Полюби нас

В свои шестнадцать Чон испытал многое, даже чересчур. Если бы его родители знали о том, что их младший сын, который учился отлично и музыкой занимался, не такой уж невинный на самом деле, в шоке пробыли бы весь остаток своей жизни. Чонгук и сам не ожидал, что его первый раз будет с лучшим другом, да, Чимин милый, красивый и тело у него шикарное, но только Чону вовсе другой нравится, а Чимин вообще течёт по учителю физической культуры. Этот маленький казус они решили свести к гормонам и внезапной течке Чимина. Пак даже поблагодарил Чона за столь смелый поступок и неловко улыбнулся — с кем не бывает. После этого случая дружба их зашла в тупик, в школе они сталкивались на перемене, но обходились простыми приветсвиями или такими же простыми неловкими улыбками, а вне- даже не общались. Чона бесило, но он сам не пытался настроить отношения, и это его тоже бесило. Чон молчал. Пак тоже. Прошла дружба, завяли арбузы. Чону было сложно признать то, что теперь не будет тех братских вечеров перед телевизором, ночных побегов в клубы и Чимина. Пак был братом, а сейчас лишь воспоминание, которое приходит с бурей эмоций и болью в груди. Чон идиот, который повёлся на сладкий аромат шоколада и не устоял перед слишком сексуальным видом омеги. В потере близкого друга он винит только себя, отчего легкие садит и удариться головой об бетон сильно хочется. Чонгук сидел на кожаном диванчике, буровя взглядом телевизор. Фильм скучный, но другого выхода нет, ведь дел на вечер нет, а гулять неохота. Громкий гул звонка оповестил Чонгука о приходе гостей. Дома пусто, так как родители с Хосоком уехали на море, оставив дом на младшего, точнее он сам попросил, а гостей Чон не ждал. Устало потерев глаза, шатен медленно перебирал ногами, а гость звонил все настойчивей с каждым разом, что выводило тем самым Чонгука. Внезапным вечерним гостем оказался Пак, бывший лучший друг, Чимин. Он был в чёрной толстовке и джинсах, а капюшон прикрывал большую часть его лица, но даже так Чонгук смог разглядеть красные от слёз глаза и мокрые щёки. Пак теребил край своей толстовки и шмыгал носом, как щенок. Эта картина хоть и была одной из худших, но ни в чём не уступала своей детской невинностью даже игрушке. Чимин слишком маленький, хоть старше и сильнее. В жопу посылал Чонгук эти крайности, Чимин для него ребенок. — Не впустишь? — хриплым, чуть слышным голосом спросил Чимин, отчего Чон потоптался на месте, пока до него не дошло, что на улице дождь, а Пак заплаканный, как ребенок. — Да, входи, — прикрыв за рыжим дверь, шатен метнулся на кухню, крикнув оттуда — Чай будешь? — Воды, — Чимин присел на стул перед Чоном, нервно покусывая губу. Руки потели, а ноги тряслись без остановки. Пак выглядел, как первоклашка в первый день в школе. Чонгук присел напротив, придвигая стакан с водой Паку, на что тот кивнул. — Что-то случилось? Чимин, мы так давно не общались, надеюсь, что всё встанет на свои места, как и было. Знаю, после такого не будет как прежде, но мы же постараемся, правда? — Чонгук улыбнулся и перевел взгляд на растерянного Чимина, который вновь впал в истерику и давился слезами. — Чонгуки, всё не будет как прежде, никогда, понимаешь? -Пак глотал всхлипы и сжимал кулачки, поэтому Чонгуку пришлось самому поднести стакан с водой к губам Чимина, аккуратно поглаживая голову друга. Чимин потихоньку приходил в себя, уже самостоятельно хватая стакан и большими глотками его опустошая. — Почему, Чимина? — шатен присел перед Паком и взглянул в его глаза. Чимин, всегда веселый и жизнерадостный ему больше нравится, но сейчас, когда рыжий слюнявит стакан и хлюпает носом, Чонгуку кажется, что он бы всё отдал, чтобы ему выпал шанс снова увидеть Пака таким милым и беззащитным. — Я идиот. Ты тоже. Поэтому эту проблему мы должны решать вместе, — Чимин достает из кармана странный прибор и тычет им в грудь альфы. — Уже как две недели, Чонгук. — Что две недели? — тихо, без эмоций спрашивает Чон, разглядывая две полоски на приборе. Он понял, но играет глупого. Чонгук не может отвести взгляд в строну, отойти, уйти в конце концов потому что «это» его рук дело, не рук конечно, но не суть. «Это» его. — Я ношу нашего малыша под сердцем две недели, — внятно и прямо, чтобы не затруднять младшего, говорит Пак, а Чон на попу садится и голову опускает. — Прости. Чимин снова истерит, снова плачет и орёт, как резаный, а Чонгук молчит — думает. Так резко, как первый снег, не понятно то ли радоваться, то ли плакать. Понятно одно, Чимина он не оставит. Сам заварил кашу, сам и расхлёбывай. Пак подрывается с места и бежит к выходу, сбивая альфу с пути, но в дверях крепкие руки Чона притягивают рыжего к себе, аккуратно поглаживают того по голове. Чимин скулит - он не нужен Чонгуку, он носит нелюбимого ребенка, но не может, потому что боится. В первый раз он сталкивается с такой взрослой проблемой , в первый раз берёт настолько большую ответственность на свои плечи. Он боится неизвестности , будущего и рожать, в конце концов. Чонгук берёт Пака за подбородок и заглядывает в его заплаканные глаза. Улыбается, а на его глазах слёзы, руки дрожат. Шатен аккуратно чмокает Пака в лоб и вдыхает терпкий аромат шоколада. — Не брошу, Чимина, не брошу…