Ничего плохого

Просил ли остановиться? А может, это были просто крики боли или взывание о помощи. Эрвин не слышал. Возможно, он просто не помнил. Зато он точно знал кое-что важное. Ривай ненавидел его. Если задуматься, то командор не сделал своему подчиненному ничего дурного. Да, приказы звучали достаточно самовлюбленно, а выражение лица говорило о безразличном, наплевательском отношении к Аккерману. Это было не совсем так. Правильнее сказать, абсолютно иначе. В тот раз Смит встретился с другой стороной ледяных, оттеняющих стальным блеском, серых глаз. Ривай никогда не был так беспомощен и разбит, как тогда. Он сдался по насильственному вынуждению, не отстояв ни капли своей хваленной гордости. Покрасневшие щеки и усталый, истерзанный внешний вид. Аккерман тогда отвел взгляд, впервые не сумев выдержать стеклянной пустоты в глазах командора. В принципе, Смит не сделал тогда ничего плохого Риваю. Он лишь причинил боль обидчикам. «Это только мой подчиненный», — тогда произнёс командор, заставляя корчиться от невыносимой боли ещё одного преступника. Почему-то Ривай ненавидел Эрвина. Разве защита слабого может считаться чем-то плохим? Смит имел другое мнение на этот счёт. Аккерман никогда так не избегал их встреч. Он не хотел видеть того, кто его спас. Вообще, Эрвин уже не помнил, как оказался там. Смит уже давно забыл, почему Ривай, покрытый царапинами и ссадинами, не рассыпался у него на руках. Такой хрупкий. Прошло уже больше двух лет. Доктора сказали, что Аккерман выживет и после этой вылазки, но тяжёлое состояние бойца отрицать не стали. «Почему ты так ненавидишь меня?» — снова молча задал вопрос Смит. Белые занавески всколыхнулись от ветерка, который перебирал чёрные волосы лежащего без сознания мужчины. Едкий запах лекарств мешал учуять приятный аромат свежего хлеба из стоящей неподалёку булочной. «А что, если я вовсе не должен был тогда появляться?». — Возможно, я не хотел, чтобы ты видел меня таким, — разорвал туман задумчивости хриплый низкий голос. Уголок бледных губ, невольно дрогнул в очередной безуспешной попытке улыбнуться. — Я не ненавижу. — Любишь? — Люблю.