Вечер таинственного зла

У Лидии мучительно болит голова, раскалывается на миллиард стеклянных осколков, и кажется ей, что мозги вот-вот взорвутся, покроются кровавыми булькающими пузырями, оставят на стене пятно алого цвета, но пантера вгрызается острыми зубами в нижнюю губу, вплоть до крови, прищуривается от тошнотворной боли, чтобы продолжить редактировать рассказ на тусклом экране монитора. Этот рассказ принадлежит её самому лучшему другу Гейндрену, романтичному до кончиков когтей волку, который увлекается сочинительством историй про гомосексуальный секс абсолютных противоположностей, всегда заканчивающийся трагичной смертью обоих из-за разных обстоятельств. Лидия знает, что если бы не участие её лучшего друга в важном конкурсе, то вряд ли бы она согласилась бы срочно отредактировать его жестокие извращённые эпизоды секса. Поэтому она заглушает головную боль очередной порцией таблеток, запивает их холодной водой, потирает лоб, раскрасневшийся от напряжения. — Дерьмо! — ругается пантера эмоционально, без малейшего стыда, за что давно уже носит прозвище Хамка, и вытирает глаза, в уголках которых скапливаются влажные слёзы. — Пятьдесят грёбанных страниц, мудак! Любит Гейндрен писать истории внушительных размеров, расширять текст горами чуть ли не бесконечных страниц, но забывает при этом элементарные правила грамотности, а порой лишается здравого смысла, отчего челюсти Лидии сводит судорогой. Часы с маятником, купленные пантерой несколько лет назад по смехотворной цене на антикварном рынке, оглашают комнату гулким перезвоном, давая ей понять, что на дворе уже ровно три часа ночи. Лидия тяжело вздыхает, гневно рычит, обрушивает на клавиатуру яростный удар кулаком, чуть не выбивает пару клавиш: пантере хочется спать, глаза невольно слипаются, голова напоминает испорченный барабан, а до конца финала ещё где-то двадцать страниц. — Если ты проиграешь этот дебильный конкурс, Гейндрен, то на своей собственной шкуре узнаешь весь гнев полудемона! Лидия выпивает залпом ещё одну таблетку, заглушающую боль, но вовсе не избавляющую от неё — вот и пятнадцатая страница. На десятой странице живот пантеры начинает громко урчать, заставляет её побежать на кухню, где в холодильнике из еды разве что сыр, подаренный родственником, с подозрительным запахом да покрашенные в зелёный цвет яйца. Лидия жадно вгрызается в яичную скорлупу, глотает желток, захлёбывается горечью от неприятного вкуса, и раздражённо хлопает дверью холодильника. Таблетки помогают слабо, мокрое полотенце, закрученное вокруг русых подстриженных волос, тоже, и пантера с дрожью в теле приступает к пятой странице. Лидия уже переходит к последней, финальной, странице, как тут раздаётся телефонный звонок, который ей в этот час кажется загробным песнопением мертвецов, поэтому она с большой неохотой хватает трубку, раздражённо прикладывает к своему уху. — Ваша работа, товар De, заслуживает всяческих похвал, хоть я не могу не отметить ряд серьёзных недостатков, — её встречает грубоватый бас Гейндрена, в голосе которого слышится непонятная, чуть ли не злорадная, насмешка. — Что за грёбанный розыгрыш? — пантера хмурится, отметив про себя, что её другу срочно необходима первоклассная взбучка. — У меня голова, гребать, раскалывается, охренеть как хочется спать, а ты меня, мерзавец, отвлекаешь от того, чтобы я наконец-то вручила тебе этот сранный текст и — наконец-то! — легла дрыхнуть! — Ваша голова, товар De, болит из-за побочного действия лекарства компании «Легальное Рабство», но не беспокойтесь, этот эффект уйдёт сам по себе через несколько часов, — продолжает волк совершенно серьёзным тоном. — Кстати, именно данное лекарство заставляет вас думать, будто я ваш самый лучший друг, который принимает участие в каком-то очень важном конкурсе. — Ты охренел?! — она возмущается. — Какая нахрен долбанная компания, какое грёбанное лекарство, и какого протухшего дерьма ты зовёшь меня товаром De?! — Вам придётся испытать кое-какие ограничения, товар De, но времени до транспортировки более чем достаточно, поэтому наслаждайтесь свободой пока можете. — Да ты… — но Гейндрен вешает трубку, так и не дав ей договорить. Лидия возмущённо фыркает, чувствует, как на её спине прорезаются маленькие чёрные крылья, и быстро направляется к компьютеру, чтобы отправить текст его же «охреневшему» автору. — Тебе надо подарить на день рождения сборник реально классных розыгрышей, — ворчит пантера, нажимает заметную кнопку, а затем с большим наслаждением выключает системный блок с монитором. — Пусть только попробует просраться на этом грёбанном конкурсе. Лидия медленно снимает рубашку, постепенно расстёгивает каждую пуговицу, обнажает своё чёрное пушистое тело, и аккуратно кладёт верхнюю одежду на квадратный стул. Она опускает рядом просторные широкие штаны с заедающей время от времени молнией. Лишь сняв кружевные трусы, пантера обращает свой взор на зеркало, чтобы увидеть на своей груди огненную татуировку — символ того, что она полудемон. Кровать встречает её мягкой простынёй, тёплым одеялом, удобной подушкой, и Лидия никак не может удержаться от блаженного мурлыканья. Она сворачивается в калачик, обнимает себя хвостом, натягивает одеяло прямо до подбородка, и закрывает глаза с довольной улыбкой, ведь головная боль наконец-то проходит. У неё начинается довольно странное сновидение, где дряхлый уродливый паук называет себя Джонатаном Юргесоном, вещает про какую-то компанию с легальным рабством, и обещает ей скромное денежное вознаграждение, а затем с оглушительным треском предупреждает о суровом наказании в случае неповиновения. — Будем действовать осторожно, — хриплый голос ночного паука сменяется довольно мелодичным звонким голосом, чем-то напоминающий девичий. — Сделаем всё возможное для эффективной транспортировки товара, — вторит ему мощный бас. Лидия молниеносно открывает глаза, чтобы увидеть посторонних в собственном доме, но тут же погружается в колючую непроглядную темноту, из-за которой её нос начинает невыносимо зудеть. — Какого хрена?! — возмущается пантера, в чьей рот засовывают предмет с резиново-мятным привкусом. — М-м-пф-м-м! Лидия захлёбывается мятной слюной, силится выплюнуть кляп, закреплённый тугими ремешками на её подбородке и затылке, сопротивляется, дёргается, хочет нанести хоть кому-то отчаянный удар, но похитители сковывают её лапы чем-то железным и звенящим, хватают, будто мешок с картошкой, а потом её крепко сжимает чья-то мозолистая лапа. — Гмпф-м-м-м-м, — рычит пантера, извивается, хлещет хвостом своего неведомого врага, который лишь посмеивается над ней. — Будьте аккуратны с товаром De, — серьёзно произносит второй похититель, с мелодичным звонким голосом. — Мы должны привезти его в абсолютном порядке. Товар De… Товар De… Товар De… — Гмпф-м-м?! — Лидия потрясённо вспоминает звонок своего лучшего друга, его будничный злорадный тон, и в её душу закрадывается мрачное тягучее подозрение, которое ещё больше усиливается памятью о дряхлом пауке в сновидении и словами второго похитителя, произнесёнными едва слышным шёпотом: — Вас ждёт большая опасность, госпожа Лидия. — Что ты сказала, агент Иша? — подозрительно ворчит первый похититель, дав понять пантере, что второй похититель на самом деле девушка. Лидия слышит звук сигнализации, громкий хлопок, а затем её тело пронзает острая боль, из-за которой пантера невольно всхлипывает. — Аккуратно! — возмущается агент Иша. — Вы же не хотите, чтобы мы заплатили штраф за порчу товара?! Лидия внимательно прислушивается к своему окружению, в надежде найти ответ на мучительный вопрос, почему её вообще похитили, какая грозит ей опасность, и как во всём этом замешан Гейндрен, но похитители угрюмо молчат, что, наряду с шумом автомобиля, ещё больше усиливает тревогу пантеры. — Лекарство скоро уйдёт, через несколько секунд, — нарушает тишину первый похититель. — Любопытно, как товар отреагирует на тот факт, что всё, что с ней происходило этой ночью, было всего лишь проверкой её способностей? Лекарство… Лекарство… Лекарство… Лидию прошибает холодный пот, она чувствует дрожь в собственных коленях, а в её голове крепнет неумолимая железная истина. У неё же нет никакого друга-волка со странным именем Гейндрен! У неё же должна быть сегодня встреча с поклонниками императора Леона Последнего! — Лекарством злоупотреблять не стоит, — фыркает первый похититель. — Ибо товар станет совершенно непригодным для выполнения заданных функций. — через несколько секунд он добавляет. — А жаль. Это смертельная ловушка, и Лидия осознаёт весь ужас происходящего, в полной мере понимает роковые слова той самой Иши: пантере внушили, что у неё есть лучший друг, которому нужна срочная помощь, а на самом деле она проходила тест какого-то там заказчика, и теперь её, по сути, хотят сделать обыкновенной рабыней! Лидия вновь начинает дёргаться, силится вырваться на свободу, подальше от гнусных негодяев, но верёвки настолько туго сдавливают её шею, что она начинает задыхаться, одновременно захлёбываясь слюной, и пантера решает выбрать дорогу смерти, вековечного забвения, чем быть игрушкой в чьих-то мерзких лапах. — Госпожа Лидия, не сдавайтесь, помощь обязательно грядёт, — вновь шепчет ей агент Иша, и пантера чувствует, что на её шею больше ничего не давит. — Мне прискорбно наблюдать ваши мучения, но стоит потерпеть… — Да что ты там бормочешь всё время? — хмыкает первый похититель. — Впрочем, неважно, ведь мы наконец-то доставили товар. — Хоспода, нахонец-то вы прибыли, — слишком хорошо помнит пантера этот голос, и какая ирония, что он вовсе ей незнаком. — Ваш товар, хах всегда, упахован и лишён всяхих недостатхов, хе. — Сэр Гейндрен, вы же знаете, что наша компания тщательно выполняет заданную работу, — самодовольно отвечает ему первый похититель. — У нас никогда не было жалоб от клиентов! — Что правда, то правда, — фыркает агент Иша. Лидия внимательно прислушивается к их разговору, перебиваемому гулкими шагами по чему-то каменному, чтобы понять, чего ей ждать от этого заказчика. — Моя любимая дочурха весьма обожает всяхие там эхсперименты, — волк говорит так, словно желает угодить, заикается, но пантера явственно чувствует в его голосе угрозу. — Ваш товар, я не сомневаюсь, будет для неё настоящим подарком. — В условиях договора написано, что… — Товар должен остаться абсолютно дееспособным и вернуться целым при условии успешного выполнении работы, — заканчивает за первого похитителя второй. — Хомпания всегда заботится о собственном товаре, — смеётся отвратительным смехом Гейндрен. — Мы же не изверги какие-то там! — восклицает первый похититель, чью фразу Лидия встречает недоверчивым мычанием. — Ваш товар, хах я слышал, является полудемоном? — любопытствует волк. — Совершенно точно, — подтверждает первый похититель. — Всегда хотел поближе познакомиться с полудемоном, — эта фраза почему-то ещё больше усиливает страх пантеры, что совсем скоро случится что-то жуткое. — Будет любопытно взглянуть, хах они редахтируют техсты своими глазами, хе-хе-хе. Раздаётся дверной хлопок, и даже глазная повязка не спасает Лидию от невыносимого яркого света. — Комната вашей дочери, верно? — удивляется первый похититель. — А у неё недурной вкус. Лидия нетерпеливо ждёт, когда же с её глаз уберут дурацкую тряпку, чтобы дать возможность посмотреть на своих похитителей, но вместо этого её садят на что-то деревянное, и привязывают. — Ваш товар подождёт, а я не могу равнодушно смотреть, хах мои гости остаются без угощения, поэтому следуйте за мной на кухню, — предлагает Гейндрен. — Хорошая мысль, — радуется первый похититель. — С некоторым товаром довольно тяжело всё-таки работать. Они уходят быстро, чуть ли не поспешно, но загадочный агент Иша успевает обронить несколько слов всё-таким же вечным шёпотом: — Госпожа Лидия, я обязательно спасу вас, но для начала должна выяснить всё о враге, — с этими словами она тоже уходит. Лидия мысленно желает девушке удачи, ведь она единственный зверь, кто искренне хочет ей помочь, спасти из этой западни. Пантера добавляет событие за событием в свой мозг, шаг за шагом складывает в мысленную коробку, тщательно анализирует происходящее, чтобы выяснить, к чему ей надо быть готовой. Волк является заказчиком неизвестной компании, о которой Лидия раньше вообще не слышала, и ради его прихоти её напичкали. Волк явно любит свою родную дочь, о чём неустанно повторяет. Ради прихоти его странного семейства Лидию напичкали лекарством, внушили ложные воспоминания, а теперь привезли сюда в качестве рабыни. Волк постоянно коверкает букву «к», делая её похожей на букву «х», и в целом создаёт впечатление карикатурного дворецкого-подхалима из нелепых старых фильмов. Этот первый похититель, обладатель могучего голоса, относится к этому Гейндрену с явным почтением, что, возможно, свидетельствует о том, что волк является очень важным заказчиком. У его дочери есть любовь к экспериментам, но к каким именно Лидия не знает, и это настораживает её. Лидия всегда действует самостоятельно, не просит кого-то о помощи без крайней нужды, является истинной одиночкой, поэтому её сердце разрывается от осознания того факта, что нынче она полностью зависит от успеха своей неведомой союзницы, которая сможет её спасти, а может и не… Раздаётся душераздирающий крик, вырывает пантеру из невесёлых мыслей, и она слышит пронзительный вопль первого похитителя, за которым следует звук, смутно напоминающий чавканье. Лидия слышит отчаянный возглас агента Иши, который разом обрывается, полностью лишает пантеру всякой надежды на спасение, а в её мозг стучится подлая мысль: агент Иша, как и первый похититель, мертвы, убиты волком Гейндреном. — Всеядного-Всеядного одолеть-одолеть нельзя-нельзя, — гнусный отвратительный голос нависает над пантерой, будто скала, и Лидия чувствует тошнотворный трупный запах. — Всеядный-Всеядный хорошо-хорошо поедит-поедит! Лидия ощущает на своих волосах что-то слизкое, и в следующий же миг глазная повязка спадает, предоставив ей сомнительную возможность увидеть своего возможного убийцу. Этот Гейндрен самый настоящий бесформенный скелет, напяливший на своё неестественное тело шкуру волка, с длинными передними конечностями в форме заостренных лезвий и с длинным осиным жалом на том месте, где у зверей обычно бывает член. — Всеядный-Всеядный-Всеядный, — повторяет он, а из его окровавленной пасти стекается кровь, падает прямо на колени Лидии. — Н-м-мпф-м-м-н-м-мпф-м-м-н-м-мпф-м-м! — монстр подбирается к ней совсем рядом, глядит на неё своими пустыми глазами, и пантера чувствует, что её вот-вот вырвет. Гейндрен заносит свою левую лапу-лезвие, резким движением обрушивает прямо на правую лапу Лидии, пронзает её насквозь, вплоть до хруста костей, и с оглушительным треском вырывает с такой силой, что даже стальной браслет ломается. Лидия бьётся в агонии, стонет от острой мучительной боли, шокированным взглядом смотрит на свою изуродованную культю, совсем недавно ещё бывшую здоровой лапой. — Вкусная-вкусная лапа-лапа, — злейший враг пантеры отбрасывает в сторону жалкий кусок косточки, принадлежавшей совсем недавно ей, и вновь направляется к Лидии, чтобы продолжить своё гнусное дело. Лидия отчаянно борется за собственную жизнь, но жестокие верёвки лишают её такого шанса, делают совершенно беспомощной пред взором мучительной смерти, перед неизбежной участью — быть съеденной заживо. Лидия проклинает компанию «Легальное Рабство», проклинает того первого похитителя, проклинает самого Гейндрена, и с болью в сердце вспоминает агента Ишу, её единственную союзнику в этой роковой ловушке. Куда попадают полудемоны после смерти?.. Лидия уже готовится закрыть глаза, чтобы больше не видеть своего уродливого врага, как тут же замечает сзади него белку в золотых доспехах. — Госпожа Лидия, я же говорила вам, что спасу вас?! — агент Иша — а это она, не сомневается пантера — бьёт Гейндрена своим внушительным мечом, бьёт ещё, бьёт и бьёт до тех пор, пока проклятый монстр не падает замертво на землю. У белки хромающая походка из-за разодранной задней лапы, морда вовсю изуродована глубокими царапинами, а правый глаз заплыл красным, и весь её вид даёт знать Лидии, с каким трудом её спасительница выжила. — Ваша лапа… — качает головой агент Иша, опускается рядом с пантерой, бережно, чуть ли не нежным движением, берёт культю, а затем начинает петь своим мелодичным нежным голосом. Лидия больше не чувствует боли, с потрясением видит, как её культя обрастает знакомыми чертами, и за считанный миг полностью становится нормальной целой лапой. Агент Иша расстёгивает тугие ремешки кляпа, вытаскивает резиновый шар зелёного цвета, отбрасывает в сторону, а затем принимается развязывать пантеру: неловкие движения белки, мучительная гримаса на её морде, прерывистое дыхание выдают всё ту боль, пронзающее тело агента, и Лидия всеми силами хочет помочь своей спасительнице. — Госпожа Лидия, я залечу собственные раны, не беспокойтесь, — решительным движением агент Иша прерывает пантеру на полуслове, и снимает цепи с её лап. — Но вначале я должна поведать вам всю правду… — У компании «Легальное Рабство» ещё совсем недавно была другая сфера деятельности, другой владелец, и когда до властей рая дошли сведения, что компания резко сменила направление, уйдя в подполье, то они направили меня сюда, в качестве разведки, — белка вытирает пот со лба, вновь продолжает свой удивительный рассказ. — Разведка помогла мне узнать, что компания изменилась за неделю, успела отправить уже несколько несчастных зверей, которые не возвратились домой, и самое жуткое, госпожа Лидия, так это то, что их отправляли к этому Всеядному… — Значит… — пантера боится услышать страшную догадку, страшится подтверждения собственных мрачных мыслей, и резко замолкает. — Всеядный сожрал их всех, не пощадил, — агент Иша без всяких церемоний выбивает дверь задней лапой. — Бездушные ублюдки! — всхлипывает пантера, представив зрелище всех тех пленников, чьи тела жадно пожирал тот ужасный монстр. — Эти записи содержали информацию, будто товар всего лишь отправился на заслуженный отпуск, но теперь-то я знаю, какой это на самом деле отпуск, — горько усмехается белка, ведя её по длинному узкому коридору. — Компания «Блумерс» — так она раньше называлась — официально считалась теперь всего лишь выдумкой, и это не могло меня насторожить, ведь она была довольно известна, по крайней мере в вашем городе, поэтому, когда меня с агентом Джибом отправили к вам, то я ухватилась за это, как за чудесную возможность ещё ближе подобраться к истине. — Этот тот самый грёбанный грубоватый тип? — Лидия смотрит на свой синяки, подаренные ей тем самым агентом Джибом, и чувствует к тому агенту глубокую ненависть. — Это был самый верный, чуть ли не фанатичный, сотрудник компании «Легальное Рабство», поэтому даже не задумывался над судьбой всех зверей, сожранных по его же косвенной вине, — Лидия и агент Иша выходят на улицу, где пантера видит высокую арку, украшенную богатыми драгоценностями, и широкую красивую цветочную клумбу. — Сколь красив этот вид, сколь уродлив его хозяин… — Так что же случилось с агентом Джибом? — напоминает ей пантера. — Всеядный убил его мгновенно, вырвав позвоночник, — отвечает белка. — У меня же Всеядный оторвал лапу, выколол глаз, и сожрал половину лица, поэтому мне потребовалось куча времени, чтобы восстановиться, да и то не полностью. Лидия вздрагивает от этих слов, садится в автомобиль, рядом с местом водителя, которое занимает агент Иша. — Всеядный убит, его смерть стала достойным возмездием для погибших, но это ведь не конец, не победа это, — тоскливо говорит белка, управляет рулём так, будто всегда работает профессиональным водителем. — Компания «Легальное Рабство» представляет серьёзную угрозу для всех нас, и её стоит одолеть как можно скорее, а прежде всего начать с Джонатана Юргесона. — Этот Джонатан Юргесон, глава той грёбанной компании, снился мне, говорил о какой-то сомнительной чести, — вспоминает пантера, незаметно вытерев кровь с губы агента Иши. — А как он выглядел? — настороженно спрашивает белка. — Как дряхлый паук со стеклянными глазами, на спине которого был высокий горб, а ещё длинный язык в форме щупальца, — Лидия чувствует, как её переполняет желание вырвать. — О небеса! — восклицает агент Иша и так резко тормозит машину, что пантера больно ударяется затылком. — Мы все в большой опасности! — Что может быть хуже грёбанного монстра, жрущего зверей заживо?! — сердится Лидия. — Лишь тот, кто стоит за ним, — белка поспешно выходит из машины, открывает дверцу, а затем помогает пантере выйти. Лидия видит свой родной дом, и ей кажется, будто её не было в нём целую вечность, мучительную вечность. — Любой зверь, которого посетил арахнеид во сне, получает что-то клейма, что-то вроде смертного приговора… — агент Иша хватает пантеру за лапу, быстрым шагом ведёт в дом, и Лидия покорно следует за белкой. — Но я же выжила! — недоумевает пантера. — Благодаря вам, — добавляет она смущённо. Лидию и её спасительницу встречает всё та же знакомая комната, где старые часы пробивают шесть часов. — Арахнеиды, если уж выбрали жертву, то не успокоятся, пока не убьют её, — агент Иша садится на стул, морщится от боли. — А я-то думала, что их давно уже нет! — Так получается, что я всё равно сдохну из-за какого-то хренового горбатого паука?! — возмущается пантера, бессильно падает на пол. Рядом с ней садится белка, аккуратно кладёт лапу на колено, сочувственным взглядом смотрит прямо в её глаза. — Кто же вы?.. — шёпотом спрашивает Лидия. — Я Вероникша, дочь небес, и клянусь вам, госпожа Лидия, что обязательно защищу вас от гнусного арахнеида, — отвечает её спасительница. — Власть рая ждёт моего доклада, поэтому в нынешнем положении задерживаться не стоит, — Вероникша неловко встаёт, идёт к компьютеру. — Будет гораздо надёжнее, если я воспользуюсь вашей техникой. — У меня будет время полностью залечить, раны госпожа Лидия, — добавляет белка, начав барабанить по клавишам. — При условии, что мы успеем остановить арахнеида с его фанатиками… — Иначе нам всем конец, — вздыхает Вероникша, а затем поднимает указательный палец, чтобы нажать кнопку «Enter». Вокруг Лидии вдруг начинает обвиваться серая колючая трава, сдавливает её задние лапы, залезает глубоко во влагалище, раздирает его в кровавые клочья, выходит через анус, поднимается по спине, обжигает её, сковывает передние лапы, ласкает своими остриями соски Лидии, пронзает её тело, насквозь выдирает печень, бросает на пол, а затем вырывает глаза пантеры, заменяет их стеклянными шарами: арахнеид подавляет её волю, делает пленницей своего же собственного тела, чем безмерно наслаждается. — Будешь нашей слугой, — губы Лидии разжимаются, ведомые его желанием, его могучей властью. — Будешь нашей! — повторяет она. Лишь убивать хочет Юргесон, лишь чужими страданиями желает он наслаждаться, лишь зловещий аппетит движет им, поэтому арахнеид, без всякого промедления, без всякой жалости, хватает лапами пантеры ножницы, вонзает прямиком в правую лапу беспечной ангелицы, которая слишком поздно замечает неладное сзади себя, но он не даёт ей опомниться, не позволяет своему врагу защититься, и быстрыми уверенными движениями вырезает на ладони символ «А», начало своего ритуала, после чего отходит назад. — Госпожа Лидия?! — Юргесон заливается безумным жестоким смехом, наблюдает, как потрясённая белка выдёргивает из своей изувеченной лапы ножницы, и начинает рисовать на животе пантеры такой же символ, её собственной кровью. У Вероникши с языка слетает отчаянный стон, глаза заполняются влажными горячими слезами, а лапы невольно сжимаются в кулаки, когда белка наконец-то разворачивается, чтобы застать мучительные перемены в той, кого поклялась защищать, и арахнеид шумно вдыхает все её страдания, прибавляет к агонии Лидии, чьи крики никто не может услышать, кроме него самого. — Отпусти её! — гневается белка, тянется к своим ножнам, но Юргесон предупреждающим жестом качает головой, заставляет её остановиться на полушаге. — Тебе ведь дорога она, — плотоядно усмехается он. — Грубая никчёмная пантера, одинокая девственница, обречённая на вековечное забвение, ведь для вашего племени и для демонов она чужая, для зверей странная ненормальная отшельница, которая только и делает, что восхваляет своего любимого императора, шатается с его знаменем, хотя вообще понятия не имеет, кем он является на самом деле, но наивно предаётся мечтам, где вновь наступает его царствование. — Любимая… — шепчет ангелица, а затем молниеносным движением вытаскивает свой клинок. — Любимая! — передразнивает её арахнеид и отправляет верным рабам мысленный приказ. — Кстати, мой дорогой ангелочек, не кажется ли тебе, что время давно уже пришло? — добавляет он сочувственно-притворным голосом. Раздаётся оглушительный взрыв, разрушает яркие доспехи Вероникши, валит её на колени, а затем выбивает из лап белки меч, который падает возле толпы зверей в фиолетовых балахонах. Рабы Юргесона набрасываются на потрясённую ангелицу, связывают её передние лапы за спиной, привязывают к задним лапам, засовывают в рот сопротивляющейся белки широкую тряпку, после чего заматывают всю нижнюю часть её морды плотным слоем липкой ленты, и взваливают обездвиженную Вероникшу на свои лапы. — Uqi rustnevu tes! — запевают хором звери в фиолетовых балахонах, раскачиваются вместе с ангелицей, его лакомой добычей. — Uqi rustnevu tes! Лидия требуется Юргесону всего лишь для долгожданного ритуала, необходимого для воплощения великого задания, ради которого арахнеид ждал множество лет, поэтому пантера начнёт умирать мучительной гибелью сразу же, как только он бросит её жалкое тело. — Ваше ангельское время затянулось непозволительно долго, — арахнеид подходит к связанной белке, а затем грубым движением сжимает её длинные светлые волосы. — Вашим миром давно управляют ангелы, демоны, смертные звери, прочие никчёмные расы, которые должны уступить тропу великой тьме, — Юргесон жадно слизывает с щеки пленницы влагу, отчего та непроизвольно дёргается, чем ещё больше усиливает его жажду. — Я буду преданным глашатаем своего Владыки, в чём и заключается твоя роль, ангел, — произносит он серьёзным тоном, и уже собирается взять зигзагообразный нож из лап верного фанатика, как его живот тут же пронзает острая боль, за которым следует неизбежное забвение в вековечной бездне. Его стеклянные глаза с треском лопаются, разлетаются на тысячу мелких осколков, и летят на землю, оставляя после себя лишь пустые окровавленные глазницы. Лидия захлёбывается собственной кровью, нащупает возле своего живота что-то деревянное, что-то острое, всхлипывает, ища взглядом свою спасительницу, но постоянно натыкается на жестокую алую тьму, хочет открыть свои глаза, чтобы избавиться от невыносимого мрака, но не в силах этого сделать. — Мои глаза… — дрожит пантера от ледяного холода, заполняющего всё её сердце, от догадки, крадущийся к разуму… — Нет! Лидия падает на колени, валится на бок, обнимает себя, пытается нащупать на своей морде хоть какое-то подобие глаз, но её пальцы нащупают лишь бездонные чёрные дыры, из который течёт что-то влажное, что-то липкое, и тогда она не выдерживает, заходится жалобным стоном. Вокруг Лидии только равнодушная тишина, и пантера постепенно начинает осознавать, что уже не слышит собственных слов. Что они кажутся ей далёким эхом из прошлого. У неё совершенно нет никаких друзей, родственники давно уже молчат, а для старых знакомых она всего лишь грубоватая странная пантера, чья судьба умереть в полном одиночестве. Гибель обрушивается на Лидию сокрушительным ударом, смерть навещает пантеру как раз в тот момент, когда в ней загорается надежда, появляется вера, будто Вероникша станет для неё не просто случайной знакомой, не просто спасительницей, а и первым другом за всю сложную жизнь пантеры, и в её сердце отчаяние сменяется тоской. Вероникша находится с ней всего лишь несколько часов, но Лидия чувствует рядом с ней поддержку, рядом с ней её становится спокойно, поэтому пантеру раз за разом посещает мысль, будто она испытывает к ангелице совершенно иные чувства, куда большие, чем просто желание иметь рядом с собой верного надежного друга. Лидия ощущает на своих горячих щеках прикосновение заботливых лап, горько усмехается, а затем погружается в глубокий сон, который кажется ей избавлением от мучительной боли. — Вероникша…

Каждый врач, вместе с которыми работал Димитрий Козеновский, рьяно трудился над тем, чтобы вывести измученную пантеру из комы, поэтому они смогли залечить большую часть её ран, даже вернуть ей зрение, благодаря тщательной кропотливой работе, которая заняла череду долгих затянувшихся недель, но Димитрий слишком хорошо знал, что для благополучного исхода требуется ещё много времени, поэтому вызвал Вероникшу, навещавшую свою возлюбленную каждый день, на серьёзный разговор. — Ваша любимая лежит в нашей больнице уже два месяца, госпожа Вероникша, — обратился хорёк к белке. — Чтобы ей полностью восстановиться, залечить все раны, оправиться от пережитого, требуется ещё несколько месяцев, а это значит, что надо подождать, потерпеть. — Лидия будет в коме ещё несколько месяцев? — тихим шёпотом повторила ангелица. — Но сколько именно? Хорёк с грустным видом развёл лапами: — Будь в нашем мире главной теория, то я бы сказал, что где-то полтора месяца, а так… Димитрий горько улыбнулся Вероникше, встал, а затем пожал ей лапу: — Вы же ещё не утратили веру в то, что снова увидите её? — Нет! — горячо воскликнула белка. — Ибо я люблю её, доктор.