю тебе список всех дополнительных мер безопасности, которые не обсуждаются никоим образом. Всё, что там будет, даже если это окажутся ритуалы с человеческими жертвоприношениями и обязательным съедением клубка из волос единорога, ты должна принять без единой оговорки, ясно? На словах об жертвоприношении Гермиона хмыкнула, но вдруг явственно осознав, что её друг совершенно не шутил, резко побледнела. — Гермиона? — Д-да, — она торопливо закивала, всё ещё малодушно списывая все ужасы на специфическое чувство юмора Гарольда. — Я всё поняла. — Отлично, — уже на ходу бросил командир и любезно распрощался со всеми невольными свидетелями тяжелого разговора. Однако, остановившись у дверей, он вдруг обернулся и сказал напоследок: — И да, твои родители остаются здесь. Это тоже не обсуждается.Глава 16. Сумасшедший день. Часть 1
18 октября 2017 г. в 12:48
Этот день по праву мог бы претендовать на звание самого сумасшедшего дня Гарольда Слизерина. И, что больше всего ужасало командира, был ещё далеко не вечер – едва-едва минуло время завтрака.
Вниз по главной лестнице Слизерин-менора Гарольд бежал, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, на ходу успевая мысленно препираться с супругом, что был с утра совершенно не в духе, несмотря на довольно удачный исход вчерашних переговоров с вампирами, и торопливо объяснять Барти по сквозному зеркалу его роль в ближайших, запланированных на сегодня делах.
Опасно споткнувшись на последней ступеньке и едва не пропахав носом девственно чистый (стараниями домовиков) паркет в холле, Гарольд всё же не только чудом сумел удержаться на ногах, но и даже перехватил беспалочковым заклятием выскользнувшее из пальцев зеркало.
— Командир! С вами всё… — крикнул Крауч и тут же заметно вздохнул с облегчением, когда Гарольд вновь появился в зоне его видимости: — Всё в порядке?
— Да-да, Барти… — командир на мгновение рассеянно замер на месте, будто бы собираясь с мыслями, и резко повернул в подземелья. — Виктор с тобой там? Слава с Антонином скоро подойдут, нужно и до них донести благие вести.
Крауч посмотрел куда-то в сторону и пожал плечами, видимо, отвечая на чей-то вопросительный взгляд.
— Нет, сэр. В переговорной только мы с Уиллом. Виктор вроде бы ещё не вернулся из дома…
Гарольд мысленно чертыхнулся: он совсем забыл, что Крам отпросился навестить родных пару дней назад. В кои-то веки людей им не хватало катастрофически.
— Сейчас буду, не расходитесь, — бросил командир, взглянув в зеркало в последний раз, и разорвал связь.
Это утро началось для Гарольда сразу с двух писем, адресованных – большая редкость! – лично ему. Первое, оказавшееся в связном камине, было от Августа Руквуда, который сообщал, что расшифровка данных по Охотникам продвигалась медленно, но верно. Невыразимец предупреждал о своём скором визите и отчего-то просил, чтобы на этой встрече лично присутствовал некромант, не так давно объявившийся среди Теней. Видимо, новости каким-то образом касались и его.
Второе же письмо принесла сова, нагло минуя Тёмного Лорда, который ранним утром открыл окно, благосклонно впуская пернатых почтальонов, марширующих по карнизу уже несколько часов. Тяжёлый конверт плюхнулся прямо на макушку ещё спящего Гарольда, заставив парня буквально подпрыгнуть на кровати. Командир около минуты спросонья рассеяно крутил головой, не очень понимая, откуда и, главное, что прилетело ему с утра пораньше. Лишь с третьей попытки открыв злополучный конверт, Гарольд быстро пробежался взглядом по ровным строчкам, мысленно отметив слишком размашистый почерк и странно угловатые буквы, в некоторых местах сильно продавленные пером. Командиру подумалось, что если бы остриё было чуть более заточенным, то пергамент оказался бы почти полностью изрезанным.
Писал Тёмному Командиру никто иной, как Вилент Ройвен – глава одного из старейших в Англии вампирских кланов. «Тот самый мужчина с усами-щёткой», — любезно подсказал супругу, очень плохо запоминающему имена, несколько удивлённый Реддл. Лорд Ройвен очень красочно и довольно витиевато в нескольких абзацах выражал свою благодарность за спасение молодняка из лондонского гнезда, смело заявляя, что после столь неожиданно протянутой руки помощи все они «всецело и полностью во власти» Гарольда (на этом месте командир, зачитывающий послание, поднял голову, как раз вовремя, чтобы увидеть, как дёрнулись недовольно уголки губ Тёмного Лорда). В последних нескольких строчках Вилент учтиво просил встречи с теми людьми Гарольда, что непосредственно приняли на себя удар, защищая его «детей», дабы выразить им благодарность лично.
Следующий час командир после данного опуса о героических качествах своих Теней вынужден был выслушивать ехидные комментарии от раздражённого Тома и парировать его мнительные доводы о возможности засады от коварных вампиров. И хотя на каждый аргумент у Гарольда находились возражения, неприятной осадок после утреннего спора остался – мысли о засаде никак не хотели покидать командира, и поэтому отправлять своих «героев» одних с каждой минутой хотелось всё меньше.
Самое логичное решение пришло сразу после завтрака – добавить ещё парочку Теней в качестве силовой поддержки, которое, правда, породило новую волну сомнений. Как раз сегодня Гарольд планировал провести последние проверки Малфоя, в котором совершенно неожиданно открылись невиданные до сих пор таланты, и поэтому командир нуждался в максимальном количестве существующих на данное время Теней. Перенос этого мероприятия был крайне нежелателен: приближался новый учебный год, и от исхода тестов зависела дальнейшая судьба младшего Малфоя.
Вторая же причина сомнений крылась в нервном страхе Гарольда потерять в мнимой засаде не только русскую парочку, но ещё и их «силовую поддержку». Он отчаянно не хотел сидеть весь день на иголках, ожидая новостей или неожиданного исчезновения связей… Командир, только дойдя в своих размышлениях до этого места, мгновенно решил – он пойдёт вместе со своими Тенями. И точка.
Эту идею Гарольда Том воспринял уже гораздо более негативно. И даже то, что встреча должна была проходить на нейтральной территории, Реддла не убеждало. Командиру вновь пришлось парировать все опасные доводы супруга, которые за редким исключением не были озвучкой его собственных мыслей, возникавших в голове всего несколькими минутами ранее. Добавились, правда, резонные напоминания о том, что некий Гарри Поттер всё ещё пребывал в розыске, и авроры, подстёгнутые ядовитыми статьями Риты Скитер, только что носом землю не рыли, надеясь отыскать хотя бы призрачную зацепку, которая привела бы их к пропавшему Избранному.
Гарольд раздражённо потянул за ниточку связи, ведущую к Виктору Краму, напоминая о делах насущных. Он поторапливал Тень уже в третий раз за это утро, но активных действий со стороны болгарина всё ещё заметно не было.
В переговорную командир зашёл уже в достаточной мере нервным и злым на мировой порядок и Вселенную в целом. На всякий случай справившись о Краме ещё раз и получив отрицательный ответ, Гарольд только рукой махнул и тяжело плюхнулся на стул, вполголоса ворча что-то о разделении своего отряда на ответственную и совершенно безответственную его часть.
Эта самая «безответственная часть» Теней обнаружилась в дверях всего десятью минутами позже. Крайне замученный и взмыленный Виктор Крам предстал перед командиром в настолько нетипичном для себя состоянии, что Гарольд на пару мгновений даже потерял дар речи. Скороговоркой выпалив какие-то слова извинений, болгарин застыл перед командиром, понуро опустив голову, мыслями пребывая явно в каких-то других местах.
Гарольд тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и тут же вспомнил о собственных проблемах:
— Так. Вечером у нас намечается небольшая прогулка, на которой твоё присутствие, Виктор, крайне желательно. Я надеюсь, что…
— Простите, командир, но я… — вдруг неожиданно твёрдо возразил Крам, но к концу фразы его уверенность в себе, видимо, кончилось, и слова превратились в невнятное бормотание.
Гарольд чуть нахмурился, в голову его начали закрадываться нехорошие подозрения. Командиру ничего не стоило сложить два и два.
— Ну, чего там опять натворила мисс Грейнджер? Давай, Виктор! Я внимательно тебя слушаю.
Крам ещё больше ссутулился, но Гарольд отчётливо почувствовал, что тот из последних сил сдерживал злость. Это командира насторожило даже больше, чем замученный до крайности вид болгарина.
— Она не слушает никого. Родители встали на её сторону и… — буквально выдавливая сквозь зубы каждое слово, медленно проговорил Виктор. — Но это не имеет значения, сэр. Я готов идти с вами.
Повисла тишина. Гарольд скептически выгнул бровь. Проблемы любой Тени были проблемами всего отряда и даже больше – лично самого командира. И как бы ему ни хотелось, пускать всё на самотёк Гарольд не собирался. Даже мелкие заботы могли вылиться в последствии в большие неприятности, накапливающиеся снежным комом.
Крам, наконец, справившийся с эмоциями настолько, что решился поднять голову, наткнулся на выжидающий взгляд командира. Уильям и Барти же сидели совершенно безмолвно, словно пытаясь слиться с окружающей обстановкой. И тут уж нервы болгарина не выдержали. С невиданной доселе экспрессией он принялся вышагивать по узкому пространству между дверью и первыми стульями, что ему совершенно не мешало, выговаривая всё накопившееся за эту пару дней, проведённых дома. Периодически Виктор срывался на родной язык, но поправлять его никто не спешил – кое-что уловить невольные слушатели всё же смогли.
Пару раз Гарольду показалось, что Крам сейчас пробьёт стену рукой или же опрокинет стул, но тот ловко огибал все препятствия, не прерывая возмущённого рассказа, из которого командир ясно понял: Гермиона твёрдо вознамерилась вернуться в Хогвартс, невзирая на все опасности и проблемы.
— Мне связать её или запереть в комнате? — вдруг совершенно серьёзно выдал Виктор, прямо посмотрев на Гарольда. — Я не силён в зельях, но если мистер Снейп или кто другой подскажет…
— Так, всё, стоп-стоп, — замахал на него руками командир и, тяжело вздохнув, удручённо растёр лицо ладонями. — Я не думаю, что это хорошее решение, Виктор. Если ты не хочешь нажить себе очень страшного врага прямо в родном доме, конечно.
Барти и Мальсибер несмело улыбнулись, переглянувшись. Ситуация действительно рисовалась довольно комичной.
— Не уверен, что это остановит Гермиону, но я поговорю с ней, — подперев голову рукой, меланхолично продолжал Гарольд, в одно мгновение растеряв все эмоции, ощущая лишь безмерную пустоту. — Хотя в любом случае… мы придём к компромиссу, думаю.
Он замолчал, всё так же глядя куда-то в сторону; никто и не решился прервать раздумья командира, пока он вдруг не встряхнулся, мгновенно возвращаясь в своё нормальное состояние. Обведя взглядом всех присутствующих, Гарольд резко поднялся с места и, повернувшись к Барти, нетерпеливо спросил:
— Когда я сказал прийти Малфою?
Крауч на секунду задумавшись, сверился с механическими наручными часами:
— Через полтора часа.
— Отлично, — командир снова замолчал, прикидывая что-то в уме. — Пошли, Виктор, проводишь меня.
Болгарин чуть нахмурился, но с готовностью подошёл к двери:
— А... куда?
Гарольд только фыркнул:
— Разве ты не приглашал меня посетить свой родной дом всего пару минут назад?