Извращенно недотраханные

Когда Маринетт думала, что хуже того, что выкинула вчера Тикки с розовым членом посередине ее боя с Дождевиком, ничего нет и не будет в ее жизни, она еще не знала, что уготовила ей Алья на сегодня. Она не могла поднять глаза на все эти вешалки с латексом, плетки и наручники, однако, сколько бы она ни опускала взгляд в пол, она постоянно цеплялась за нечто более страшное, чем висело на стенах. И поэтому, спустя несколько безрезультативных попыток, она решила смотреть только на Алью. Алью, что приглядывалась к костюму горничной, примеряя его на себя, а также раздумывая над медсестрой, то и дело оборачиваясь на Нино, кого так же, как и Маринетт, умудрилась затянуть в это адово пекло всея извращенцев. - Так как из твоих пятидесяти оттенков серого я выдерживаю только два, давай мы остановимся на простом разглядывании? – спустя несколько минут безрезультатных диалогов, Нино все же отводит ее от костюмов для ролевых игр. – Просто купим все по списку. - Ты так говоришь, будто бы есть что-то плохое в разнообразии, – Алья дует губы, кидая взбудораженный взгляд на манекены с латексом, в чью сторону неосторожный парень ее развернул. - Не то чтобы это плохо, но даже я не выдерживаю больше трех, - Маринетт произносит тихо, однако и этого было достаточно, чтобы Нино на нее уставился во все глаза. – Что? Ты думал, что девочки ничего такого не обсуждают? Да, все идет ко мне: пошлые мысли, сексуальные фантазии, грязные похотливые желания… Маринетт передергивает плечами на последних словах в представлении всех тех жалоб, что выслушала еще вчера вечером. - А также несбывшиеся мечты, - фыркает Алья, кидая в огород Нино камень. Буквально валун из несостоявшейся полноценно их сексуальной жизни, которым сбивает его до состояния ступора. Нино хотел было уже заступиться за свою персону, что, ну, не может он раскачиваться на таких, казалось бы, детских качелях вместе с Альей на коленях, видя и чувствуя, как где-то снизу у нее еще дополнительно должно что-то вибрировать, помимо движений вперед-назад с его, Нино, стороны. Также, он хотел добавить в это молчаливое ничего, что не позволит, чтобы у девушки были вывернуты соски едва ли не наизнанку и стиснуты прищепками для белья. И в момент всего этого сладострастия, по мнению и желанию Альи, он должен был еще ей скрутить волосы в жгут и сильно оттягивать назад. Нино хотел было высказать все то, что уже успела выслушать еще вчера Маринетт, но так как считал себя более-менее адекватным человеком в их паре, то решил сделать немного иначе. Он просто надулся, смотря на то, как радость Альи в виде фаллоимитаторов для двойного проникновения, уже сжималась как в ее руке, так и в его штанах. Мысль о том, что для этого нечто необходима была еще одна дырка, заставила его передернуться всем телом и свести ноги вместе. - О, Маринетт, - она откидывает двусторонние игрушки в стороны, чем выбивает расслабленный выдох Нино, но напрягает Дюпэн-Чен, рассматривая вновь нечто розовое и продолговатое. То, что у Кота на два сантиметра больше. – Как тебе с тем, что я подарила на восемнадцатилетие? Как тебе с «Агрестом»? Не думаешь прикупить себе еще одного? - Нет, спасибо, мне и одного члена пока хватает, - Маринетт уже не краснеет, но отводит в сторону глаза, не желая даже смотреть на то, как Алья копается в корзинке с разноцветными членами-вибраторами, будто бы в бассейне с пластиковыми шариками. - Ты что, у Агреста уже отрезала…? – Нино давится не то в смешке, не то в панике представления, а Маринетт все же наливается краской, прижимая ладонь ко рту и свято восхваляя небеса за то, что оставила она сегодня Тикки дома. - Что? – Алья прерывается на мгновение, смотря на парня, как на идиота. – Нет, конечно! Просто подарила нашей Мари сменный! И ее руки вновь опускаются в неведомое резиново-пружинящее море продолговатого счастья малолетних и не очень онанистов. Нино зависает на минуту с красочными представлениями о «сменных радостях» Агреста и передергивает плечами, хлопая себя по лбу – не в том свете он представляет себе друга, ну совсем не в том. Как, впрочем, и Сезер – но то вообще отдельная тема. - О, мой бог, Маринетт, - ее восхищенный голос сдавливает горло Маринетт в сухости, а каплю пота заставляет уже скатываться по виску. Если что-то смогло довести до подобного трепета, то это нечто действительно страшное и непередаваемое, непереносимое обыкновенной человеческой психикой. – Кажется, я нашла то, что тебе нужно… - Нормальных друзей и стальные нервы? - Нет, - она качает головой, оборачиваясь к Нино с Маринетт и пряча что-то за спиной. Хм, где-то подобное она уже видела… - То, что не сможет сравниться ни с каким Адрианом. Она достает нечто черное и просто огромное на обозрение и критику бледнеющей Маринетт и краснеющему Нино. - Кот Нуар! Маринетт что-то крякает, понимая, что если откроет рот, то либо закричит, либо выскажет что-то явно неприличное. Она проводит вялым языком по губам, методично и спокойно пытаясь выдохнуть, однако воспоминание о том, как Кот хвастался тем, что у него всего лишь - в сравнении с этим «всего лишь»! – семнадцать сантиметров, подкидывают ей мысль о том, что чтобы Коту стать «этим» ему надо как минимум дважды увеличить достоинство, что в длину, что в ширь. Она усмехается, вновь возвращая глаза к тридцатисантиметровому нечто – да, Кот правильно удивился ее способности определять размеры и длину на глаз – и сжимая губы до тонкой полосы. - Нет, спасибо, я обойдусь, - она едва ли не вышептывает это, пищит, смотря невидящим взглядом на то, как Сезер пожимает плечами и отворачивается обратно. - Да кто тебя спросит? Тебе скоро девятнадцать, а на эту прелесть как раз скидка, - Алья не видит, какими деревянными пальцами цепляется лучшая подруга за футболку Нино, какими дикими глазами смотрит на него. - Трахни ее уже, ибо я больше не могу сдерживать эти нападки недотраханности. Она травит мой мозг пошлостями, а шкаф захламляет… - она в ужасе ищет по полкам пример, но, натыкается лишь на неведомо-страшное, до которого даже Алье с ее фантазией далеко, но близко Маринетт с грядущим Кондратием. Она тыкает пальцем в латексный костюм «кошечки для Котика», подобно тому, что ей уже подарила «со всей любовью» подруга. Еще одного она не выдержит. – Этим! В больших количествах! В очень больших количествах! Он слабо кивает, понимая, что, предложив Алье встречаться, он сам согласился на извращенную ее фантазию души и тела – Маринетт здесь была абсолютно ни при чем, и поэтому мучить ее было если нормально в отношении Сезер, то точно странно и извращенно – в его. - Алья, - начинает он тихим голосом, едва ли не отдирая от себя Маринетт. – А быть может, ну его, этот твой список? Адриан наверняка хочет что-то другое, нежели все эти плетки, кляпы? В ее руке появляется злосчастная бумажка, а на лице – мерцающая ухмылка. Она будто бы встретила такого же извращенца, как и она сама, и теперь ни за что не хотела отказываться от этой встречи. - Дело в том, что именно Адриан и дал мне этот список, - одним словом, именем, она опускает их челюсти на пол. – Он полностью положился на мой вкус, однако составил целый перечень условий для некоторых вещей: цвет, размер, диаметр, мягкость на ощупь – я должна идеально подобрать это все, иначе… вы сами сказали спросить у него, что он хочет, чтобы не мучиться с выбором подарка! Не жалуйтесь теперь, оба! Нино белеет у нее на глазах, нервно сглатывая, но Алья не обращает на это внимания, продолжая дальше разглагольствовать на тему того, что удовлетворить потребности такого «избирательного юноши» дело непростое, а они, он и Маринетт, слишком неблагодарные. - Трахни его уже. Потому что если эту, - на этот раз он цепляется пальцами за жакет Маринетт, тыкая пальцем в Алью, делая страшные глаза. – Я могу еще как-то… расслаблять и ублажать с пресловутыми игрушками, да. Но если на меня полезет Агрест с плеткой и кляпом, то это будет максимально странно! И страшно! Маринетт выпадает в осадок, невольно представляя это «максимально странное и страшное» - когда Адриан сверху, а Нино обнажен и истерически выбивается из-под насильника-Агреста, плачет. И решает, что ей лучше выйти. Из магазина, жизни, вселенной – подальше от них, идиотов. Извращенцев. Едва передвигая конечностями, она доходит до ближайшего места, где могла бы спокойно лечь и умереть, никому не мешаясь, натыкаясь на коридор из примерочных и девушку с будто бы заклинившей челюстью в оскале, подобие улыбки. - Вам чем-нибудь помочь? – Алексис осматривает пристально сутулую спину Маринетт, измученное лицо и пустые руки. - А, мне бы комнату. Чтобы покричать, - Маринетт не замечает появившийся блеск в глазах юной блондинки и то, как оскал опускается, а губы облизываются в довольно пошлом движении. - Конечно, у нас такие есть, - она нежно подталкивает девушку к коридору, прижимаясь сзади слишком близко, выбивая нервный выдох. – В примерочной в конце коридора у нас есть кожаное кресло и стол – для большего удобства. Маринетт лишь нервно улыбается, не понимая, зачем ей стол и кресло, когда ей хочется всего-навсего лишний угол и ведро, чтоб заорать. Желательно – ведро с водой. Ну, еще желательно, чтобы Нино все же трахнул Алью, и она перестала таскать ее по подобным злачным местам. И чтобы трахнули Адриана. Чтобы он не смел больше запрашивать ничего подобного у Альи, а Нино ей не разрешал залезть верхом и «прыгать» на всех неподобающих выпираниях. И чтобы ее заодно тоже трахнули – авось именно тогда она и поймет все прелести подобных магазинов и мрачность выбора между лилово-розовым с пупырышками и красным с усиками. Насчет Нино Маринетт еще не решила – ему вроде бы и так нормально. Но, если захочет, то она с радостью примет его в компанию гормонально нестабильных – она даже будет рада хоть какому-то адеквату. Она заходит в примерочную, чья шумоизоляция заключалась лишь в хлюпенькой, едва ли не полупрозрачной ткани на палке, и находит глазами то, что ей было нужно. Она вбивается в угол на полу, сливаясь по красноте щек и ушей с тем самым кожаным креслом, что помогало кому-то в чертовом удобстве, и ведро. Маринетт переворачивает мусорку с дырками, вытряхивает оттуда пакет с какими-то фантиками и надевает на голову, надеясь, свято веря, что уж оно-то ей поможет защититься от идиотизма в этом мире. - Господи, да что не так с этим магазином! – сотрясает заднюю часть магазина Маринетт своим возгласом, бьясь в начинающих конвульсиях и истерике. - Да что не так с этим магазином! – сотрясает переднюю часть магазина Алья, едва ли не воя от досады к тому, что кляпы все раскупили, а на наручники была скидка, но по цвету для комплекта они не подходили. Нино приходит в себя и от одного и от другого крика лишь тогда, когда Алья, наплевав на список «милейших пожеланий» Агреста, уже держала в руках два латексных нечто, которые неведомо для кого и неведомо как надевались, и спрашивала елейным голоском его о том, что будет сексуальнее смотреться на ней. Ну, или на нем – Алья еще не решила. Поняв, что пора с этим недоразумением и нарастающим извращенным шопоголизмом кончать, - прям во всех двух смыслах - Нино решил, что один он Алью не выкатит, а поэтому ему нужна была поддержка и опора – ну, или просто тот, кто будет держать ей ноги и заткнет рот кляпом – ему нужна была Маринетт. - Извините, - он окликает девушку с вновь заклинившей челюстью. – Здесь не проходила девушка? Такая, с двумя хвостиками, милая очень. - О, да. Видела такую, - ее оскал складывается в миловидную улыбку, а сама она обходит Нино сзади, кладя ему на плечи руки и выдыхая на ухо. – Она в дальней кабинке, и, кажется, ей уже чертовски скучно одной. Нино шарахается от этих намеков и томного голоса, делая несколько шагов вперед и опасливо косясь на девушку сзади, что вновь свела до боли свои щеки и скулы в миловидном оскале буйно-агрессивного хищника. - У нас там также есть кожаное кресло, для большего удобства, - кидает она ему вслед, надеясь на благодарственные слова, но выбивая лишь фырканье. - Какая кожа для удобства? На ней сжаришься – фиг отлипнешь потом, - и только после одобрительного кивка этой девушки, Алексис, он понимает, что пошляцкие познания Альи добрались и до него, до памяти и язвы. Понимает и чертыхается, немного скромно смотря на прозрачность ткани. – Маринетт? Он входит, окидывая взглядом простор примерочной и находя девушку лишь в отражении, с раскинутыми в стороны ногами и опущенными руками. С ведром на голове. - Мари? Ты чего? – он подсаживается к ней, но слышит только нечто невнятное. То ли всхлип, то ли смех, то ли все вместе. - Я в порядке, - она с закрытыми глазами резко пытается его коснуться, но ногтями попадает в лоб и с истерическим смешком убирает руки. Пожалуй, ей уже хватит. – Вроде как, но не уверена. - А ведро зачем? – все же спрашивает он, смотря на то, как Маринетт, ощупывая чертово кожаное кресло, поднимается на ноги. - Не хотела заразиться и подхватить болезнь, именуемую недотрахом, - она усмехается и где-то в глубине души понимая, что Кот Нуар бы оценил подобную шутку. - Не хочу тебя разочаровывать, но презервативы по-другому выглядят, - Нино пожимает плечами и идет на выход. - Да и применяются иначе. - Ну, простите, что я такая неопытная, - фыркают сзади, но, немного помолчав, продолжают в смущении. – Нино? Он замирает в проходе, оборачиваясь на нее, покрасневшую среди этих черных пластиковых отверстий и не знавшую, как начать. - Я застряла… Алексис не особо любила, когда некто посторонний устраивал из примерочной «кабинку плотских утех», но, считала, что если им – как и ей с Джереми – негде было больше чем-то подобным заняться, то ладно уж… В конце концов, она была девушкой понимающей, а поэтому, после того как темнокожий парень прошел мимо нее, Алексис встала в проеме коридора с примерочными и довольно скептично смотрела на Алью, что явно не горела желанием стать третьей в сексуальных утехах двоих. - Вы не видели тут парня и девушку? Мне нужно посоветоваться, - взгляд и шаловливые руки Сезер вернулись к резиновым двусторонним фаллоимитаторам, что, подобно желейным змейкам, выскальзывали из рук. - Давай скорее, Нино! – до Алексис доносится тонкий девичий голос, и что-то рождается в ее душе. - Теперь я понимаю, зачем людям нужна смазка! – она слышит фырканье парня и какое-то последующее щебетание девушки, и в ее душе закрепляется мысль о том, что этим двоим, впервые оставшимся наедине, нужно было еще несколько минут. Которые она им подарит, попытавшись отвлечь эту девушку, что все так же смотрела на нее вопросительно, но не слышала того, что слышала Алексис. - Вы знаете, - на ее лицо опять ползет ухмылка-оскал. – В нашем магазине есть огромное количество товаров со скидкой в пятьдесят и более процентов! И плевать ей сейчас, что нет таких у них скидок, и что все то недоплаченное ей придется возвращать самой из зарплаты – она не даст помешать тем возлюбленным голубкам, что, кажется, обрели себя и свою похотливую сущность! *** Не то, чтобы Маринетт ненавидела всех поголовно, желала истереть в порошок, но что ее взгляд похолодел и разгорячился одновременно, стоило только глянуть на Алью, что что-то записывала к себе в планшет, она почувствовала почти сразу. В окно класса, поднимаясь до него по лестнице с бумажным пакетом, она также увидела Нино, что довольно удивленно-заинтересованно разглядывал глянцевый квадратик, что достал из кармана – незаметно подложенный намек-подарок от миловидной девушки из пошлого магазинчика. Как Маринетт узнала, что это и откуда? – Все просто, из своего кармана она недавно достала такой же. Она видит, как Нино о чем-то размышляет, после чего поворачивается к Алье и у них завязывается неопределенный диалог на определенную тему, и Маринетт фыркает. Обида по поводу того, что возглас Нино она услышала, как: «Маринетт, давай скорей, я не могу больше ее держать!» - пока она расплачивалась за все покупки, но был воспринят и самим Нино, и Сезер, как: «Ты все возьми, а мы побежали на урок!» - послуживший причиной их бегства. Почему на урок? Потому что, конечно же, Алья не могла найти более удобного времени для покупок, как часовое окно между предметами, и потащила их в самый отдаленный магазин самой отдаленной улицы. И оставила ее с этим чертовым пакетом из этого чертового магазина интимных принадлежностей для этого чертового Адриана, что как и обычно сидел на первой парте. Черт бы его побрал! Извращенец Адриан, чертов извращенец Адриан. Сидящий на первой парте и жаждущий получить все то, что заставил купить Алью, а нести – Маринетт через весь Париж. Алья тоже виновата в том, что случилось. И Адриан. И Нино. Но больше всего - Адриан! Маринетт сама не особо поняла причину собственной злости: то ли это все Алья и ее «специализированные магазинчики», то ли это переставшие работать батарейки в ее вибраторе имени Агреста. Однако, когда она переступила порог кабинета, терпение ее, все это время работавшее на треснутых остатках, лопнуло прямо перед Адрианом, что воззрился на нее сначала приветливо, а затем – непонимающе. Ах, он еще и не понимать ее смел? Не мог? Тогда она ему все покажет и расскажет – и то, как она носилась с Альей по этому магазину, и то, как ее охватила истерика в представлениях его над бедным Нино, что вырывался, мучился, страдал, пока насильник-Агрест… Ее щеки загорелись огнем ненависти, а пальцы едва ли не скрипнули на бумажном пакете с именной эмблемой магазина интимных принадлежностей. И вместо привычного неразборчивого мямлянья, которое формировалось от одного только вида этого смуглого лица и светлых волос, в ее голове сейчас выстраивались четкие слова определенного посыла. - Мсье Агрест, - могильным голосом начинает она, едва ли не испепеляя взглядом. – Вы тут нам списочек недавно составили, и я пришла вам его отдать вместе со всем тем желанным и привлекательным для вашей извращенной душеньки. - О господи, Мари, - шепотом в тихом ужасе начинает Алья, смотря куда-то за спину подруги. – Только не сейчас – не время. Но та не слушала, деревянными пальцами переворачивая пакет с определенным содержимым, вытряхивая все игрушки к нему на парту и заставляя его побелеть, а после – залиться краской. Он еще смеет краснеть? Здесь и сейчас – когда все тихо и спокойно, когда она прошла этот ад, устроенный Альей в магазине? - Надеюсь, это удовлетворит все ваши запросы, мистер Агрест, ибо мы четко придерживались цветовых предпочтений, а также ходили с измерительной рулеткой, чтобы все желанные семнадцать сантиметров вами были облюблены правильно. - Мари… - начинает он тихо, смотря тоже куда-то за спину девушке и считая, что пора бы уже закончить, а не начать. Ибо все плохо. Очень плохо и серьезно, прям до дурноты. - Также, - она упирается в его парту руками, отодвигая уже без всякого омерзения и смущения анальную смазку со вкусом клубники. – Я надеюсь, что вы осчастливитесь всем нами купленным и будете ходить довольный, не имея ни единой мысли о том, чтобы составить повторный список и заставить Алью бегать и носиться покупать эти игрушки вновь. - Откуда здесь кляп? Ведь мы его так и не смогли купить! – спрашивает Алья, осматривая всю ту кучу приобретенного. - Его купила я, - перебивает Маринетт, хлопая ладонями по парте и пресекая всяческие возгласы и кашли. – Чтобы мистеру Агресту не приходилось подручными средствами скрывать… ах! – ее глаза закатываются, а с губ слетает откровенный стон, отчего все носители мужского пола краснеют, а Адриан прижимает побелевшие, холодные пальцы ко рту. – Стоны. А также для того, чтобы ваш лучший друг не просил меня вас трахать! Она едва ли не выплевывает эти слова, окончательно слетая с катушек сегодняшнего и вчерашнего дня, полного извращенных перлов от Судьбы. - Будьте добры, мистер Агрест, - он видит, как запал ненависти кончается в ее глазах. – Трахайте себя сами - ведь все необходимое для этого у вас теперь есть. Она заканчивает едва ли не под мысленные аплодисменты и уходит на свое место, не замечая никого и ничего вокруг – даже того, как нервно сглатывает Адриан, после ее ухода вперившийся взглядом в мадам Бюстье, что все то время эмоционального и телораздирающего монолога стояла позади. Он слышит, как голова Маринетт ударяется об парту, и она что-то бубнит, видит, как рядом с мадам Бюстье стоит у доски так же и их завуч, а с ним и мисс Менделеева. Директор. Все те, что пришли на открытый урок по литературе. Но получили интересную и интимную справку о тайной жизни учащегося. - Вот теперь можно и умереть, - выпаливает Маринетт, кажется совсем осознавшая, что и кому высказала минутами ранее, но так и не увидевшая, при ком и с какими последствиями. Адриан чувствует свой вялый язык на губах, нервно сглатывает, боясь посмотреть на все то уже не особо желанное, и мысленно дает себе контрольный в голову. - Более, чем согласен, - и только тишина ему в ответ. Занавес.