Осквернение

Сложно верить глазам. Начинаешь сомневаться в собственном рассудке, когда видишь подобные вещи. Хотя, я никогда и не стремилась быть здоровой в этом смысле. Может, все таки весь этот путь к «мичте» меня доконал и я чокнулась? Да вроде нет. Вот они, передо мной. Абсолютно материальные, живые. И, честное слово, лучше бы это были огненные инопланетяне верхом на механических единорогах, чем это мерзкое и обыденное человеческое предательство. Но предательство, которого я ни за что в жизни не ожидала бы. И сейчас, я стою, как идиотка и наблюдаю за поступательными движениями. А они чересчур заняты, что бы заметить замечательную статую меня, стоящую перед дверью в крохотную спальню. Знаете, есть такие люди, которые становятся для вас всем. Семья, друг, возлюбленный. Вот таким человеком является она. Любила я ее всегда больше, чем нужно любить не то что подругу, а даже человека. К психологу по этому поводу бегала. Смешно даже. Маленький светловолосый идол с небесными глазами. Я молилась на неё. Моё маленькое Божество. Она, в свою очередь, просто была со мной. Мы всегда были вместе, сходя с ума, находя что-то новое для нас обеих, грязли в самокопании и психологии. Вместе. Как она однажды сказала: мы идём в комплекте, единое целое. После таких слов во мне не осталось ни одного сомнения, что она ниспослана мне кем-то сверху или снизу, что бы я раньше времени не была задушена бременем обязанностей, гиперопекой родни, скукой жизни, нормальностью. Она вытащила меня из всего этого, подарила мечту. Она подарила мне целый мир, хотя, никогда этого и не признавала этого. Она подарила мне больше, чем дружбу. Мне всегда хотелось быть еще ближе разумом и духом. Её невероятная внешняя привлекательность соблазняла меня на постоянные прикосновения и объятия, я касалась её- боясь, что она исчезнет, как дымка. Что бы мои чувства к ней не вышли из-под контроля, я не раз пыталась встречаться с парнями, но бросала их после недели свиданий. Мне казалось это предательством по отношению к ней. После того, как нам удалось переехать в Японию, спустя целый год изнурительной работы, я попыталась снова. Симпатичный парень первым проявил интерес, и я позволила завязаться отношениям. К сегодняшнему дню мы встречаемся примерно четыре месяца. Хождения за ручку, объятия и немного поцелуев, это, честно говоря, все, что он имел. Потому что, одна только мысль о сексе с ним вызывала у меня раздражительную волну непринятия по телу. Он не настаивал, хотя я знала, для него это нелегко. Но он не жаловался. А я, тем временем, не запрещала ходить налево. На любое лево. Кроме одного. Мои глаза всё еще видели их, я сама была где-то вне, не в состоянии принять происходящее. Он нависал над ее хрупким белым телом, целуя россыпь родинок у шеи и вбиваясь рваными движениями одновременно. Она негромко стонала с закрытыми глазами и поддавалась ему навстречу. Меня сильно затошнило. По плечам и груди побежали мурашки. Я против воли повернула влево и ввалилась в кухню. Он её осквернил. Он посмел прикасаться к ней. Ничтожество. Моё тело сначала сильно задрожало, не в силах справится с волной ярости, а потом резко успокоилось. Дух и тело будто отделились друг от друга и схлестнулись вновь. Я рыскала по комнате взглядом. Он подмял ее под себя. Потная свинья. Заходясь в истерике, я схватилась за нож, с единственным желанием вырезать эту опухоль из нашей квартиры. Три шага до двери я, казалось, пролетела, не касаясь пола. Но столкнувшись лицом к лицу с источником звуков, безвольно стекла у стены. Раздражение, давно полыхнувшее в ярость, сжигало меня, но я, почему-то, ждала кульминации. С чувством удесятеренного мазохизма я хотела, чтобы он успел доставить ей удовольствие. Если она не сопротивляется, то… она не против? Она замарала образ богини, но я решила, что смогу с этим справится. Ей можно все. Я просто не смогу ее разлюбить. Я и сейчас даже не злюсь на неё. Не умею злиться на неё. А надо бы. Тацура что-то невнятно промямлил и вжался в неё. Она его оттолкнула, и он излился на постель. Мерзкое зрелище надо сказать. Шторы были задвинуты, но рассеянный дневной свет проникал сквозь бордовые шторы. Всё казалось красным в этом свете. И два задыхающихся в удовольствии тела, в моем воображении, были густо покрыты кровью. Он завалился на нее и присосался к шее. Мне показалось, или ей не очень то понравилось? -Ты мерзкий. Ей противно. – вслух сказала я из своего угла. Тацура вздрогнул и скатился с неё. Он замер на месте, в той же позе, что и скатился- лёжа на спине, оперившись локтями в постель, вжав в голову, зачем-то разведя колени в стороны. Она дотянулась до одеяла и накрыла нагое тело. А глаза опустила. Раскаивающаяся богиня. Или просто застигнутая врасплох? Моё сердце стучало так громко, что, думаю, его слышали все. Она знает, что так бывает, когда я в бешенстве. - Тебе лучше собрать вещи и уйти, -та вздрогнула, будто я на неё накричала и подняла глаза, - Пожалуйста, никому о сегодняшнем не рассказывай. Постарайся, что бы тебя никто не увидел по пути домой. -Ты что-то хочешь сделать? Что ты хочешь сделать?- её брови вложились домиком, в глазах- страх. Разве богини могут бояться? -У меня за спиной кухонный нож. Я собираюсь его убить.- вот честно, не знаю на кой черт я это выдала. -Тебя поймают. Посадят. И из-за чего? Из-за него!- она кивнула на Тацуру, языковой барьер которому, не позволял вникнуть в суть нашего разговора. - Уходи сейчас, если не хочешь смотреть на это. -Я не уйду. Это была моя ошибка. Это я. Моя инициатива. -И что? -Как?- опешила она.- Это я. Тебе не нужно его убивать. -Нужно. Или, может, ты его любишь? -Что за глупости! Нет. – тут же ответила она. Я не поверила. Но потом посмотрела на Тацуру и поняла, что любить ей там нечего. -Если так, то иди. Она долго смотрела мне в глаза, и я было подумала, что она останется. Но спустя невыносимую минуту игры в гляделки, она поднялась, придерживая одеяло, собрала лежащие в кучке вещи, и вышла в коридор. Тацура привстал, ничуть не стесняясь наготы, решил подойти ко мне. -Сиди, пожалуйста на месте. Сейчас она уйдет и мы спокойно поговорим. – сказала я по-японски. Он кивнул и сел на измятую постель. Он не пытался оправдаться или перебить наш с ней разговор. Это пойдет ему в плюс. Возможно, я не стану сильно его мучить. Но тут я вспомнила его, блестящее от пота, тело над её, запретным и доброту как рукой сняло. Что-то леденящее шевелилось в районе моего солнечного сплетения, разнося по венам то обжигающий холод, то кипящую смолу. По пути сюда меня никто не видел. О сиюминутной связи он рассказать никому, скорее всего, н успел. Камер в ближайших трех кварталах нет. Но и алиби у меня тоже нет. Если я убью его здесь, будет сложно вывести тело. Я не слыву излишне ревнивой, хотя подумают в первую очередь на меня. Но если помедлить, он может кому-то проболтаться об этой ситуации. Убийство из-за ревности? Фу. А если это не в первый раз и об этом уже кто-то знает? Тогда она в опасности. И тут меня осенило. Будто по голове ударили блестящей мыслью. Нужно мириться. Сначала с яростью, потом с ним. Нельзя действовать опрометчиво. Но рука всё ещё до хруста пальцев сжимала нож. В комнату заглянула она. Одетая в светлое платье, она была похожа на солнышко. Ужасно провинившееся солнышко. -Ты собралась? -Не надо. –она твердо посмотрела мне в глаза.- Иначе я не смогу быть с тобой. Мне будет страшно. -Ты и так не со мной. Я отвернулась от неё. Не твоё время ставить условия, милая. Не могу не делать этого. Долг который навис надо мной- именно долг, отмыть твою честь, свою. Иначе при каждом взгляде в твоё лицо, буду видеть его копошащийся образ, нависший над тобой. Уходи, подумай над своим поведением. -Не боишься, что я тебя сдам полиции? – спросила она. -Хочешь? -Боюсь, придется. - Делай, что хочешь. Только уходи. Хотелось содрать себе заживо кожу, с её присутствием обжигающий костер из душевных мук разгорелся настолько, что я физически начала ощущать языки пламени в груди. Слёзы явились внезапно, как исчезла ярость. Чувство бессилия и колоссального разочарования, боли от кровоточащей раны, все это разом захлестнуло сознание, и я разрыдалась. Нож выпал из ослабевших рук и я закрыла ими лицо, что бы хоть немного прикрыть позорную истерику. -Ты… успела его полюбить? – тихо спросила она, не подходя ближе. Слова её полоснули по сердцу, я едва сдержала вой. Я люблю только тебя. До смерти люблю тебя. Тебя. ТЕБЯ. Судорожно втянув воздух, я попыталась ответить, но голос совсем охрип. Правый уголок губы зашёлся в нервном тике- растягиваясь в ухмылке. Ей всё равно. Она не понимает. -Когда до тебя, безмозглой идиотки, дойдет, будет уже слишком поздно. – сквозь сжатые зубы прошипела я. Я же говорила ей, и более того, я показывала свою любовь. Я доказывала, каждый чертов день, что этот монолит, на котором выбито, выцарапано моими когтями, её вполне человеческое имя, с каждым днём становится только больше и несокрушимее. Сражалась с огромным чувством стыда, за то, что посмела испытывать это. Мне понадобился год, чтобы принять себя. Но тебе не хватило пяти, что бы принять меня, не так ли? Нет. Она не хочет понимать. Эта мысль ударила меня по голове с вертушки, да так, что в глазах потемнело. -Ааааа… Я поняла. Поняла. До меня, наконец-то, дошло. Дошло. Дошло. Дошло! Она всё знает. Она испуганно молчала. Но она не хочет это принимать. Потому что ей это… -… не нужно! – закончила я. – Не нужно! Меня накрыло волной отторжения. Мои чувства были неуместны. Именно то, чего я боялась больше всего. Богине не позволительно якшаться с такими как я. Именно то, о чем я неустанно думала ночами, слушая её неровное дыхание. Мне было страшно, что однажды она найдет мужчину и забудет меня. Страшно, что в её жизни мне больше не будет уголка. Хотя уголка было бы мало. Я была жадная до неё. Было страшно, что я наскучу ей. Что она уйдёт в сторону нового и неизведанного от меня. Но всё это померкло в миг, от мысли, что она не хочет быть со мной. Не потому, что ей интересен кто-то другой, а потому, что я ей безразлична до отвращения. Потому что я никто в сравнении с ней. Она знает всё. Ей всё равно, что я чувствую. Она плохо спит, потому что я рядом. Она привыкла ко мне, но не больше чем к щенку. Я скучная. Я ей надоела. Поэтому она так поступила сегодня. Я знаю, она мечтает, чтобы я однажды не вернулась. Очнись. Я моргнула. Комната пыток стала чуть светлее. Тацура натягивал джинсы, и, запутавшись ногой в длинной шторе, сдвинул её до середины окна. И врезался спиной в шкаф. Его неуклюжесть всегда была предметом насмешек в его окружении. Я настолько ей противна, что она предпочла интрижку с этим неудачником мне. Ноги сами собой подняли меня. -Я ухожу. –сказала я по-японски им обоим. Всё, что я могу придумать, всё, что я могу сделать.Если она не остановит меня, значит, всё так, как я и поняла. Она пропустила меня к двери. Я обуза. Я задушила её обожанием настолько, что вынудила её переспать с этой грязью. Когда-то она упоминала, что предпочитает дать успокоиться человеку, а не утешать его. Но я-то знаю, что жалость её токсична, если она начнёт жалеть, то разъест, в своём понимании, меня как друга. Равных не жалеют, равным сочувствуют. Богиня жалеет раба, но никогда его не полюбит. Я вышла из дома, чтобы исчезнуть из её жизни. В голове проигрывалась одна и та же сцена поступательных движений, пока что-то не щёлкнуло в голове. И всё прояснилось. Это я виновата в том, что сегодня произошло. Семь лет мы были вместе и вот он, момент, когда богиня возносится, когда все встают на свои места. Она - во главу пантеона, а я- в тень. Буду поклоняться ей тайно, чтобы она меня потеряла, но я-то буду рядом. Я не брошу её. Я буду расчищать ей путь благословенной ею рукой. Она ведь говорила, что мы единое целое. Частичка божественного во мне от неё – это безграничное обожание к ней. Теперь я ясно осознаю, что была рождена для этого. Солдат, если хотите, который на страже её покоя, пока она предается людским слабостям. Исполнить любые прихоти капризной богини. Но, как и любой мелкий раб, я должна лишь мечтать быть с ней, недосягаемой и возвышенной. Я не заслужила быть с ней. Я тоже её приземляю своим присутствием в её жизни. Как солдат, который позаботится о том, чтобы осквернители были наказаны, я обязана действовать. … Сколько-то часов я просто шла вперед, пока не пришла в себя. Нужно взять в руки себя и ситуацию. Я резко развернулась и резво пошла в обратную сторону. Когда наша квартира показалась за деревьями, уже стемнело. Окна квартиры горели бордовым светом. Я всё сделаю. Не переживай. Он снимал квартиру не очень далеко от моего, уже, бывшего места проживания. К тому же, на его беду, на первом этаже. Я хотела было пробраться через окно, но вовремя вспомнила, что в бумажнике есть ключ. Буквально неделю назад он предложил провести вечер вдвоем. Сим предложением я не воспользовалась тогда, каюсь, но вот она я, прямо сейчас. Жажду общения с тобой, навозный червяк. Я пыталась быть тихой, но бешенство поднялось к горлу, а потом и ударило в голову. Я влетела в квартиру, чуть ли не хлопнув дверью, схватила попавшийся под руку снежный шар и нашла нужную мне мразь на кухне. -Тацура. Я поговорить пришла. – выпалила я неожиданно даже для самой себя. Он застыл с кружкой в руках и, не моргая, уставился на меня. А я вспомнила поотчетливее дневную сцену и дала волю ярости. Первый удар вырубил его и, сев на него сверху, я просто забила его до смерти. Сбивая руки в кровь, удар за ударом. Он даже не пикнул. Видимо, даже эта дрянь поняла необходимость этого священного действа. Осквернители должны умереть. Ты отмщена, моя Богиня.