— Рассвет — это так... прекрасно

Вдруг всё стало бессмысленно. С того самого дня в душе лишь пустота. В тот самый день всё, что у меня было, обратилось в прах. Жизнь потеряла яркие краски и стала серой скучной полосой, лишённой всякого смысла, по течению которой я медленно плыл... Прохожу вдоль магазинов с разноцветными вывесками. Смотрю себе под ноги, но вдруг останавливаюсь и смотрю в звёздную высь. Крупные хлопья снега ложатся на моё лицо. Мимо меня спешно проходят люди. Все куда-то спешат. Конечно, ведь сегодня Рождество. А мне никуда не надо, никто меня не ждёт. Неспешно гуляю по улицам, вспоминая тот самый день, тот самый дрожащий голос и отсутствие пульса в его холодной руке... До сих пор, когда я закрываю глаза, передо мной появляется его фигура на крыше больцы. — Почему я послушал тебя тогда?.. — спросил я себе под нос, когда оказался на Бейкер-стрит. — Я мог не послушать тебя и бегом помчаться на крышу. Но я остановился, как ты и велел мне... С глубоким вздохом кладу ладонь на ручку двери, на миг закрываю глаза, открываю дверь с надписью «221Б» и вхожу внутрь. Закрыв дверь, я немного медлю, снова вздыхаю и неспешно поднимаюсь на второй этаж. Я удачно подгадал день, знал, что миссис Хадсон не будет дома. Кажется, она проводит время со своими друзьями, но меня это вообще не интересует. Главное, что я один. Стою в темноте по середине комнаты. Нашей комнаты... Несколько минут спустя всё же решаю включить свет. Бросив куртку на диван, прохожу на кухну и достаю из шкафчика стакан, бутылку виски, возвращаюсь в комнату и сажусь в своё кресло. Наливаю себе немного виски и закрываю глаза. Немного отпив, вновь вспоминаю лучшие моменты нашей дружбы... Его лучезарная улыбка... Пронизывающие насквозь глаза и огонёк в них, свойственный только детям... Сердце, которое лишь казалось бесчувственным куском льда... Я знал тебя. Знал тебя настоящего. Я был одним из немногих, кому удалось познать твою душу. Может быть, даже единственным... Слёзы невольно подступают к глазам. Сделав ещё глоток, я начинаю прерывисто дышать... Вновь слово в слово вспоминаю наш последний разговор. Его голос дрожал. Пускай, я не смотрел ему в глаза, но я точно знал, что на них были слёзы в тот момент... — Прошло не так много времени без тебя, но эти месяцы показались мне неимоверно длительными и мучительными, — сказал почти неслышно срывающимся голосом. — Наверное, я научусь жить с этой болью и... свыкнусь с этим... Две слезы скатились по щекам. Я откидываю голову на спинку кресла и смотрю в потолок. В стакане не осталось напитка и, вдруг обессилев, выпускаю его из рук. Стакан разбивается в дребезги о пол, а я, не шелохнувшись, продолжаю смотреть в потолок. — Почему всё так вышло?.. — еле двигаю губами, не в силах даже прошептать. — Ты был единственным, к кому я так сильно привязался, но вот тебя нет... Вдруг в каком-то трансе встаю с кресла, подхожу, слегка шатаясь, к столу и беру в руки скрипку друга. Поднеся её к подбородку, беру смычок и готовлюсь провести им по струнам. — Я сошёл с ума... — говорю себе и кладу инструмент назад. А затем, не зная, зачем, выключаю свет. Снова стою в темноте по среди комнаты с закрытыми глазами. Неосознанно сую руку в карман и... нащупываю пистолет. Вынимаю его из кармана, открываю глаза и смотрю на оружие. Снимаю пистолет с предохранителя, взвожу курок и подношу дуло к виску. На глазах опять слёзы. — Прости, Шерлок... — говорю я достаточно слышно дрожащим голосом. — Я не такой сильный, как ты думал... Закрываю глаза и чуть нажимаю на спусковой крючок. — Джон... — вдруг слышу позади себя тихий голос. Узнав его, открываю глаза и оборачиваюсь к дверному проёму, не в силах поверить. Узнаю во мраке силует своего лучшего друга. Опускаю руку с пистолетом и замираю, не дыша и не веря своим глазам. Две тонкие струйки текут по моим щекам. Он медленно подходит ко мне и осторожно забирает пистолет. Не сопротивляясь, я отдаю его. Слёзы не останавливаются, и я протягиваю к другу свою дрожащую руку. Вконец обессилев, падаю на колени и судорожно дышу. Присев рядом со мной, социопат дотрагивается моей щеки. — Шерлок, это, правда, ты?.. — поднимаю взгляд и смотрю в его глаза. — Да... — тихо отвечает он. — К-как... Т-т-ты... — пытаюсь что-то сказать, но не выходит. Я опускаю голову и начинаю задыхаться. — Я с тобой, Джон. Всё хорошо, — говорит он спокойно и приобнимает меня за плечи. Чувствую на себе его пропитанный нежностью взгляд. Это не помогает мне успокоиться. Быстро хватаю ртом воздух, но кислород не доходит до лёгких. Нахожусь в таком положении ещё пару секунд, а затем Холмс с любовью, какой раньше никогда от него не исходило, крепко обнимает меня. — Я дома, Джон. Мы снова вместе, — он обхватывает меня своими руками и прижимает к груди, что заставляет меня постепенно нормализовать дыхание. Немного осознав, что произошло, я несмело приобнимаю его в ответ. Спустя несколько минут, Холмс помогает мне подняться с пола. — Пошли, тебе нужен свежий воздух, — произносит он и, держа меня за правую руку, уводит из комнаты. Мы вместе поднимаемся на крышу. Снег покрывает наши волосы и плечи. Шерлок стоит рядом со мной, обняв одной рукой за плечо. Мы наблюдаем, как небо неспеша окрашивается из тёмно-синего в сине-лиловый, а затем и в фиолетовый. – Рассвет — это так... прекрасно, — с паузой говорит Шерлок, а я поворачиваю голову и смотрю на него. Не часто услышишь от него такие слова. Признаться, мне впервые довелось услышать от него такое. Он поворачивает голову ко мне, и мы встречаемся глазами. На моём лице возникла тень улыбки. Впервые за полгода я искренне улыбнулся. Чуть повернув корпус, обнимаю его. — Я тоже скучал, Джон, — прошептал Шерлок мне на ухо, когда с закрыми глазами я утопал в его объятьях...