Хикка

энд джаст лайк эври сингл азер тинг ин май лааайф ю кэн хэв хер вэн айм финишт Rudeboy, 17:14

***

      «Oxxxymiron (рус. Оксимиро́н; настоящее имя Миро́н Я́нович Фёдоров; род. 31 января 1985, Ленинград, СССР) — русскоязычный рэп- и грайм-исполнитель. Один из основателей и бывший участник лейбла Vagabund. Выпустил один студийный альбом: „Вечный жид“ в 2011 году» — вот, что говорила статья, найденная мной неделю назад. У меня сердце болело по непонятным причинам, а мозг все никак не мог переварить полученную информацию — Мирон в прошлом рэпер, причем, достаточно известный в узких кругах, а теперь он сидит дома и занимается переводами с английского, прожигая жизнь в одиночестве. Это никак не укладывалось у меня в голове уже дней семь.       Я прослушал треки Мирона, читая одновременно его тексты, закачал его альбом и два микстейпа, нашел все его фиты и диссы — это было безумно прекрасно, как и все, что делал Окси. Читал Фёдоров агрессивно и быстро, и я буквально мог прочувствовать каждый его текст, каждое слово, а когда во время песни голос Мирона начинал почти дрожать от эмоций, у меня по спине пробегали мурашки. Это было куда лучше, чем то, что я слушал и слышал до этого в русском рэпе. Но последние два года у Мирона ничего не выходило, и его фаны в группе в Вконтакте, в которую я сразу вступил, писали, что очень ждут нового альбома. Мирон молчал, да и мне ничего не говорил про свое творчество.       Конечно, я понимал, что с учетом того, что Янович хикка, он очень вряд ли бы стал говорить про свое достаточно бурное прошлое, но мне хотелось знать, почему он бросил рэп. Мирон был хейтером, не стеснялся говорить о том, о чем все молчали, из интернета я узнал, что свое детство он провел в эмиграции, из его треков я узнал, что это было нихуя не легко. Федоров много пережил и сейчас сдался по неизвестным мне причинам, хотя предполагал, что дело в распаде VGB и человеке по имени Дмитрий Хинтер или Шокк, проще говоря, который свалил в Берлин. Я очень хотел поговорить с Окси на эту тему, но боялся спугнуть его, ведь он только-только пошел на контакт. На данный момент я знал лишь одного человека, который, вероятно, мог объяснить, что произошло. — Порчи, — позвал я Дарио, сидящего на кухне и курящего какие-то дешевые сигареты, от которых отвратительно пахло, — мне нужна твоя помощь. Ты знаешь Оксимирона? — Тот, который нифига не пишет и не вылезает из дома? — спросил Вийера, потушив сигарету о стол, так что там осталась кучка пепла, я кивнул, — знаю. Он, конечно, не Баста или Гуф, чтобы быть сильно известным, но в две тысячи десятом я слушал что-то из его треков, и читает он годно. А что? — Кажись, мой знакомый хикка — это и есть Мирон, — вздохнул я, и Дарио заинтересованно глянул на меня с долей недоверия, — да я сам прихуел. Вот скажи, я уверен, ты знаешь, а почему лейбл его распался? — Да хуй его знает, бро, — пожал плечами Вийера, вытягивая новую сигарету из красной пачки LD — я слышал, что они что-то с Шокком не поделили, но больше ничего не знаю. Ты у него сам спроси, если надо. — Какая свежая идея, — с сарказмом выдал я и пошел в спальню, где оставил свой телефон.       Мирон пока ничего не писал мне, но и я не спешил до него доебываться. Я открыл его фотографии (кажется, это начинало входить в привычку) и стал смотреть на совместные снимки с Шокком: на всех них Хинтер обнимал Мирончика или просто находился до безумия близко, так, что я и сейчас уверен, что они не были просто друзьями — это были, конечно, мои домыслы, но я хотел знать больше фактов о Мироне. Интернет также говорил мне, что у него маниакально-депрессивный психоз, ныне называемый биполярным аффективным расстройством личности, за что Мирона один раз отчисляли из Оксфорда. Когда я узнал об этом, мне очень захотелось обнять Федорова, взять его на руки и укачивать, как ребенка. Но он все еще отказывался от встреч, хотя теперь мы регулярно созванивались в скайпе. Иван Евстигнеев: « Привет, Мирончик. Чем маешься? Я вот думаю о том, что отечественные сигареты пахнут просто тошнотворно. » Miron Федоров: « И тебе не хворать. Я сейчас читал, но так-таки я свободен, если ты об этом. И, мой совет, выкинь это стремное курево »       Я представил, как возвращаюсь на кухню к Дарио, выкидываю его LD в мусорку с мотивацией «Оксимирон сказал, что они стремные » и удаляюсь, игнорируя недоумевающий взгляд Вийеры. Мне стало интересно, курит ли сейчас сам Мирон, и, если да, то я бы хотел на это посмотреть. Воображение услужливо подкинуло мне образ Федорова, зажимающего фильтр между своими немного потрескавшимися сухими губами. Мирон щелкает колесиком зажигалки, которое не поддается с первого раза, и поджигает кончик сигареты. Я представил, как он держит сигарету между средним и указательным пальцами, и медленно выдыхает облако табачного дыма в потолок, а мне до боли хочется перехватить его хрупкое запястье своей татуированной ладонью и поцеловать его невероятно привлекательные обкусанные губы. Глубоко поцеловать. Я понял, что снова зависаю в своих мыслях, о чем мне напомнили немного болезненные ощущения в области ширинки, я взял себя в руки, отметая к черту навязчивую идею пойти сейчас же подрочить, и быстро набрал на экране сообщение. Иван Евстигнеев: « Оно не мое, так что не выйдет( Го в скайп? » Miron Федоров: « Го »       Я вышел из ВК и зашел в скайп. Все это время мы переговаривались чисто, как по телефону, и даже успели обменяться номерами, так что теперь я слал Мирону сообщения не только онлайн — Окси все больше сдавал позиции и пускал меня в свою жизнь, и я не мог не радоваться этому. Конечно, мне бы хотелось увидеть Мирона хотя бы по видео связи, но давить на него я не хотел, поэтому оставалось довольствоваться тем, что есть и ждать удобного случая, когда Мирон сделает еще пару шагов назад, вернее сказать, навстречу мне. Я зашел в контакты и нажал на иконку с именем Яновича, на экране высветилось слово «вызов» и пошли гудки. Я сидел на подоконнике, ждал, пока Федоров мне ответит, и думал, что у Окси так много скелетов в шкафу, что не осталось чистых рубашек. Трубка зашумела. — Алло, — по привычке произнес Мирон, слегка откашливаясь после, — привет, Вань. — Привет, принцесса, — ответил я, — вот сегодня такая погода, пасмурно, солнца нет, но и дождь не собирается, неужели ты все также сидишь дома, Миро? — Не называй меня так, — резко одернул меня Мирон, и я готов был поклясться, что в его голосе в этот момент звучала злость и обида, это не было похоже на то, как он просил меня обычно не называть его «принцессой» или «котиком», нет, все дело было в кратком, но колючем «Миро». — Почему? — поинтересовался я, постукивая пальцами левой руки по подоконнику, — дело в Хинтере? — выпалил я и затаил дыхание. — Да, — Мирон произнес это с чувствующимися в голосе болью и железными нотками, и мне стало ужасно неловко, что я такое ляпнул; видимо почувствовав мое напряжение, Окси вздохнул и произнес, — я не хочу говорить об этом, окей? Забыли. — Забыли, — повторил я, словно в трансе, нелепо кивая и сжимая свой телефон так, что, кажется, еще немного, и я услышал бы треск корпуса.       Мирон не стал скандалить со мной, но после в разговоре в его голосе читалась обида и старая злость — возможно, дело было даже не в моем вопросе, о котором я уже сто раз успел пожалеть, а в том, что этот вопрос всколыхнул в Мироне больные тяжелые воспоминания о Шокке, о которых он теперь не мог не думать. Я помнил, что нашел в твиттере аккаунт Димы, и там он называл Мирона не иначе, как «жида», «Миро» и, временами «Мирончик». И если первые два варианта я решил больше не употреблять, то последний я оставил — имя Мирона не было собственностью этого уебка, как и сам Федоров. Мне было жаль, что я напомнил Окси о прошлом, о котором он старался забыть, запираясь в четырех стенах. — Ты чего молчишь? — спросил Мирон, вырывая меня из моих мыслей, — все окей? — Д-да, все отлично, котик, — как можно спокойнее отозвался я, — просто задумался о своем. Прости, бывает такое. — Ладно, мне пора, — сказал Мирон и отключился.