Марс. Чужой среди своих.

      Марс и сам не помнил, как очутился в квартире Гордеевых. Еще пол часа назад он с преспокойной душой гуля в парке возле фонтанов и лавок, торговавшими всякими безделушками и горячим фастфудом, а теперь прикладывал пакетик со льдом из морозилки ко лбу Лилии Гордеевой. Девчонка, конечно, пищала, но старалась сидеть смирно. «Терпи, сама виновата, ворона! — думал Марс, но в слух высказываться не стал. — Как так можно уронить телефон в фонтан, полезть за ним и удариться головой? Глупая, глупая девчонка!». Мальчик глядел на пухлые щеки Лилии,на ее массивные розовые губы и носик «картошкой». — Больно? — Наконец спросил Марс, убрав пакетик со льдом, чтобы посмотреть на лоб. — У-у-у-у-у, — протянул он. — Что такое? Что там? — Нетерпеливо выпалила Лилия. — Будешь ходить «единорогом» какое-то время. — Кем, кем? — Так же нетерпеливо спросила Лилия. — Шишак у тебя короче! — Мальчик улыбнулся и посмотрел в напуганные глаза «подружки». — Не волнуйся ты так, до свадьбы заживет. — Аааа, телефон? «Вот чудак человек, о телефоне печется больше, чем о своей голове. А то, что она из-за этого аппарата чуть в фонтане не утонула, так ничего?!» — Боюсь… — он хотел сказать правду, но дело в том, что правды он не знал, ибо не разбирался в телефонах, а тем более в их починке после такого купания. — Надо попробовать высушить, но боюсь ему конец. Es hora de morir* — Что ты сказал? — Сквозь слезы спросила она. — Говорю, что шансов мало, но пусть папа отнесет его в мастерскую или попробует высушить. Да и потом главное — ты цела! Остальное можно пережить. — Мне его недавно подарили, — продолжала Лилия, будто не замечала Марса. — Мама мне говорила, что бы я не «залипала» в этот экран… Она будет сильно сердиться! Очень… — На глазах появилась новая порция соленых слез. — Мне снова придется ходить со старым, понимаешь? Надомной все будут смеяться, ведь… ведь… Ведь у меня опять этот долбанный телефон! — Она метнула вспышку ярости, которая ударилась об противоположную стенку и срикошетила в спину Марса. Тот поерзал.  — Я не волшебник, — его голос звучал по-мужски, серьезно и твердо, так что Лилия немного успокоилась. — Я не смогу его починить, но и выслушивать ЭТО я не хочу. Думаю, мне пора. Тем более, наверное, сейчас придут твои родители. — Он уже собирался встать, но Лиля схватила его пухлой ручкой за мокрую рубашку, которая так противно прилегала к телу после купания в городском фонтане. — Останься. Может, тебя угостить чаем? — Кажется, Лилия пока позабыла о своем телефоне. Входная дверь неслышно скрипнула, после они услышали шаги. «Каблуки, не высокие, — думал Марс. — Кеды, большой размер, но не взрослый. Значит мама и… Брат? Старший!». В гостевую комнату действительно вошла женщина на каблуках, «строгой» облегающей юбке, белоснежной блузке. Это была красивая женщина с черными волосами и голубыми глазами. Такими голубыми, словно бескрайнее небо или нет, словно океан! Большой океан, в котором Марс мог утонуть. За ней тихонько волочился такой же пухленький, как Лиля, упитанный мальчик (позже Марс узнал, что это старший брат Лили Борис Гордеев). Он не привлекал Марса не по каким критериям, ни по внешнему виду, ни по внутренним ощущениям. — Что здесь происходит? — Тут же спросила Валерия Геннадьевна (после Марс забудет ее отчество и еще долго не будет его вспоминать). Лилия стала рассказывать их историю, которая произошла в парке. Это отняло у них минут пятнадцать, но за эти пятнадцать минут Марс тщательно изучил Валерию Как-ее-там. Она была явно красивее, чем его мама. У нее были живые, блестящие глаза, от нее веяло нежным ароматом ванили, ее губы были красные как «Hommage a Barbara»*, грудь пышная, упругая, а фигура просто идеальная. Такая, какая должна быть у женщин в 40-45 лет. Она улыбалась, широко, показывая свои белоснежные зубы. Не сердилась, нет. Кажется, она подозревала, что что-то подобное случиться. («Ты такая рассеянная» — сказала она тогда). Они сели пить чай. Валерия (Как-ее-там) еле уговорила Марса остаться на пол часа под предлогом, что в его кружке окажется не «полезный зеленый чай», а «очень даже вредный кофе». Лилия повеселела и теперь улыбалась. Ее пухлые щеки казались надутыми шариками, Марса это забавляло, но не долго. Пошли разговоры, семья бурно обсуждала прошедший день. Даже Марс вставил свои пару слов. Отпивая последний глоток из кружки, видимо по привычке, Марс подошел к раковине и вымыл ее, аккуратно поставил рядом с остальной чистой посудой. Сел обратно, словив на себе недоуменный взгляд Лили и Бориса. Валерия же просто улыбнулась. «Мама всегда приучала меня мыть за собой, » — хотел сказать тот, но это не понадобилось, все и так всё поняли. После пошли вопросы про учебу, про увлечения, про друзей. Марс отвечал честно, ведь скрывать было нечего. «Учусь в пятом классе. Оценки „4“ и „5“ (в шестом и седьмом классе он вплотную займется учебой и станет отличником, но после, до конца одиннадцатого, будет иметь „4“ в основном по химии, истории и английскими, тот ему порядком надоест)», «Увлечения, — отвечал он, — книги. Да, именно книги меня увлекают». «Друзей не имею». — Вообще? — Спросила Лилия, когда Борис доедал свою восьмую шоколадную вафлю. — Хм. — Марс задумался, ведь у него были друзья, целых три штуки. Но с одним более -менее все было ясно, но вот с остальными не очень. — Ну, — снова замялся он.- Есть. Скорей всего у меня есть друзья. Последнее вопросы его утомили. Совсем утомили. Валерия спросила про его семью и про родителей. По коже Марса пробежал холодок и он вдруг почувствовал, что безумно хочет домой, к своей маме, которая явно уступало по красоте Валерии, но все же это была его мама. И он ее очень и очень любил. А еще он захотел навестить Ремиля. Его настоящего и взрослого друга. Попрощавшись с Гордеевыми, Марс взял обещания с Лили, что она впредь не будет расстраиваться по пустякам и, конечно же, станет внимательной. Он покинул их семейный очаг. /А она ничего! / «Проснулся, Руди? Она, это кто?» /А то ты не понимаешь. Я же знаю, тебе понравилась маман у Лили! Мда, шикарная женщина! Знаешь, я уже вижу, как она с утра готовит тебе вкусные оладушки… в легком платье с рюшечками на рукавах. М-м-м, аж слюнки бегут/ «Заткнись, Руди!» /Что ты? Не сердись, я всего лишь говорю, то что знаю. А я много знаю, Марси! / «Ты знаешь не больше чем я, Руди. Ведь ты всего на всего…» /Твой внутренний голос, Марси! И я знаю, что говорю! / Марс шел, споря со свои голосом. Хотя Руди — это его друг. Тот, один из трех. Руди — его совесть, его помощник, его второе «я», которое так любит спорить. Вместе они были сильной командой, такой сильной, что Марс не мог себе представить. Главное их качество было — угадывать. Да, да, так Марс это называл. Сначала они с Руди тщательно обдумывали вопрос, а ответ приходил сам собой. Это и называлось У-ГА-ДА-ТЬ. Он вернулся домой ближе к вечеру, так как решил еще чуть- чуть прогуляться. Его мама, худая, бледная и усталая с облегчением растянулась на диване, смотря новости. Диктор с экрана что-то быстро говорил, потом мелькнули чьи-то фотографии, но Марса это не сильно заботило. Мама включила настольную лампу — на этот вечер это было единственное освещение. Марс вошел в полумрак, тут же поймал запах вяленого мяса из магазина напротив и гречневой каши. Новости оборвались рекламой, теперь вместо диктора в костюме его мама смотрела на то, как девушка моется в душе, намазывая на свое спортивное молодое тело какой-то новый кокосовый гель. — Привет, мамуль. Устала сегодня? Как работа? — Марсик, ты меня напугал, — мальчик заметил, что мамины глаза все больше и больше угасали. Становились тусклыми и отвратительно грустными. — Работа хорошо. Поставила сегодня кучу уколов и капельниц. — Она улыбнулась сыну. — Подготовила к операции одного деда, он никак не хотел промывать желудок клизмой. Мы уговаривали его всем отделением. Потом, ближе к вечеру, мыла пол в коридоре первого, второго, и третьего этажа, ну, как подработка. Уборщиков не хватает, а деньги нам сейчас не помешают. Ну, как-то так, а как ты сегодня? Опять ходил к Ремилю Гияровичу? — Нет, просто гулял. Спас одну глупую девочку, она чуть не утонула в городском фонтане, — Марс улыбнулся, но вот его мама, кажется, насторожилась. — Ничего особенного мам… И он снова повторил эту историю. Рассказал почти так же, как и Лилия рассказала своей маме. Фамилию он не назвал, да и Валерию Как-ее-там Геннадьевну он называл просто «мама Лили», и почему-то в имени Лили он ставил ударения именно на последнюю «и». Так, по-видимому, больше нравилось. Они вдвоем поужинали, так же в полумраке. Тихо и спокойно, даже ложка об тарелку не разу не ударилось. «Вот оно — счастье, — Вдруг подумал Марс, вспоминая „шумных Гордеевых“. — Ты отдыхаешь в тишине, наслаждаясь вяленым мясом и гречкой. Никто не кричит „как прошел день?“ под ухо. Никто не хрумкает шумными шоколадными вафлями и не... улыбается» После снова громкий и четкий голос диктора объявлял новости, комментировали их другие «кинозвезды» с микрофонами в руках. «Пьяный водитель выехал на трамвайные пути и врезался в трамвай, но успел вовремя снизить скорость и никто не пострадал. Машина обзавелась вмятиной…», через пару минут новая новость: « На улице … (Марс отходил по маленькому и по этому прослушал половину) … задержали притон, где два года варили и продавали героин приезжие из Дагестана. Четыре вооруженных наркодилера открыли огонь, но уже через десять минут московская полиция взяла ситуацию под контроль. Никто не пострадал…», еще через пять минут на экране появилась фотография рыжего парня, лет 18-ти, лицо покрыто прыщами, глаза тупые, губы сложены в ухмылку. «Внимание, пропал Птичкин Анатолий Анатольевич, в ночь на … (Марс снова отходил от экрана, вспомнив, что забыл убрать остатки мяса в холодильник) просьба видевших его позвонить по телефону, указанному ниже на экране…» «И никто не пострадал… — подумал Марс, промотав в голове две предыдущее новости.» Дальше шла погода, и Марс был уверен, что первый месяц его летних каникул, а точнее оставшаяся его половина, будет ну ОЧЕНЬ жаркой. После снова новости, но Марс уже их не слушал. Он все смотрел туда, в пустоту. За окном властвовала ночь, безоблачная жаркая дикая ночь. Комната стала потихоньку освобождаться от посторонних звуков. Веки мальчика стали невыносимо тяжелыми, а голова и вовсе весила тонну. Хотя ноги стали легче пуха, они были готовы к полету во сне! Они были готовы бегать по бескрайним полям пшеницы, летать в небе, цвета индиго, среди грозы, они были готовы отнести Марса туда, где начинался новый день. Туда, где его мысли и чувства смешивались и прятались в океане зеленых лесов. И мальчик пошел в свою комнату. Ловко скинул покрывало с кровати и, раздевшись, лег на перину. Он был уверен, вот сейчас. «Сейчас я увижу мою страну чудес, где меня ждет свой собственный шляпник и белый кролик с часами, только вместо кролика серая крыса по имени Ра, а вместо часов компас, огромный серебряный компас» Марс уснул. ________________________________________________________________ 1. Es hora de morir - Пришло время, чтобы умереть 2. «Hommage a Barbara» - здесь. сорт роз