***
— Будешь? — бродяга побултыхал полупустой банкой энергетика, спертого им у раззявы-покупателя местного гипермаркета, не додумавшегося закрыть флаер, отойдя к знакомому. — Не, — вяло махнул рукой Джек приятелю, увлеченно роясь в пакетах. Помимо пачки энергетиков обворованный флаеровладелец набрал вдоволь консервов и соевых колбас, устроив обитателям Новобубруйской помойки внекалендарный праздник. Бродяга не стал настаивать и хотел было одним махом осушить банку, как из темноты за пределами кострища тихо донеслось: — Я буду. Банка выпала из ослабевших рук ошеломленного Юрия и укатилась в темноту, где ее, судя по звукам, не только вылакали, но и вскрыли, вылизав на всякий случай. — Ты это слышал? — спросил Джек, оторвавшись от пакетов, не догадываясь, что дружбан слышал не только это, но и то, что прозвучало до. Впрочем, пояснять Юра ничего не стал, одним прыжком оказавшись у Джека за спиной. Джеку это не понравилось. Грядущее неуклонно скатывалось к грязной в буквальном смысле драке. Остановил панику худой рыжий парень в драных джинсах и буром свитере. Отоваривался он, судя по виду шмоток, здесь же, на Новобубруйской помойке. Кричащие самозастегивающиеся кроссовки даже бомжи побрезговали бы надеть, о чем оные незамедлительно незваному гостю сообщили, добавив парочку лексических конструкций, чтоб понятней было. С недобрым вниманием выслушав мнение бродяг о кроссовках, рыжий подсел к костру и приветственно улыбнулся настороженно замершим приятелям. Приятели расцепились и осторожно принялись отползать, не забывая пакеты и нащупывая консервы, готовые, если что, запустить их в психа. Жратву было жаль, но нокаутировать можно было только полной банкой. — Что-то не так? — вежливо спросил рыжий, перестав, к облегчению Джека и Юрия, улыбаться во все тридцать два подозрительно здоровых даже для обласканного соцслужбой бродяги зуба. — Точняк, — подтвердил Юра, с трудом выровняв дыхание, — ты какого приперся? — Я пытаюсь научиться общаться и подумал, что вы могли бы помочь мне в этом, — спокойно сообщил парень, с интересом заглядывая в уже оприходованную Юрием банку из-под мясной консервы. Еды там уже не осталось, ею только пахло. Вкусно, кстати. Куда вкуснее того, что он находил на помойке раньше. — Подумал он, — неприязненно буркнул Джек, оттопырив губу, — а подумал, чем будешь расплачиваться за тренинг? Юра поперхнулся и в изумлении уставился на приятеля. Он и не думал что Джек, читавший только в школе сказку про центаврианина и разных земных животных, от которых зелененький укатился, знает такие слова! Рыжий так задумчиво глянул на бродягу, что того посетило внезапное желание самому приплатить, лишь бы от тренинга отвертеться. — Это подойдет? — Помариновав приятелей, Рыжий вытащил из глубин свитера банку со сгущенкой и, скорбно поглядев на нее напоследок, протянул Джеку. Какой бы ни был богатый улов, сладкое почему-то упорно не попадалось приятелям в ворованных пакетах, только пиво, которое чаще радовало, но изредка вызывало тоску о несбыточном. Бродяги не столько сладкое любили, сколько разнообразие, чего в их жизни было много только в отрицательном смысле. Юрка, увидав знакомую синюю этикетку, так пихнул Джека в бок, что тот пошатнулся и толкнул на незваного гостя бачок с костром. Оный, пыхая искрами, как поперхнувшийся дракон, сделал величавый оборот и с грохотом опрокинулся, выплеснув огонь прямо на упаковки с макулатурой, которую насобирал Юрка в надежде начать на выручку из нее честную жизнь. Джек, зная о крайне скромных математических познаниях Юрки и его же нелюбви признавать неправоту, скромно помалкивал, наблюдая, как Юрка старательно собирает бумажки и строит из них мусорный небоскреб. О чем сейчас сильно жалел, с ужасом глядя на яростно взвившееся пламя, с торопливостью голодавшего поглощающего все новые и новые упаковки. — Моя честная жизнь! — завыл Юрка. — МОИ ДЕНЬГИ!!! — Простите, но где вы увидели деньги? — неожиданно раздался голос рыжего за спинами бродяг, вроде как обязанного весело гореть вместе с макулатурой. — В данных упаковках было три тысячи пятьсот семьдесят газет за нынешний и тридцать за прошлый год. Но ни того, ни тем более другого там не было. Забыв о пожаре, бродяги оглянулись. Перед ними, как ни в чем не бывало, без единой горелой дырки в буром свитере и в отвратительных самозастегивающихся кроссовках, ставивших крест на всех традциях многострадальных предков, стояла давешний знакомец с банкой сгущенки. — Демон! — возопил Джек, даже не заметивший передислоцировавшегося рыжего. — ДЕНЬГИ! — возрыдал Юрка и кинулся вслед за приятелем, по широкой дуге минуя рыжего, с недоумением на лице наблюдавшего за бродягами и по-прежнему держа в руках банку.***
- Черт, что опять здесь стряслось? – раздраженно рявкнул полицейский, подходя к знакомому пожарному, расслабленно разглядывавшему громадное дымное облако, мигрирующее в сторону города. Пожар оперативно потушили, но вонючая типографская краска настойчиво обещала новобубруйчанам продолжение веселья. - Да бомжи чего-то не поделили и бочку с огнем друг другу на головы опрокинули, - лениво сообщил пожарный. - Что, до отделения довезти не мог? – с досадой спросил полицейский. - Тебе же по пути! У патрульного как раз заканчивалось ночное дежурство и весь в сладких грезах об отдыхе он уже собрался было домой, как поступил вызов. - Да не, тебя по другому поводу вызвали. - Труп? – обреченно вопросил полицейский, мысленно начиная составлять протокол, стараясь обойтись без матерных междометий, знаков и сокращений. Получалось плохо. - Кража, - значительно сказал пожарный и выдержав драматическую паузу, добавил: - Кроссовок. Лицо патрульного вытянулось. - Я их на аукционе купил, - продолжал пожарный, не замечая, как перекосило представителя закона, - за сорок единиц, между прочим! Раритетные кроссовки, еще со шнурками. Сегодня первый раз надел, да при тревоге пришлось снять и во флаере оставить. Как пожар потушили, вернулся поглядеть, как тут они, а их нет! Только вот это самозастегивающееся дерьмо! И пожарный ткнул прямо в нос давнишние кроссовки. Полицейский понял, что обойтись без мата в протоколе ему не поможет даже кофе.