Комплекс Ривая.

      Рост свой Леви ненавидел по ряду причин: во-первых, неудобства в быту, во-вторых, насмешки, в-третьих, проблемы в личной жизни… Последний пункт звучит особенно смешно, если учитывать тот факт, что на капрала не вешалась только Акерман, потому что любила Эрена, и Саша, потому что любила пожрать.       Нет, почти все девушки, бесспорно, красотки с натренированными телами, только вот, хоть убей, Ривай не хотел, чтобы кто-то посмел смотреть на него сверху вниз, к тому же в собственной постели.       Не раз взгляд мужчины останавливался на малышке Кристе. Воистину идеальная кандидатура на роль девушки самого великого война человечества: аккуратненькая блондинка с лазурными глазами. По иронии судьбы, Ленц мало того, что была не той ориентации, так она еще нашла себе девушку, выглядевшую мужественней его самого.       Еще была Петра, но разница в 2 сантиметра не отвечала критериям, надиктованным самооценкой брюнета.       Бывало, что от безысходности хотелось уподобиться Кристе и быть тоже по ту сторону баррикады, поэтому он неоднократно заострял внимание на Эрвине, но Смит своими 188 см заставлял почувствовать прилив разъедающей душу зависти, не более.       Скверное настроение капрала сказывалось прямиком на развед корпусе, ребята тренировались до полусмерти, хотя было бы логичнее сказать, что до полужизни, потому что они буквально умирали на этих злосчастный тренировках, а воскресать успевали не до конца.       Однако только благодаря росту Леви так искусно сносил головы титанам — этот плюс был одним единственным. Капрал не раз порывался откинуть к черту самообладание и орать, подняв руки к небу, о том, что этот мир дьявольски несправедлив. Сие действие могло бы поставить жирную точку в его блестящей карьере, потому что человек, кричащий что-то про справедливость в кромешном аду, населенном кровожадными гигантами, — сумасшедший.       Его и без того считали поехавшим из-за мании всемирной чистоты и из-за того, что бесновался после каждой вылазки. Тот день не был исключением, Леви широкими шагами расхаживал взад и вперед, нервируя «публику», и называл всех своих подопечных бесполезными тупоголовыми тушканчиками и титаньими консервами.       Внезапно, прямо когда его пламенная речь только начала набирать обороты, кто-то из «отряда самоубийц» зевнул. Глаз капрала стремительно задергался от такой наглости, он не нашел ничего лучше, чем загробным голосом обратиться к перепуганной толпе: — Кто это сделал? — Ривай нарочито медленно тянул слова, стараясь не сорваться и собственноручно не убить нахала и остальных за компанию. — Ну я, а что? — на лице Леонхарт не дрогнул ни один мускул. — Живо ко мне в кабинет, а вы, идиоты, можете быть свободны, — уму не постижимо, ему нагрубила какая-то девчонка!       Разъяренный Леви влетел в кабинет, а следом за ним зашла «виновница» появления очередной дыры в его нервной системе. Капрал жестом приказал ей подойти ближе, и, когда Энни неохотно выполнила приказ, гневно посмотрел на нее сверху вниз… Стоп. Сверху вниз, хм, надо же какое дело…       Ривай расслабился, он впервые за столько времени улыбнулся и поднял ее лицо за подбородок, чтобы посмотреть в эти бесстыжие глаза, от которых так и веяло холодом.       «Нашел, наконец-то, я нашел ее», — радость захлестнула мужчину с головой, и он заключил девушку в объятия. Она начала вырывать и вопила что-то о превышении полномочий и о неправильности его действий. Про какую-такую «неправильность» может идти речь? Да эта дура должна радоваться, что он не изнасиловал ее от счастья.       Все на свете приходит к своему логическому завершению. Казалось бы, Энни смирилась со своей «судьбой», которая возвышалась над ней на целые 7 см! Жили бы они долго и счастливо, не окажись она врагом человечества и не разнеси пол города ни с того ни с сего…       Леви взвыл и опустошил еще одну рюмку с горячей жидкость, подавляя в себе желание на добровольных началах шагнуть прямиком в пасть титана.