Не без изъяна

Локи приладил седло к своему жеребцу, затянул последний ремешок и провел ладонью по бархатистой шерсти. Это создание, загадочное, тихое и черное, как ночь, казалось ему идеальным, и он предпочитал заниматься им самостоятельно, игнорируя дворцовых конюхов. Те справедливо волновались: Локи никогда не был заботлив и ласков с тварями, он даже не дал своему питомцу имени. Это был просто Конь. Но когда младший сын Одина заговаривал о лошадях, все точно знали: он имеет ввиду лишь того, кто носит его по Асгарду, и не озабочен существованием остальных. Сам тот факт, что Локи привязался к неразумному, смертному, примитивному существу, был нелеп. Коня не станут долго держать в стойле: молодая и сильная тварь пригодится на охоте, в путешествии и в военном походе. Там его могут сожрать как барана, когда закончится всё остальное. Стал бы Локи скучать по барану или, того больше, заботиться о нем? В задумчивости он протянул руку и погладил большую черную морду Коня. Тот прихватил зубами его кожаный рукав. Всего лишь тупая скотина, подумал Локи, и собирался уже вспрыгнуть в седло, когда знакомый голос задержал его и вынудил обернуться. — Брат! — крикнул Тор с широкой ухмылкой. Его шаг был грузным от доспехов. Красный плащ хлопал на ветру, словно парус в тяжелую для моряков погоду. Только сегодня он вернулся из Ванахейма. Локи знал, что в мире всё поддается логике: как Конь, так и этот асгардский баран подтверждал его сентиментальную глупость. Тор шел неторопливо и медленно, и Локи в раздражении на его царственную стать вдел ступню в стремя и легко поднялся, седлая своего жеребца. Тот шевельнул ухом, поворотил морду к Громовержцу и тряхнул длинной гривой. — Что тебе нужно? — ровно спросил Локи, оглядев Тора сверху-вниз. Он хотел, чтоб взгляд этот был быстрым и полным пренебрежения, но почуял, что в брате что-то переменилось. — Я поеду с тобой, — сказал Тор. Хотя Локи планировал в одиночестве и покое посидеть у недавно облюбованного им ключа, он не сказал ни слова против. — Что же ты стоишь здесь просто так? — ответил он, чуть было не смягчившись, но сощурился, когда вдруг понял причину своего беспокойства. Лицо Тора помолодело, и из сурового воина он стал до нелепости красивым мужчиной, на вид еще менее способным к грубой драке, чем сам Локи. — Я побрился, — пояснил Тор, в своём духе опоздав ровно настолько, чтоб это перестало быть откровением. «Ты полагаешь, у меня нет глаз?» — хотел бросить Локи, но отвернулся, направляя Коня вглубь леса. — Я заметил. Ты догонишь меня на полпути к ручью, Тор Одинсон. * * * Асгард хранил воспоминания. В детстве Тор и Локи исследовали каждый угол славного города и примыкающие к нему поля, леса, реки и пещеры. Казалось, не было ничего, что они не разделили на двоих, но ключ с всегда ледяной водой принадлежал только Локи. Он знал, что Тору не понравится его отрезвляющая свежесть, тишина и уединение, и что он захочет всё это переделать. Впрочем, Локи, как и любой примерный младший брат, был готов делиться с ним чем угодно. Пусть и думал иногда с тоской и злостью, что однажды сможет разорвать эту цепь и оставить лишь своим то, что было ему особо дорого. Тор нагнал быстро; его рыжая в яблоках лошадь, крупная и сильная, которой даже доспех наездника был нипочем, считалась лучшей во всём Асгарде. Локи вспомнил это бесстрастно: та пора, когда он не хотел мириться с исключительностью брата, давно миновала, но внутри всё равно иногда скреблись кошки. — Ты как будто совсем не рад меня видеть, — с любопытством отметил Тор. Локи не повернулся, хотя поймал себя на желании оглядеть его еще раз. — Мой дорогой брат, тебе это только кажется, — сказал он, пришпорив Коня. Тор поторопился следом, и они понеслись через лес, полный свежих запахов и покоя. Прохладный сильный ветер бил в лицо; вечером, может быть, разверзнется гроза — так часто бывало, когда Тор возвращался домой. — Значит, ты соскучился по мне? — задорно крикнул Тор откуда-то из-за спины и пригнулся к своей кобыле. Она догоняла, и жеребец заволновался, заворчав под Локи. Тот успокаивающе погладил его по черной шее, глянул через плечо и остро улыбнулся: — Показать, как сильно? Конь помчался еще быстрее и на первых же секундах выиграл у преследователя. Позади участился тяжелый топот, лошади хрипло и громко дышали, и кроме этих звуков всё вокруг померкло. Последний раз сыновья Одина гонялись друг за другом, когда были еще совсем мальчишками и только-только объездили своих первых скакунов. С тех времен Локи редко так веселился. Сосредоточившись на дороге, которая вскоре свернула в чащу и превратилась в незаметную, мелкую, петляющую меж деревьев тропку, Локи упустил из виду, что Тор шел уже почти вровень с ним, а после и вовсе вырвался вперед. Конь испугался появившейся сбоку помехи, пронзительно заржал и остановился, отчего Локи с огромным трудом удержался в седле. — Хель тебя побери, глупое животное! — ругнулся он с досадой. Кобыла Тора сбросила ход, ускакав недалеко, повернула и шагом двинулась навстречу, слушаясь рук хозяина. Глядя на горделиво выпяченную грудь брата, Локи почувствовал укол… чего-то. Ничего так и не менялось. Даже здесь он был по-прежнему второй. — Я не люблю, когда от меня бегут со всех ног, — сказал Тор, останавливаясь так близко, что лошади едва не соприкоснулись боками. Пользуясь моментом, Локи осмотрел его и заметил с удовлетворением, что теперь он не вызывал ни трепета, ни страха перед непредсказуемой силой Грома. Со своими голубыми глазами и глупым лицом он выглядел безобиднее котенка. — Зато я люблю смотреть, как ты гонишься за мной, — проговорил Локи и, вытянув руку, положил ее на щеку Тора. — Только это я и делаю всю свою жизнь, — улыбнулся тот, подаваясь ближе. В глазах его замерло ожидание. Локи облизнул губы, когда столкнулся с ним взглядом, и решил: к чёрту. Наклонившись из седла, он потянул брата к себе, почувствовал, как тот придержал его плечо одной рукой, и поцеловал его улыбку. К удовлетворению Локи, Тор ответил со всей свойственной ему страстью, а оттого еще приятнее было после мимолетного прикосновения сразу отстраниться. Ощущение было такое, будто он поцеловал совсем не Тора. Локи обвел его задумчивым взглядом. — Ты даже из этого сделал эксперимент? — недовольно отшутился брат. — И каково заключение, Локи? — Интересно, — помолчав, ответил тот и рысцой послал Коня вперед, напоследок скользнув ладонью с щеки Тора на шею. Тот притих, как будто это всё, что ему нужно. — Едем. Мы близко. * * * Привязав лошадей к деревьям и оставив их щипать траву, они подошли к самому ручью. Локи сел, скрестив и подобрав ноги. Весело журча, из впадины, которую ключ вымыл в земле, вода сбегала вниз по камням. Тор, оставшийся стоять, открепил свою накидку от наплечников и бросил ее вниз. Локи наблюдал искоса, сразу зная, что он задумал: взгляд Тора был красноречив, он никогда не умел скрывать свои мысли. Чаще всего это было удобно. — Думаешь, я отморожу себе зад? — спросил Локи, протягивая руку и за край сдвигая плотную ткань, чтоб убрать складки. — Думаю, точно не отморозишь, — ответил Тор и щелкнул застежками своего верхнего доспеха. На этот раз он изволил быть прямолинейным. Локи ухмыльнулся и поднялся с земли, коротко отряхнув подол туники. Подойдя почти вплотную, так, что дыхание Тора, участившееся в эту секунду, коснулось его лица, он и сам снял несколько креплений с его тускло блестящего на солнце панциря. — Твой образ мысли недалеко ушел от варваров, берущих пленных женщин, — сказал он тем скучающим тоном, который заставлял Тора быть особенно грубым, и, по-прежнему не прижимаясь, положил ладонь на его пах. Звякнул сброшенный вниз нагрудник; под ним к телу прилегала серая плотная рубаха, рукава которой защищала стальная чешуя. От Тора пахло битвой. Этот запах нравился Локи, вечно далекому от поля боя, и Тор этим пользовался. Его горячая и широкая ладонь легла на шею, большой палец прошелся по челюсти и под ухом, и Локи невольно раскрыл рот, опустив взгляд на его губы. — Так разве я не имею право брать то, что мне принадлежит? — низко проговорил Тор, придавая голосу той уверенности, которой достаточно было, чтоб все женщины Асгарда полегли перед ним, раздвинув ноги. Локи замер в приятном ожидании, выдержал прямой взгляд брата — и забыл, что дал себе зарок в этот раз не целовать его. Даже в их покоях не было так надежно, как у ключа: ни одна живая душа не приходила на эту поляну. Они могли пробыть здесь сколь угодно, пока их не кинутся искать по какому-то важному делу, — было бы глупо не воспользоваться моментом… Распалившись лишь от ощущения того, с какой властностью Тор удерживал его, Локи дернул шнурки на его брюках, распустил в спешке и, укусив за нижнюю губу, вывернулся из объятий, не желая даваться так просто. Он слишком привык царапаться о щетину Тора, но так тоже было хорошо. Локи прижался носом к теплой гладкой коже, шумно вздохнул и опустил взгляд. Ладонь его ходила по набухшему крупному стволу, головка которого влажно блестела над поясом Торовых брюк. От этого зрелища перехватывало дыхание. Они так давно начали спать вместе, что Локи казалось, будто всю жизнь он любил брата в том непозволительном смысле, который означал «обладать». Всё, что они делали сейчас, чем-то напоминало первые ночи, когда ласки их были неумелы и осторожны. Они не прижимались слишком близко, но долго целовали друг друга и гладили ладонями. И тогда, и теперь, стоя в полшаге, Тор боролся с желанием навалиться всем телом, стиснуть, взять, и Локи нравилось не подпускать его к себе вплотную: пока он держал его член, Тор был смирен и подвластен. Впрочем, когда его руки развязали шнуровку Локиных брюк, забава была окончена. Тор сжал его запястье и убрал прочь от себя, положил ладони на бедра, оглаживая неторопливо и довольно. Его прикосновения разжигали внутри что-то безумное, что заставляло извиваться, хватать его руки и направлять. Локи закрыл глаза, ежась от нетерпения: ладони Тора он просунул себе под одежду, прижал к ягодицам, повел еще ниже. Дико хотелось почувствовать, как он сжимает его зад, как в тугой анус проталкивается палец, но Тор не послушался и только поцеловал его губы. — Лучше сядь, — сказал он, и штаны скользнули с бедер Локи, собираясь у коленей. Прохладный воздух послал мурашки по обнаженной коже. Посмотрев на расстеленную по земле накидку, Локи громко расхохотался. — Дешевая романтика, — ухмыльнулся он, надеясь, что Тора это подстегнет. Сейчас совершенно не хотелось долгих ласк — только быстрой, жесткой любви. Опустившись на его плащ, он развел колени, как только можно было, и Тор сел между ними, небрежно сдвинув с его паха край туники. Локи откинулся на руки, с молчаливой ухмылкой предлагая себя. И хотя его братец раньше не пробовал это делать, он приступил к делу уверенно. — Что я вижу, — пробормотал Локи в удивлении, когда его член погрузился в теплый рот, который обжимал так крепко, что всё внимание и мысли сосредоточились лишь на этих губах. — Ты побрился, чтобы отсосать мне. Мягкий, ловкий язык и влажное нутро сменились вдруг зубами — Локи подавился смешком и охнул. Тор даже не укусил — едва оцарапал, но на чувствительной коже это был сильный контраст. Упоенно улыбнувшись, Локи опустился на локти, а после и вовсе лег на спину, чувствуя под собой плотную ткань, а на ткани — этот самый любимый Торов запах. Брат посмотрел на него косо, приподнимаясь, и его рот сменился ладонью, заскользившей по влажному от слюны стволу. — Челюсть сводит, — пожаловался он, придавливая уздечку пальцем. Локи зашипел, вскидывая бедра, и не ответил. Долю мгновения ему хотелось увидеть себя глазами Тора, но воображение само услужливо подставило картинку. Локи представил, как он, возбужденный, алчущий и жадный, в своих черных одеждах и спущенных до коленей штанах лежит на ярко-красном плаще и старается не стонать в полный голос. Мысль, что брат любуется им, привела его восторг. Качнув ногой, он уперся коленом в пах Тора и мягко надавил. — Тебе это нравится? — стоило прижать сильнее, и сосредоточенное лицо Тора исказилось: он резко выдохнул, скользнул языком по губам и посмотрел… умоляюще. — Эта тряпка вместо постели — почти клеймо. Любишь клеймить меня так, чтоб все знали, что я твой, что я извиваюсь под тобой и кончаю от твоих рук? Доказываешь себе, сколько прав на меня имеешь, да, Тор? — Хватит болтать, — оборвал брат, не вытерпев его провокаций, и неожиданно наклонился. Левая рука его уперлась в землю рядом с головой Локи. Он увидел, как напряглись мышцы под рубахой, как по сильной шее скользнула капля пота, и заинтересованно облизнулся. Правой же ладонью Тор снова заходил по его крупному возбужденному стволу, и это был пока лучший его аргумент — столь же несокрушимый, сколь сладкий. Локи не заметил, как дыхание начало вырываться из груди вместе со стонами, как он уставился на губы Тора, надеясь ощутить их, поцеловать, прижаться… Но Тор игнорировал столь явный призыв, почти мольбу, и, опустившись на локоть, гладил его растрепанные волосы. — Что мне нравится больше всего, — проговорил он таким низким голосом, что Локи почувствовал вибрацию в его груди и заерзал, умоляюще поскуливая; Тор крепко сжал его член, чем мигом утихомирил, и неторопливо поцеловал. — …это то, как ты смотришься на чертовой тряпке. Что она, что ты — моё. Ничего лишнего, Локи. Локи мог бы оскорбиться, но широкая горячая ладонь прошлась по мошонке, и Тор схватил его задницу, приподнимая и подтаскивая к себе на колени. Пальцы его тронули анус, массируя и щекоча, и Локи поерзал, желая быстрее ощутить их внутри. Он уперся ногами в землю, пусть даже колени были стянуты штанами, и дернул бедрами вверх, вжимаясь членом в живот Тора. От напряжения и возбуждения тело его затряслось, а с губ сорвался хриплый долгий стон — особенно когда в него проник палец. * * * Тор взял его грубо, как сучку, поставив на четвереньки и задрав тунику до поясницы. Волосы мотались у Локи перед лицом и лезли в рот, он не мог шире развести ноги, но даже эти неудобства были великолепны. С удовольствием он шипел, извиваясь, то расслабленно жмурился, то неловко упирался лбом в Торов плащ и пробовал заглянуть вниз. Тогда он видел только черную кожу их брюк, собственный член, сочащийся влагой, и загорелые бедра Тора, вбивающие удовольствие в его тело. Неснятая одежда, как и подстилка, тоже привносила что-то особенное, острое и грязно-непристойное в эту связь. А Локи бесконечно любил непристойности. Он слышал за спиной журчание лесного ручья, краем глаза видел мирно бродящих вокруг дерева коней, спиной чувствовал поляну и чащу — и стонал все громче, пьянея от очередной своей злой шутки. Ему нравилось портить чистоту и спокойствие этого места, даже если это был его ключ, его собственный и больше ничей. Локи стискивал в кулаках ткань плаща и с сиплыми стонами опять и опять начинал дергаться брату навстречу, неслаженно и резко. Крепкий член задевал в нем сладкую точку, и удовольствие накрывало Локи, делало безумным. Иногда, забывшись, Тор звонко и сильно прикладывал его ладонью по подставленной голой заднице, иногда засовывал руку под одежду и гладил живот. Иногда он наклонялся, вдруг шепча хриплым голосом: «Стой, тише», — и целовал его шею, отчего Локи пробирало глубокой и долгой дрожью. Это были очень мягкие и интимные поцелуи в тех местах, которые раньше Тор не трогал: затылок, чувствительная впадина и позвонки… Но «раньше» Локи не любил его нежность, колючую и нелепую, которая всегда была не к месту. — Локи, — позвал брат, и он услышал, как зашуршала одежда, почувствовал, что пряди светлых волос поддели кожу и горячее дыхание опалило ухо. Теплая тяжесть придавила сверху. Локи попытался повернуться, поймать его губы, прижаться щекой к лицу, но не дотянулся. Тогда Тор подхватил его подбородок ладонью и поцеловал в щеку — так бесхитростно и чувственно, что Локи захотелось скулить и льнуть к нему, выпрашивая еще. — Ты выглядишь так, будто спустишь с секунды на секунды, хотя я не трогаю твою плоть, — проговорил брат. Локи мотнул головой, упрямо выдираясь из его хватки, и уронил растрепанную голову на плащ. Тор тут же схватил его бедра и дернул на себя, вколачиваясь глубоко и сильно. Едва Локи, борясь с собственным лицом, исказившимся от наслаждения, взвыл что-то умоляющее, он спросил с вкрадчивым довольством: — Ты что-то сказал? — Я не… — сдавленно всхлипнув, тот зажмурился от лезущих в глаза черных прядей и замолчал, сопротивляясь тому, что заставляло его подмахивать толчкам. Ничто его так не ломало, никто не подчинял, но с Тором Локи любил чувствовать, что не хозяин себе, любил, когда в его упорядоченную систему врывался хаос. — Т-твою. Чертову. Мать. Тор!.. Это уверенная ладонь сомкнулась на его члене, двинулась пару раз, но остановилась, дразняще сжимая. — Давай, попроси, — хрипло велел Тор, и внутри снова что-то сладко содрогнулось. Особенно когда ствол его покинул Локи, оставляя чувство растянутости и жжение, и медленно и постепенно, сантиметр за сантиметром вдвинулся назад. Сложно было сказать, которая мука хуже: неистовая скачка или эта невыносимо долгая передышка, когда пальцы сжимали его ствол, но не несли облегчения. — Ты ненасытен и жаден до того, чтоб тебя кто-то наполнил. Я прав, Локи? — Нет, — выдохнул он, в нетерпении ерзая задницей и все больше сбивая подстилку, и упрямо отвернулся от очередного поцелуя в щеку. Да чтоб же черти драли этого ублюдка. Тор зажал его, не давая выскользнуть, небрежно ласкал его твердую плоть и двигался внутри, но Локи не хотел так быстро мириться со своим маленьким поражением. Изловчившись и подобрав момент среди столь медленных фрикций, что это было, возможно, даже неплохо, он сунул руку под себя и вцепился в ладонь Тора, оттаскивая прочь. И в следующую секунду вскрикнул ничуть не от наслаждения: боль пронзила плечо, словно вспышка молнии, и Тор ловко заломил его локоть. Колени Локи разъехались, он распластался по плащу, постанывая в отчаянии, и мгновенно почувствовал, как Тор поднялся, садясь, схватил его за бедро свободной рукой — и задал такого жару, что искры посыпались из глаз. — То-оор! — в мучительной вспышке удовольствия застонал Локи, крепко жмурясь, и понял, что больше не может держаться: это последняя капля. Из какого-то внутреннего упрямства он смял красную ткань и неистово вцепился в нее зубами, находя самому себе отличный кляп. Об эту гребаную тряпку он терся членом каждый раз, когда брат толкал его бедрами, и уже, кажется, оставил несколько следов, расплывшихся темными влажными пятнами. Тор бесцеремонно имел его и постоянно попадал по простате, крупный член терся, давил на чувствительную точку. Локи подумал, что в нем уже стало тесно, оттого что он шел к краю, и мимолетно удивился выдержке асгардского сукина сына. У них обоих с самого начала стояло невыносимо. И неожиданно, стоило вспомнить теплый рот на своем члене, или ощущение его плоти в свой ладони, или губы, мягкие и горячие, конец настиг Локи и захлестнул, подводя к истинному безумству. Он издал глухой короткий стон, чувствуя, как оргазмом сводит все тело. Наслаждение пульсировало в нем, приятная судорога охватила нутро, и он крупно затрясся, вздрагивая и шумно дыша, не в силах издать ни звука, потому что покинули силы. Волосы прилипли к влажному лицу и губам, ноги ослабли, и Тор, который резко, с оттягом стал врезаться в подставленный зад, дергал Локи туда-сюда, как безвольную куклу. Оглушенный, с колотящимся сердцем, Локи не мог остановить свое тело: его анус сжимался, втягивая крупный член, и Тор это явно оценил, оттого что продержался немногим больше. Сильные пальцы его отпустили Локину руку и вцепились в бедра, потянули навстречу, на несколько толчков опять сбивая ритм, — и с хриплым звучным стоном Тор спустил, наваливаясь на него своим немалым весом. Локи ухмылялся, чувствуя заполняющую его сперму. Оргазм, испытанный братом, будто передался через связь между ними и продлил его собственный. Размякшее тело одолела удовлетворенность и в голове стало пусто. Тор над ухом сопел загнанно и часто, дыханием щекоча волоски на шее. Если б это были их покои и нагретая постель, Локи не отказался бы от того, чтоб Тор остался внутри него, прижал вот так и более не двинулся с места. Но они лежали на сбитом плаще, а от земли шел холод. — Отпусти, Тор, — велел Локи, подтягиваясь на локтях и снимаясь с его члена. Тот послушался, убирая руки. Плоть приятно проскользила внутри, сразу следом потекла сперма, но Локи сжался, не желая выпустить из себя ни капли. Поднимаясь, он глянул под себя и довольно заметил белые пятна на подстилке. — Что ты делаешь? — отстранившись, Тор наблюдал с любопытством, как его брат, не избавляясь от следов их связи, встает на ноги в спущенных до коленей штанах и натягивает их на свой белый тощий зад. — Ночью ты придешь ко мне и почувствуешь своё семя, — с едва заметной улыбкой сказал Локи, слишком занятый завязыванием шнурка, и ладонью убрал с лица волосы — хотя так ничуть не стало лучше. — Ибо до того момента оно будет во мне. Глаза Тора слишком ясно говорили, что он был… заинтересован. — Зачем? — он взял свой плащ и встал на ноги. Локи оглядел брата, поджимая на секунду губы: как же чертовски хорош был бог Грома, забравший величие и стать двух прекраснейших асов, которые были их родителями. — Моему брату нравится метить меня, — помолчав, ответил он и поднял голову, прижимаясь к его губам своими. Тор ответил, и Локи впервые подумал, что его поцелуи не были ни слишком слащавыми, ни грубыми, ни мягкими и ни стремящимися подчинить — просто очень приятными. Ухмыльнувшись, он отстранился и похлопал его по груди. — Прав я, Тор? В ответ он повыше поднял руку, и Локи увидел на накидке следы спермы. Какая жалость: он искренне надеялся, что Тор не заметит их так быстро. В глазах его, впрочем, не было злости, только колкая насмешка, и Локи снова вспомнил, за что обожает его. — Не меньше, чем меня клеймит мой, — сказал Тор и сунул ткань ему в лицо. Если можно было испортить славную поляну еще больше, то Локи Одинсон сделал это, когда перехватил его руку своей, взглянул лукаво, наклонился и собрал языком собственное семя. * * * Они возвращались верхом на своих скакунах, впав в молчаливое настроение. Локин Конь, набравшийся сил, шел легко и неторопливо, мотая огромной черной головой и негромко фырча. Таким шумным он бывал редко. Кобыла Тора, красивая и коренастая, вышагивала рядом, и сам он тоже молчал, лишь изредка Локи чувствовал его теплые взгляды и видел улыбку, когда ерзал в седле: ехать верхом было неприятно. А еще хотелось вымыться и сменить одежду, дабы избавиться от запаха, который пропитал его насквозь. Озон, порох, соль и пот — он пах Тором. Когда сыновья Одина не были наедине за закрытыми дверьми, то делали вид, что между ними не происходит ничего запретного и странного. Уж слишком много их объединяло для любовной связи: не только общая кровь здесь становилась помехой, но и воспоминания, которых одному-то хватало изрядно, чего говорить о том, чтоб нести вдвое больше. Впрочем, Тор всегда был таким: он завоеватель, подчиняющий и перекраивающий под себя все, что Локи возвел, придумал и сотворил. Под перестук копыт и убаюкивающую качку Локи положил ладонь на шею Коня, а тот повел ухом и мотнул головой, стремясь к ласке. Будь это даже такой бестолковый зверь, ощущать, что ему важно внимание хозяина, было приятно. Украдкой Локи посмотрел на брата, и тот обернулся, отвлекаясь от дороги. Лишь бы не сказал ничего, подумал он, но, разумеется, Тор не услышал эту молчаливую мольбу. — Я даже не поздоровался с матушкой, — сказал он, улыбчиво прищурившись, и снова поглядел вдаль. Локи не мог перестать глядеть на его профиль. — Но зато сегодня будет отличный ужин. Как только всё закончится, я приду в твои покои. Торова привязанность была столь же примитивна, как и та, что испытывал Конь. Если сильно упрощать, можно сказать так: Локи заботился о них обоих, и любовь, которую он испытывал, его не беспокоила. Ровно как и то, что он вообще оказался способен любить какое-то живое существо. Солнце вынырнуло из-за густых деревьев, ослепляя. Вдали виднелись просветы, лес кончался. Куда противоестественнее было то, что эти существа отвечали ему взаимностью. Пусть он видел себя неполным без Тора и даже без того, как радовался Конь, когда он приходил забрать его; пусть ему нужна была эта любовь так, как он эгоистически нуждался в косых взглядах других асов, их насмешках и одновременно восхищении, Локи казалось, что это было тем богатством, которого он не заслужил. И тем, без чего его существование было лишено смысла.