lovesomnia

      Доёну было прекрасно известно, что если возникает ситуация, где один человек заметно чаще подкалывает другого, то это означает одно из двух – либо неприязнь, либо симпатия. Тэён вёл себя так по отношению к нему уже порядочное количество времени, и методом логических рассуждений Доён пришёл к тому, что за этими тэёновскими попытками поддеть уж явно не неприязнь стоит. Но отчего-то на развилках линий рассуждений Доёна возникла аномалия – явление симпатии в его голове было явно нездоровым. Лучшим выходом для него было бы просто перестать обращать внимания, какая разница вообще, что там Тэён вякает сбоку. Однако вместо этого Доён спрашивал в мыслях: «Что ты имеешь в виду?». Он сильно сомневался, что Тэён испытывает к нему симпатию: слишком уж болезненными были его фразочки порой. Зато Доён накрутил себя настолько, постоянно задавая в голове один и тот же вопрос, что в один момент понял – он чересчур часто об этом думает. Так часто, что однажды бросил в доставшего его Тэёна этой фразой уже открыто.        - Ты это чего? – опешил Тэён, а до Доёна дошло – облажался.        Облажался. Другого слова и не найти. Облажался во всю ширь своего естества, потому что ему, видите ли, всё больнее, и он ощущает себя таким донельзя униженным, потому что задирает его именно Тэён. Совершенно искренне смеётся, глядя прямо в глаза.        И, может быть, всё-таки он Доёна настолько не любит.        В один прекрасный день Доён просыпается, не чувствуя себя прежним. С самого момента пробуждения внутри, прямо в его груди, там, где сердце качает кровь, начинает действительно ощутимо болеть, а частота пульса возрастает. Доён не задаёт себе больше никаких вопросов, но перед глазами он видит насмешливые и яркие глаза Тэёна. Ничего больше. Он несколько раз приоткрывает глаза, снова закрывая их. В конце концов, еле-еле поднимая веки, Доён с тоской смотрит, как половина комнаты сияет утренним солнечным светом из-за не до конца задёрнутых занавесок. От солнца, кажется, в груди болит сильнее. Доён настолько не хочет никуда идти, что слабость в теле кажется настоящей, а не надуманной. Он хочет остаться в комнате и как минимум неделю не видеть Тэёна. Неделю, а лучше, сразу три или даже месяц. Конечно же, это невозможно. И это так тяготит, что Доён тихо стонет, случайно разбудив Джэхёна.        - У тебя что, живот болит? – спросонья наугад спрашивает он, на что Доён мотает головой, поднимаясь с постели.        - Я в порядке.        Джэхён верит, а Доён сожалеет, что не может соврать себе так же легко, как ему.        На встрече с фанатами Доён немного отходит от своего уныния, продолжавшегося уже некоторое время. Он не особо скрывает своё состояние, но и не кричит о нём: вот так естественно живёт с тем, что сам себе навязал. Может из-за этой естественности парни не сразу замечают, что Доён слишком тихий для его обычного поведения. И если один раз никто не видит, что он не треплется без остановки в машине, не видит второй, то на третий раз неожиданно резко посреди общего гула затихает Марк, за ним – остальные, и потом тишина начинает звенеть нехорошим предчувствием.        Тэён поворачивается к Доёну и тут вдруг замечает, что тот сидит молча и провожает взглядом уже задолбавший за столько времени один и тот же пейзаж. Тэён замечает, что подкалывать ему попросту некого. Главная мишень кажется слишком безжизненной, непривычно молчаливой. Сначала Тэён намеревается спросить у Доёна прямо, но потом вдруг понимает, что если вдруг причина весома, то лучше уж разбираться наедине.        Но правда в том, что Доён не хочет с ним разбираться.        Даже понимая, что Тэён – лидер, который старается поддерживать порядок в группе, Доён только о том и думает, что он интересуется им как раз из-за того, что он лидер и кому-то там обязан. А Доён считает, что обязанность Тэёна – отвалить подобру-поздорову, так как ему и так плохо от любого выкрутаса.        - Ты какой-то тихий в последнее время, - пытается осторожно начать Тэён, а Доён, подавившись неожиданным желанием послать его в жопу, решает не отвечать, так как предложение не звучало как вопросительное. Более того, Доён предпринимает попытку сбежать с поля боя: встаёт с дивана в гостиной и двигается в сторону их с Джэхёном комнаты. Время уже далеко за полночь, поэтому отговорка у Доёна на такой побег железная – уже пора спать, а он тут с телефоном засиделся.        Несогласный с этим Тэён рвётся к нему, вцепившись в плечо.        - Расскажешь, потом иди.        Доёну интересно, какого чёрта он сам, Тэён, припёрся так поздно. Доён злится, а потом злится ещё сильнее, поворачиваясь к Тэёну и понимая, что внутри у него всё затрепетало как раз в тот момент, когда он столкнулся с его решительным взглядом. Доён хочет вывалить всё, что у него на душе – внезапно и вот так прямо, в лицо. Он хочет сделать шаг, тот единственный, который может уничтожить всякое расстояние между ними. Доён жутко боится этих откуда ни возьмись появившихся чувств к Тэёну, и режется об них, как об идеально заточенные ножи. Это настолько тяжело, а сколько причин для того, чтоб чувствовать себя так – все сразу и не вспомнить, но главное – как Доён может сказать такое вслух? Как он может выразить все эти эмоции, если сам не до конца их понимает? Если Тэён не может чувствовать к нему то же самое, как Доён должен избавляться от этого помешательства? И он что, в конце концов, надеется на то, что Тэён на такое способен? Доён уверен на все сто, что отношения между ними, те самые, какие между любовниками, просто нереальны, даже от слова «любовники» Доён заливается краской. И ему стыдно, что он так думает о Тэёне. Глядя в глаза, он думает обо всём, и все его метания отражаются в его лице, в его мимике. Доён жуёт дрожащие губы, ресницы мелко и часто подрагивают, а он еле удерживает на Тэёне взгляд, втайне надеясь, что тот глупее, чем кажется, и ничего не разберёт в его взгляде.        Судорожно вдохнув, Доён натягивает на губы улыбку.        - Нечего рассказывать, - заявляет он, обещая себе побороть в себе эту неправильность, эти мысли о Тэёне, пока они ещё не стали чересчур похабными.        - Очевидно же, что ты врёшь.        Доёну становится так страшно, что он бледнеет на глазах. Тэён, внимательно вглядываясь в его лицо, начинает бояться сам. Ума ему хватает на самые абсурдные варианты: Доён начал принимать наркотики, от него залетела какая-то фанатка… Мало ли, куда он ходит, Тэён же не следит за ним двадцать четыре часа в сутки. И когда Доён ведёт себя так, сложно подумать, что он попросту влюбился. Поэтому Тэён не отпускает его.        - Я хочу уйти… - неожиданно честно заявляет Доён, почти шёпотом. Его взгляд такой умоляющий, что Тэён уже хочет отпустить его, но в то же время не может, так как он до сих пор не знает причину.        Но этим вечером он её так и не узнаёт. Когда Тэён теряет бдительность, Доён скидывает его руку с плеча и смывается в комнату, громко хлопнув дверью. За ней раздаётся недовольное ворчание Джэхёна, а Тэён решает вскоре всё же добиться внятного ответа на свой вопрос.        Доён где-то слышал, что если исписать весь листок тем, что беспокоит, и выбросить, то обязательно полегчает. Поэтому одной ночью он берёт бумагу и с верху до низу пишет на ней одну и ту же фразу.        «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя»        На такое признание самому себе понадобилась туча времени, десятки побегов от Тэёна, желающего докопаться до истины, несколько бессонных ночей и одна большая случайная попойка, во время которой Доён смотрел только на Тэёна, который, видимо, действительно не шибко умом блистал, раз не заметил такой откровенно прямой взгляд, в котором отчётливо читалось: «Я по тебе сохну». Но когда признание всё-таки выбралось на поверхность разума, Доён стал себя чувствовать капельку спокойнее, словно смирился, хотя на самом деле это было не так.        «Я люблю тебя»        Доён чувствует себя сопливым романтиком. Он даже представить не может, как можно сказать такое Тэёну, это даже не подходит ему, всё не то. Но с каждой исписанной строчкой на сердце становится всё тяжелее. Доёну кажется, что он только усиливает своё бремя, так как прописывает всё чересчур осознанно.        Он заканчивает страницу, тотчас берёт её в руки и рвёт. Джэхён просыпается и говорит:        - Ты когда-нибудь прекратишь шуметь по ночам?        Доён наскоро бросает в мусорку на столе огрызки страницы, решив их потом вытащить и выкинуть отдельно, но так пугается резкого пробуждения Джэхёна, что как только тот ложится спать обратно, уже и не помнит о листке. Он совершенно бездумно берёт мусорку со стола и несёт её на кухню. Выбрасывает всё в общее большое ведро с мусором и пьёт воду – он неожиданно ощутил приступ невыносимой жажды. А после он уходит.        В мусорке лежат небрежно порванные одинаковые фразы.        Проснувшийся раньше всех утром Тэён идёт готовить завтрак. Он лохматый и сонный, но всё равно, выбрасывая порванный целлофановый пакетик видит обрывки листков, на которых что-то написано. Любопытство берёт над ним верх и он лезет доставать обрывки, которые не такие уж и мелкие, чтобы не разобрать на них написанное.        «Я люблю тебя». Много-много раз.        Спокойствие и сонливость Тэёна сходят на глазах. Он пялится на клочки бумаги, и пусть он не может быть уверен, но мозг его упрямо твердит, что это работа Доёна. У Тэёна нет доказательств, поэтому он внутренне спорит со своей интуицией силой логических доводов, и стоит так долго, пока ему, в конце концов, не надоедает это дело. Он швыряет листки обратно, забрасывая их каким-то другим мусором, чтоб они не попались кому-то ещё на глаза. Тэён думает, что такое не должно волновать группу, и без того хватит.        Но за завтраком лидер всё же оглядывает каждого внимательным взглядом. Особенно долго он глазеет на Доёна, но тому хоть бы хны, как и остальным. Тэён вздыхает, а потом, вроде бы, всерьёз подумывает больше мысленно к этому недоразумению не возвращаться.        Трудности наступили, стоило через порог переступить.        Сумбурное утро порождает толкучку, поэтому в машине Тэён наталкивается на Доёна, и когда лидер оборачивается, то видит смущённый взгляд. Место соприкосновения начинает странно зудеть, а в груди Тэёна ёкает. Он теряет дар речи, глядя, как Доён опускает взгляд и садится на своё сиденье. Интуиция Тэёна снова активизируется, напоминая как бы невзначай про рванные листки с признаниями.        После этого Тэён молчит всю дорогу.        Доёну не становится легче жить от порчи бумаги своими сопливыми мыслями, но другого способа он не знает, поэтому продолжает. Он исписывает уже чёрт знает какой лист по счёту, и пока делает это, пытается понять, чего ему на самом деле нужно от Тэёна. Наверное, проще было бы ничего к нему не чувствовать. Быть вместе для них было бы трудно в любом случае. Но Доён уже начинает понимать, как сильно его тянет к Тэёну. Ему уже не кажутся странными отношения между парнями. Он словно забыл, что лидер действительно парень.        Ручка яростно чертит буквы, а Доён делает вывод, что он жутко устал. Вместе с этим выводом на глазах неожиданно наворачиваются слёзы, и сначала он думает, что это уже слишком, но остановить их не в силах, поэтому продолжает писать, капая на буквы. Некоторые из них сразу же приобретают расплывчатые очертания, но Доёну всё равно – он пишет уже с закрытыми глазами.        К завтраку не выходит один лишь Доён, и лидер вопросительно смотрит на его соседа по комнате.        - Что? – косит под дурачка Джэхён.        - Где Доён? – хмуро спрашивает Тэён, желая отвесить Джэхёну подзатыльник.        - Спит. Он долго не мог заснуть, и, как я понял, пил снотворное.        - И ты его не остановил?        - Послушай, он вообще почти не отдыхает, поэтому я его не останавливал, - вдруг становится серьёзным Джэхён и отворачивается.        Тэён идёт в комнату, чтобы самому разбудить Доёна. Он заходит в комнату. В поле его зрения сразу попадается наполовину прикрытое лицо парня. На его лбу наконец-то нет напряжённой складки. Доён слегка дёргается во сне, стянув одеяло до уровня подбородка. Тэён шумно выдыхает. Ему сейчас впервые в голову приходит, что Доён ведь… такой милый. Он совсем не смешно шутит порой, вызывая желание его подкалывать, пытается вылезти вперёд всех, но сейчас, прямо сейчас Тэён думает о том, какой Доён милый, и даже красивый, когда спит.        С этими мыслями Тэён улыбается, случайно бросая взгляд на письменный стол.        Улыбка тут же пропадает.        На столе листы, на которых выведено одно за другим: «Я люблю тебя». Много-много раз. Music: Taeil (SMROOKIES) – Because of You        Ночь словно в его руках. Или он в её руках – непонятно. Но Доён точно знает, что ценой своей бессонницы он хотя бы может выпускать часть моральной усталости. Ночью он думает о том, какой он всё-таки дурак. Он ждёт, когда это в нём хотя бы стихнет. Ведь когда-то должен наступить день, когда Доён будет спокойно думать о том, что он любит Тэёна. Будет смотреть на него и ему будет этого достаточно, а не как сейчас. Будет спокойно сносить любые подколы, любые шутки в свою сторону от Тэёна. И будет улыбаться искренне. А не как, блин, сейчас.        Писать без конца «я люблю тебя» и рвать на кусочки бумагу не помогало избавиться от такого сильного чувства, но странным образом приводило мысли в порядок. Только после этого Доён мог уснуть. Писать приходилось при свете луны или с подсветкой телефона, чтобы не мешать спать Джэхёну. Рвать листки тоже было нельзя, но оно и не было чем-то необходимым.        Доён медленно выводит.        «Я…» - его губы повторяют написанное. Беззвучно, с сопровождающим уколом внутри. К таким уколам Доён привык. И к любви привык. Он до сих пор думает, что влюбился слишком рано, наивно. Возможно, вскоре он разлюбит Тэёна и будет смеяться над своими мучениями, но сейчас это искренне и совсем не смешно.        «Люблю»        Рука Доёна сама останавливается. Чутьё подсказывает, что что-то не так. Доён смотрит на дисплей в телефоне, будто там мог быть ответ. Он всё ещё пишет в темноте, несмотря на то, что Джэхёна сегодня в комнате нет. Доён не знает, почему он спит не здесь, и ему не очень это интересно. А в темноте он пишет, потому что он делал так слишком долго.        Вдруг чьи-то руки появляются сзади, стискивая грудь Доёна. Сердце инстинктивно сжимается.        - Кого? – слышит Доён вопрос, и у него от испуга чуть волосы на голове не встают дыбом.        Это голос Тэёна.        Его разоблачили.        Руки Тэёна прямо-таки горячие.        Доён в панике вскакивает, но руки не отпускают его. Тэён наваливается сзади, прижимая Доёна к столу.        - Кого ты любишь? – переспрашивает он.        Зачем ему это знать, почему он спрашивает? С каких пор лидер интересуется личной жизнью парней, что аж следит за ними по ночам? У Доёна в голове каша, пульс участился и, кажется, во всём теле дрожью отдаётся.        - Отвечай.        Доён не хочет. Что Тэёну даст эта информация?        - Говори!        И Доён не выдерживает. Он неожиданно бесится и выпаливает, слабыми пальцами пытаясь отодрать от себя прилипчивые руки.        - Тебя! Тебя, блин! Счастлив теперь? Много нового узнал? Не подходи ко мне больше! Не лезь со своими вопросами, я устал от них!        Он готов заорать, чтобы Тэён отпустил его. Доён уже всё сказал, но отчего-то нет ощущения, что это было признание. И только усилившаяся дрожь показывает, как он взволнован.        Тэён на какое-то время замирает. А после, скользнув руками и обнимая Доёна ещё крепче, смыкает губы на его шее. Его подстёгивает изнутри резкая волна. Бабочки в животе, кажется? Неважно, ему просто хорошо от близости, и он хочет ещё ближе. Перед глазами Тэёна десятки или даже сотни признаний на листах, а в руках уже сдавшийся Доён, у которого перехватывает дыхание, что Тэён чувствует всем своим телом.        Он разворачивает Доёна к себе и, даже не успевая разглядеть всё замешательство в его взгляде, сцеловывает сладость с его губ. Он даже не думал, что они могут быть такими.        Даже не думал, что они с Доёном могут быть такими.