Записка

Я, хранитель истории, пишу эти строки, потому что испытываю невообразимый страх. Страх от ощущения, не покидающего меня ни днем, ни ночью. Человек, повидавший ужасы войны и ярость природы, выраженную в глобальных катаклизмах, боится непонятного чувства. С каждым днем оно все яснее. Теперь склизкое шевеление ясно звучит в ушах, словно во время прогулки по портовому рынку в воскресенье. А запах старины, который когда-то был самым приятным в работе библиотекаря, теперь не вызывает ничего кроме страданий, так как неразрывно связан с этим чувством. Источник невыносимого зловония древнее всех фолиантов и манускриптов, которые когда-либо доводилось держать в руках, старше артефактов ушедших цивилизаций. Древнее, как сам мир. Как Бог. Черная пелена окутывает разум. Засыпая, словно бы с головой окунаюсь в пузырек с чернилами, которыми пишу эти строки, скорее всего последние в жизни. Эта тьма холодная, как глубины океана. Вчера я в ней увидел свет. Луч надежды. Но был обманут, как наивная рыбка хитрым и подлым удильщиком. Два ярких глаза, желтых, словно солнце, смотрели на меня из черноты. Тут я осознал, что именно это создает тьму, в которую я окунаюсь, переходя в самое беззащитное состояние в ментальном смысле этого понятия. И голос, который не может принадлежать ни одному смертному созданию, обратился ко мне. В этом зове слышались звуки минувших эпох с кровопролитными распрями и войнами за власть. Непрошенный гость сказал, что все изменится, а я должен буду написать историю мира, переродившегося согласно образу и подобию нового вседержителя. Тьма стала проникать в тело: затекать в глаза, уши, ноздри и рот. Я стал захлебываться в ней, бессильно барахтаясь, будучи доведенным до самого настоящего отчаянья. Вырвавшись в реальный мир, ваш покорный слуга с ужасом осознал, что по-прежнему не может дышать. Из моих легких вырвалась черная и густая жижа, похожая на чернила осьминога, но в этой субстанции были какие-то светлые крупинки, похожие на звезды ночного неба. И голос вновь раздался. Попытка заткнуть уши не помогла. Ко мне обращались из того уголка души, о существовании которого разум давно забыл или хотел ... Голос шепчет на ухо. Я чувствую, что вопреки всем стараниям, следую замыслу мучителя. Он кукловод, а летописец лишь жалкая и ничтожная марионетка, неспособная разорвать нити, через которые ей управляет сущность, превосходящая игрушку во сто крат. Может быть, даже последние слова вы прочтет, только потому что это создание того хочет. Мое угасающее сознание, растворяющееся в его сладких и ядовитых речах, скоро совсем потухнет. Хранитель истории – лишь едва теплящаяся свеча, пытающаяся противостоять штормовому ветру…Муравей, угодивший в реку, вырвавшуюся из берегов. Я не могу противостоять потоку, не могу подчиниться, а лишь растворюсь, стану частью его. Не думаю, что ваш покорный слуга один такой. Нет. Мое сердце уверено, что весь мир чувствует то же, что и старый библиотекарь. Все изменяется согласно воле древнего создания. Этот документ - последнее свидетельство того, что я когда-то был. И вот затылок почувствовал смердящее дыхание смерти. Глаза покрываются пленкой, сквозь которую не пробиться слабым источникам света моей скромной обители. Уши глохнут, я уже не слышу храпа сторожа. Мне тяжело дышать. Тело леденеет. Это самый настоящий могильный холод, исходящий лишь от кладбищ, гниющих трупов и противоестественных творений черной магии. Мои воспоминания исчезают одно за другим под его громогласное возмущение:"Ты подвел меня! Ты слаб! Ты слаб, как и другие! Не прощу! Раздавлю! Другой примет твой крест, раз ты не смог. А ты станешь ни живым, ни мертвым. Инструментом без сознания. Стамеской. Рубанком, которым я изменю этот мир." Хранитель истории оказался прав... Как бы несчастный старик хотел, чтобы вековой опыт подвел хотя бы в этот раз. И сейчас обреченный выскажет свою последнюю мысль, которая до ужаса банальна. Она приходит на ум любому, когда он встречается с превосходящим по силе хищником, чьим обедом станет через мгновение:" Я не хочу исчезать... Я не хочу умирать. Я хочу жи..."