Когда - нибудь я стану небом

Я хочу быть небом так сильно Оно каждый миг другое Там не суетно и не пыльно В облаках так много покоя… А небо хочет упасть Оно потеряло покой Небо видит мой мир во сне Небо хочет быть мной (с). Огромный стадион. Тысячи людей, ждущих, когда ты выйдешь на сцену. Тысячи глаз, нетерпеливо посматривающих на часы. Люди, готовые сделать все, что ты попросишь. Легко считывающие любые твои движения – будь то легкий поворот головы или вскинутый кулак. Тысячи рук, поднятых к небу – и к тебе. Тысячи девчонок, только и видящих во снах, чтоб побыть с тобой наедине хотя бы десять минут. Тысячи парней, мечтающих быть похожими на тебя. Ты видишь глаза каждого человека, пришедшего на твой концерт. Ты слышишь все голоса, их крики, и невольно улыбаешься своим мыслям. Что бы я без них делал… Маленький уютный клуб. Небольшая сцена, столики вместо палаток, камерная атмосфера и приглушенный свет. Взрослые люди, в которых уже нет того яростного бешенства, что еще живо в молодняке. Люди, умеющие достойно оценить твой голос и твою музыку. Они улыбаются и подмигивают тебе. И ты невольно улыбаешься в ответ. Что бы я без них делал… Перед каждым выходом на сцену ты волнуешься, как в первый раз. * Небольшая, домашняя студия в пригородном домике. Немало сил было потрачено, чтоб благоустроить ее здесь. Но ожидания оправдались. Тут можно и жить, и писать демо-версии песен. Дарэй меланхолично потягивает пиво, Свен дергает струны, издающие странный, тягучий и тоскливый звук. Симен и Эйвинд молча смотрят в стену, я бессмысленно вожу ручкой по белому листу бумаги. Сегодня все настроение ни к черту. Хочется свалить куда – нибудь в горы и смотреть на рассвет. Благословенные тишина и покой. Дариуш решительно отставляет бутылку, и резкий звук раздается эхом в наступившей тишине. - Сегодня не наш день, ребята, - он потягивается. – Кто как хочет, а я домой. Все негласно соглашаются, только вот я понимаю, что не хочу домой. Я хочу тишины и одиночества. Парни молча одевают куртки – ноябрь на дворе, а ноябрь в Норвегии – то вам не Европа, тут холода настоящие. Я продолжаю буравить взглядом лист бумаги. - Стиан? – голос Свена выводит меня из странного оцепенения. - Я здесь останусь, - говорю я. – Не хочется домой. - Ну, тогда бывай, – он хлопает дверью, и я остаюсь один. Выхожу во двор, как есть – босиком, в тонких джинсах и футболке. Холодно. Градусов пять. Мне сейчас все равно. Небо сегодня чистое – чистое, ни единого облачка, город далеко, и ничто не мешает рассматривать звезды. Ложусь на асфальт, закладываю руки за голову. Рассматриваю созвездия, тихонько шепчу не слушающимися губами их названия. Я не знаю, сколько времени прошло. Может, две минуты, может, два часа. Под бессмертными звездами время теряет свою суть. Пальцы на ногах уже совсем замерзли. Руки покрылись тонкой гусиной кожей, но на меня напало сегодня странное равнодушие, и я продолжаю лежать под высоким норвежским небом. Внезапно раздаются быстрые шаги, и на дорогу выходит Свен. - Стиан? – в его голосе недоумение. – Совсем с ума сошел?? – он хватает меня почти что за шкирку и без особого труда ставит на ноги. – Сдохнуть захотел?? А ну быстро в дом! Я покорно плетусь за ним. Мне сейчас все равно. К горлу подкатывают слезы, непонятно от чего – холода или тоски. Я уже совсем не чувствую рук и ног. Свен быстро скидывает куртку и резко толкает меня на диван. Садится на пол и касается ноги. Я даже не ощущаю этого. Ног словно нет. - Идиот… - цедит он сквозь зубы и начинает растирать мне ступни. Я устало закрываю глаза и не реагирую. Пальцы начинает пощипывать, затем приходит тепло. Руки печет, с волос стекают холодные капельки. Свен решительно отнимает руки от груди и начинает греть мои ладони в своих. Мимоходом отмечаю, что что – то здесь неправильно, но не возражаю. Сейчас это приятно: чужое теплое дыхание и покалывание. Свен уходит на кухню и через некоторое время возвращается со стаканом. - Пей, – такому властному тону сложно противиться. Я делаю большой глоток и тут же начинаю кашлять. В животе расходится живой огонь, легкие горят. Глинтвейн. Что он, черт побери, туда напихал?! Смотрю на Свена уже куда более осмысленным взглядом. - А теперь рассказывай, какого черта ты там делал? – кажется, он совсем взбешен. Я отвожу взгляд. – Глухой, что ли? Отвечай давай! Я молчу. Такое ощущение, что я онемел, что связки замерзли и улетучились вместе с чувством расслабленности и сонливости. - А если бы я не вернулся? Если бы не забыл мобильник? – психовал Свен. – Мы бы под утро труп нашли, да? Ты же не собирался возвращаться в дом? Не собирался ведь, да? – неожиданно тихо спрашивает он. Я медленно качаю головой, только сейчас осознавая, что да, не вернулся бы… - Ты о невесте подумал? – так же тихо спрашивает Свен. Я вздрагиваю, поднимаю на него глаза, и вдруг к горлу подкатывает горький ком. - Эй, Стиан, ты чего? – кажется, Свен не на шутку всполошился. – На тебе лица нет! Что с тобой? И тут я даю волю слезам. Это ужасно – смотреть, как плачут взрослые мужчины. Они не воют, не всхлипывают. Слезы просто текут по щекам, и все. Ни один мускул не дрогнет, ни один звук не донесется из онемевшего горла. Свен неожиданно обнимает меня, и теперь я плачу ему в плечо. Что случилось? За тридцать пять лет ни одной слезинки не проронил, и вдруг… - Знаешь, Свен, - шепчу я, - мне казалось, что еще пара минут – и я растворюсь в небе. Так странно… Копперуд неловко отстраняется от меня. - Это от холода, - говорит он. – Это всегда так. Перестаешь что – либо чувствовать. - Нет, нет, - поспешно возражаю я. – Я не о том. Я чувствовал свое тело. Просто небо, оно…не знаю. Не могу описать. - Я понимаю, Стиан, - тихо отвечает друг. – Но давай ты мне пообещаешь, что больше не будешь так чудить, хорошо? - Обещаю, – серьезно отвечаю я. – Но когда – нибудь я все - таки стану небом. … тысячи рук, протянутых высоко вверх. Тысяча людей, скандирующих твое имя. Тысячи глаз, следящих за каждым твоим движением. Все это будет через минуту. А сейчас – ритуальное движение – руки в круг, полное единение с теми, кто называется друзьями, а на деле – кусочками твоей собственной души. Ловишь взгляд Свена, усмехаешься. Он давно обо всем догадался. Никому не рассказал о том, что случилось той ночью. Но только он знает, как меняются твои глаза под стеклами солнцезащитных очков в такие ясные дни, как этот. Что бы я без них делал… Ты выходишь на сцену с первыми звуками музыки. Слышишь, как ревет толпа. Смотришь в их глаза, но твоих они не видят. Чувствуешь, как губы растягиваются в довольной улыбке. И наконец переводишь взгляд от их поднятых рук в ясное, синее небо и сам вскидываешь кулак. На ближайшие два часа небо – это ты.